Бездарь и домовой (СИ). Страница 31

— Ладно, потом с ним сам разработаешь процедуру, — похоже, моя неумелость и непонятливость рыжего основательно бесили. — Давай его сюда.

Он снял с моего плеча обмякшего Нафаню, встряхнул его и отвесил щелбан в лоб. Домовой зашевелился, заморгал…

— Простите, мой добрый сеньор, кажется, меня что-то вырубило, — пробормотал он.

— То, что тебя вырубило, уже врубило обратно, — огрызнулся царевич. — Береги своего сеньора, он идет на охоту за менталистом. Всё, время ноль, пошли!

— Эм… А эти откуда? — ошарашенно разглядывал я заполненную ожившими мертвецами парковку. Навскидку, их там толпилось сотни три-четыре. В городе, судя по звукам, разгоралась нехилая паника.

— А это вы, Фёдор Юрьевич, инициироваться изволили, — светским тоном ответил Грозный. — Вот и набежало ваших, гм, поклонников.

— Я с собой их забрать могу?

— Это вряд ли, — столь же безмятежно ответил Фёдор Иоаннович. — расход маны просто невообразимый. Понадобилось бы еще три-четыре сосуда навроде того, что вы только что употребили — а их такие мощные давненько не делают, надо сказать. И чтобы достать, нужно, как минимум, время. А его нет!

— Если я правильно помню, мне нужно поскорее озадачить их чем-нибудь?

— Совершенно в точку. И именно что поскорее: они-то, может, и подождали бы, но вам лично стоит очень поспешить. А в городе уже несколько неспокойно, чтобы любоваться этими красавцами еще несколько дней.

— Я понял, ваше высочество, — и со вздохом обратился к домовому: — Нафаня, что нужно сделать, чтобы ты изготовил усиливающий звук артефакт? Мне нужно, чтобы они меня услышали.

— Просто попросить меня об этом, — с таким же вздохом ответил он.

— Сделай, пожалуйста. Нам с тобой очень надо поскорее убраться отсюда.

— Готово, мой добрый сеньор. Говорите.

— Слушай мою команду! Сегодня вам предстоит привести город Алексин в порядок! Это значит, что весь мусор с улиц, из дворов и прочих городских территорий должен быть собран. На клумбах, кроме собственно цветов, не должно остаться ни травинки. Все деревья и кусты в Алексине должны иметь красивую геометрическую форму. Мощение улиц, если возможно его восстановление без привлечения сторонних средств и материалов, так же должно быть восстановлено. По завершении всех этих благоустроительных работ приказываю проследовать к местам предыдущего захоронения, закопаться и упокоиться с миром. Вперёд!

Толпа зомбарей рванула во все стороны, лишь несколько осталось чистить от мусора парковку и окрестности.

— Охренеть хозяйственный некромант нам достался, — присвистнул Федор Иоаннович. — Полное впечатление, что не княжеского рода отпрыск, а глава земской службы городского хозяйства… К тому же, ять, циничный и безбашенный, или просто невнимательный: я же говорил про панику в городе! Ладно, Фёдор, лети уже. Авось, не перемрут с перепугу городские обыватели.

— Куда лететь-то?

— Сарай-Бату. Там рядом обширная хтонь. Постарайся не упустить гада — это в твоих же интересах. Когда вернешься — приходи ко мне, продолжим разговор. И не забудь заглянуть в Тарусу — там у тебя тоже незавершенное дело осталось.

— Хорошо, ваше высочество.

— С Богом, не медли!

Через минуту я добежал до опустевшей парковки, сел в свой клетчатый рыдван, и Нафаня перенес нас в неведомый Сарай-Бату. Точнее, куда-то в его сторону. На берег реки, вода в которой немедленно возбурлила, и что-то устремилось в нашу сторону — подозреваю, точно не для того, чтобы вежливо поздороваться. А сидевший на моём плече домовой в этот самый неподходящий момент опять обмяк.

Тем временем в Алексине разгонялась натуральная коммунальная вакханалия, совмещенная со всенародной паникой по случаю определенно наступившего конца света. Управлению этот ужас не поддавался ни в каком виде, хотя опричники разъезжали по улицам и через громкоговорители просили жителей разойтись по домам и просто переждать там несколько часов. Куда там! Обезумевшие от ужаса люди бежали в какую угодно сторону, только не домой. Они прятались в кусты, забирались на деревья и, визжа от ужаса, падали в обморок при виде мертвяков, которые, на самом деле, всего лишь собирались придать этому кусту или дереву «красивую геометрическую форму» при помощи того, что имели — то есть конечностей и зубов.

— Вот стервец! — бушевал Фёдор Иоаннович, которого давно ждали вполне срочные дела в совсем другом месте. — Надо ж было такой бардачище устроить! И ведь никто, кроме него, с ними не справится — тех же Радзивиллов сюда звать бессмысленно: магическая структура другая, как бы хуже не стало. И жечь не получится — он при инициации столько в них накачал, что соберутся заново, и еще не раз…

— Ваше высочество, а если его отца позвать? Князя Ромодановского? — предложила оказавшаяся поблизости Лопухина.

— Соображай, что говоришь. Он под запретом! В опале! Хотя… — Царевич на минуту задумался. — Так! У кого там должен быть документ от Фёдора? У Дубровского? Найдите мне его, и доставьте сюда как можно скорее. Потом мне понадобится конвертоплан почти до Калуги, это ещё если отец не заартачится. А пока свяжите с городским советом.

Уже через три минуты в Алексине был введен режим чрезвычайной ситуации. В его рамках разрешалось применение магии, согласованное с руководством оперативного штаба по ликвидации ЧС. Дубровского сняли с автобуса Таруса — Калуга и доставили к царевичу. Тот сперва сбросил отцу и братьям кадры с улиц Алексина, пояснил, откуда взялся весь этот ужас, потом прислал фото подписанного Фёдором документа — и опала с князя Ромодановского была снята. Самого его доставили на конвертоплане еще сорок минут спустя. Старик лучился бодростью, свежестью и вообще счастьем. Восхищенно матерясь, он оценил масштаб бедствия и включился в работу.

Бригада дорожных рабочих под руководством Клауса Ротенкопфа мерно и вальяжно укладывала асфальт на Большой Калужской, когда орава оживших мертвецов обратила их в бегство. К большому удивлению стучавших зубами в кустах кхазадов, никто их жрать не собирался. А вот работу отжали, и принялись ремонтировать дорогу в сумасшедше быстром темпе — причем, стоит заметить, получалось у них как бы не лучше, чем у перепуганных подрядчиков.

Ватага гоблинов из управления горхозяйства, который день вяло ковырявшая брусчатку на набережной, геройски отбивалась ровно до тех пор, пока весь шанцевый инструмент не перешел в собственность противника. После этого противник интерес к боевым действиям утратил, и принялся споро доделывать гоблинскую работу, так что профессионалы быстренько смекнули: она, работа эта самая, будет окончена часа через три, а отнюдь не через полторы недели, как планировал бригадир — и пригорюнились.

И везде, то тут, то там из юркого автомобиля выскакивал шустрый дедушка, что-то говорил, руками водил, а работа после его вмешательства шла еще лучше, толковее и быстрее.

Жители наконец смекнули, что никто ими питаться не планирует, и вовсю глазели на невиданных дворников, по мере скромных земских возможностей фиксируя этот дурдом на видео. Впоследствии умельцы из Орды собрали по всей сети фрагменты этого веселья и, улучшив, по мере возможности, смонтировали фильм. А еще послали туда фудтрак, здраво рассудив, что в месте, где так хорошо умеют веселиться, кофе и шаурма не могут не быть востребованы.

Князь Юрий Григорьевич Ромодановский был счастлив. Он, словно молодость вернулась, как на крыльях носился по всему Алексину, подправляя, где необходимо, топорную работу сына, который его невероятно удивил. И вот уже там и тут поднятые покойники группками уходили по «местам упокоения», чтобы рассыпаться там в прах, перед этим закопавшись (хозяйственный Федька, однако!). И только одна группа зомбарей все никак не могла приступить к самоупокоению, потому что в городе Алексине оставалась не охваченная их заботой территория — а приказ есть приказ. Но гусарский полковник в отставке Азаров и его люди дело воинское знали туго, и в обороне сидели крепко.