Бездарь и домовой (СИ). Страница 5

Коротко поклонившись и буркнув что-то, я дал волю организму, и набросился на все эти пирожки с осетриной, перепелиные яйца с черной икрой и прочие атавизмы прогнившего царизма (только бы вслух такое не ляпнуть, на кол не хочется). А князь — о, он являл собою просто образец родительской доброты, прямо-таки лучился благодушием, и всё приговаривал:

— Изголодался, бедный ты мой! Ажно щёчки ввалились! На-ткось, паштетцу непременно утиного отведай, по старинной рецептуре сделали!

И я послушно, но всё менее поспешно, отведывал, отведывал… Меню завтрака наводило на мысль, что князь являлся завзятым славянофилом — никаких тебе авалонских ростбифов, галльских бланманже и прочих импортных изысков отнюдь не наблюдалось — всё исключительно отечественное. А князь всё кудахтал заботливой наседкой:

— Что, чадушко, насытился ли? Сбитеньку вот хлебни ещё малость… Жопка-то, болит ещё, поди?

— Ох и болит, батюшка, — в тон ему закивал я. — Ох, и болит!

— То наука в тебя входит, — назидательно поднял палец Ромодановский. — Поздновато, правда, но тут уж лучше поздно, чем вовсе никогда!

— Ваша правда, батюшка, — болванчиком кивал я, стараясь предать обрюзгшей морде максимально глупый вид, что, в целом, было несложно.

Князь нарочито ломал комедию — уж не знаю, зачем. Но ничего иного не оставалось, как подыгрывать ему.

— Что за день завтра, помнишь ли? — уже немного серьезнее спросил Ромодановский.

— Как не помнить, батюшка! Вы ж меня из дома изгонять будете, — всплеснул я лапищами, стараясь сохранять идиотскую морду.

— Буду, непременно буду, — заверил старый князь. — И что ж, Феденька, ты делать-то будешь?

— Пойду прочь, солнцем палимый.

— Так и пойдёшь?

— А как же иначе-то, батюшка? Воля ваша священна. Сказал «вон» — значит, вон.

— А жить как думаешь?

— Того пока не ведаю, батюшка. Мира не знаю толком, к чему прибиться, где голову преклонить — ничего не знаю пока, ибо сущеглуп есмь!

Князь от меня аж отпрянул, посмотрел недобро. Но балбес Феденька продолжал умильно хлопать поросячьими глазками, и старик решил, что показалось: «Не может этот идиот столь утонченно надо мной издеваться», — прочел я в его глазах.

— Что ж, — всё ещё несколько растерянно протянул Ромодановский. — Ну, пусть так. А сегодня чем займёшься?

— А на речку пойду, батюшка. С детством прощаться, — и я вполне натурально всхлипнул.

— Девок с собой наберёшь, поди?

— Как можно, батюшка! Сам-один. А девки… что девки, чай, не самая большая редкость на Тверди!

— Просто на берегу сидеть станешь?

— Не-е, — плотоядно оскалился только что плотно позавтракавший я. — Костерок распалю, мясца пожарю, винишка пригублю…

Пожалуй, это был верный ход: услышав про мясцо и винишко, князь брезгливо скривился и уверился, что Федя как был дебилом, так им и остался, и никаких тебе чудес.

Так что я откланялся и вальяжно прошествовал в свои покои.

Едва Фёдор вышел, князь стер с лица скоморошескую ухмылку. Налил сам себе полстакана вина, махнул без закуски и только после этого позвонил в колокольчик.

— Родиона ко мне, — бросил он негромко моментально появившемуся слуге.

Управляющий вошёл через минуту, вытянулся перед князем:

— К вашим услугам, ваше сиятельство.

— Родион, — всё так же негромко и серьезно произнес Ромодановский. — Бездарь мой на речку собирается, говорит, с детством прощаться. Сделай так, чтобы мы знали, чем он там заниматься будет. А то что-то он мне особенно не нравится сегодня.

— Будет исполнено, — поклонился управляющий.

Пожалуй, было бы странно, если б, обожравшись за завтраком, я немедленно ушлёпал на пикник. Поэтому ещё добрых полтора часа провалялся на кровати с книжками. Дочитал историю, ознакомился, пусть и поверхностно, с географией — тут тоже были серьезные отличия от привычной. Британские острова занимал Авалон — твердыня эльфов-эльдаров, метрополия гигантской колониальной империи. Испания отличалась очертаниями и именовалась Арагоном, и несть числа иным отличиям.

— Хозяин, я стесняюсь спросить, — рядом материализовался Нафаня, который за то время, что я состязался с папенькой в скоморошестве, приволок и собрал впечатляющих размеров рюкзак. — Так вот, мне просто интересно, вы планшетом по незнанию не пользуетесь, или по какой иной причине, напимер, от пламенной любви именно к печатным книгам? — с этими словами он аккуратно, покряхтывая, положил передо мной планшет «Yablochkov». Размерами гаджет слегка превосходил габариты самого домового.

— Нет, — честно ответил я. — Просто мне в голову не пришло, что здесь могут быть такие вещи.

— Я так и подумал, мой добрый сеньор, — кивнул Нафаня. — Но теперь я в некоторых раздумьях. Планшет совершенно разряжен, и где и когда мы зарядим его в наших странствиях, пока неизвестно. С другой стороны, это устройство могло бы нам пригодиться. Но сумку выносить нужно уже сейчас: еще немного, и станет поздно.

В итоге решили не усложнять: планшет зарядить, а вынесет его Нафаня уже утром и будет ждать меня у тайника. Оставалась мелочь: обустроить сам тайник. Для этого придется разыграть следующий акт комедии. И, вскинув на плечо немалый рюкзак, в котором прямо сверху призывно позвякивали три бутылки арагонского вина, я направил стопы свои на кухню.

— Чего тебе, Фёдор Юрьич? — то ли простецки, то ли невежливо спросил на кухне пожилой дядька в поварском колпаке.

— Мне бы мяска, — осклабился я. — Свининки. И лучка пару-тройку луковок, и сольцы с собой немножко.

— Чего затеял, шебутная твоя голова?

— С детством прощаться стану, — вздохнул я. — Ведаете поди, что батюшка-от порешил меня от дома отлучить? Ну, гульну напоследок.

Повар головой покачал неодобрительно: Федя явно не пользовался любовью обслуживающего персонала. Тем не менее, всё запрошенное было предоставлено, и отправился я на пикник.

План был простейший: из окна я видел край какого-то водоема, возможно, широкой реки. А где ещё устраивать шашлыкинг, как не на речном бережочке? Отойти только как можно подальше — но там, вроде, вдоль берега рощица тянется, она-то нам и поможет.

Роща у князя, вероятно, играла роль фортификационного сооружения типа «засека». Во всяком случае, легкой прогулки не вышло, она моментально превратилась в турпоход не самой слабой категории. Ну, да тем лучше. Нагуляю аппетит.

— За нами следят, — тихонько сказал Нафаня. — Гоблин. Идет медленно и пока далеко, но идет.

— Что делать будем? — так же тихо спросил я.

— Найдем местечко почище, сгрузим там бутылочку вина. Местные гоблины за выпивку мать родную продадут. Вот там, под густым дубом.

— А почему под дубом? — удивился я. Вроде, только что говорили про местечко «почище», хотя, похоже, тут таких не было.

— Тссс! Над нами дрон!

— Дааа! — удивленно покачал головой князь Ромодановский, глядя на непрерывно передающуюся с дрона картинку. — Пойти «прощаться с детством» на Заокскую Засеку — до такого идиотизма мой дурак даже с пьяных глаз никогда не доходил. Ладно, посмотрим, что дальше.

Долго ли, коротко ли, но продрался я сквозь эти дебри и вышел к реке. Притащил с собой несколько сухих деревяшек, изладил костёр, заквасил шашлык, достал из рюкзака бутылку, куда мудрый Нафаня налил клюквенный морс вместо вина. Вообще, удивительно, как он тягает предметы сильно крупнее и тяжелее себя самого? Надо поинтересоваться…

— Дрон летает вокруг, — шепнул невидимый Нафаня. — Мне не отвечайте, пейте из бутылки и пойте песни. А я встречу гоблина.

И настала тишина. Хотя нет, на пределе слышимости, действительно, что-то стрекотало — возможно, тот самый дрон, о котором предупредил домовой. Значит, на меня смотрят и, возможно, даже слушают. А раз так, придется давать представление.

Сделав добрый глоток морса из горлышка, я размашисто утёр сахарные уста рукавом, и запел: