Бездарь и домовой (СИ). Страница 2

Не знаю, какие тут у них в аду порядки, но в перерывах между пытками надо постараться привести новое вместилище моего еще с утра казавшегося бесполезным духа в относительный порядок. Никогда прежде не занимался ни спортом, ни хотя бы фитнесом, но с этим же надо что-то делать! А то таких жиртрестов девушки не любят, это я по молодости помню хорошо. Велосипед для начала раздобыть, что ли? Дело хорошее, но делают ли тут велосипеды для таких бегемотов, как нынешний я?

Удивительное дело: наконец умерев и попав в преисподнюю, я истово захотел жить.

Окончил самоосмотр, всё так же по стеночке вернулся в свое обиталище и наконец-то его разглядел. Право, лучше б этого не делал, потому как немедленно стало подташнивать: обитал я в натуральном свинарнике. Нет, антураж-то изначально подразумевался не менее роскошный, чем в остальных помещениях, но загадил его кто-то капитально. То тут, то там валялись какие-то предметы одежды, пара стульев, еще что-то, не понять толком. Изящный (в прошлом) сервант пал жертвой попадания в него какого-то крупного тела — возможно, что и моего нынешнего, но вот уж этого точно не помню. Огромный стол был погребен под курганом объедков былого пиршества — достаточно давнего, судя по всему. Странно только, что ни одной мухи вокруг не видно: такой густой запах просто обязан соблазнить сотню-другую этих вездесущих тварей.

Определенно хотелось есть, но смотреть в сторону стола пока не мог и решил заменить пишу телесную духовной. Добыв в одной из куч безразмерный халат, упаковал в него телеса, подпоясался кушаком с кистями. Срам прикрыл, можно и в библиотеку.

Библиотека, увы, состояла сплошь из иностранной литературы. Хотя нет… Не сразу, но сообразил: названия всех книг на корешках отчего-то написали на транслите: по-русски, но латиницей. Едва я это понял, воодушевился, но, как оказалось, несколько преждевременно. Потому что вот как назывались книги, названия которых я прочел первыми: «Osnovy teoreticheskoy magii», «Prakticheskoe demonovodstvo», «Spravochnik nachinayuschego nekromanta»…

Бочком-бочком, по-прежнему не отлипая от стены, вернулся в комнату. Магия⁈ Весело… Хотя, это же ад, чему удивляться? Практиковать дальнейшую порку и прочие истязания надо мной, правда, пока никто не спешил, но вот бардачный натюрморт, кроме всяких шуток, заставляет испытывать истинно адские мучения. Потому что, даже занырнув в апатию с головой, я всегда мыл и убирал посуду, по утрам застилал кровать и чистил зубы минимум дважды в день. Не терплю беспорядка, хотя, казалось бы, журналист, творческая личность…

Дополз до входной двери, выглянул — никого. Давя в себе брезгливость, исследовал стол и таки нашел его — позолоченный колокольчик на длинной ручке, в назначении которого трудно ошибиться. Позвонил. Подождал. Еще позвонил. Ещё подождал — никакой реакции! Выполз в коридор и позвонил со всей дури там. Где-то в конце коридора кто-то выглянул из-за угла и тут же юркнул обратно.

— Эй! — заорал я. — Кто там, как вас… У меня убраться надо, и есть хочу! — только эхо моего беспомощного вопля, ничего кроме. Вакуум! Ладно, возьмём себя в руки и пойдем почитаем что-нибудь.

Стараясь не смотреть на справочник начинающего некроманта, вдумчиво осмотрел другие полки. Уже на второй повезло: там явно содержались труды, посвященные общеобразовательным дисциплинам. Так что я цапнул книгу «Nikolay Karamzin. Istorya Gosudarstva Rossiyskogo» и с этой добычей уполз на кровать. Читаю я очень быстро, никакому транслиту не сбить мой полёт, так что удивляться начал уже секунд через десять.

Если этому Карамзину можно верить хоть чуточку больше, чем придворному историографу Романовых, opus magnum которого я читал в прошлой жизни, мой ад назывался словом «Твердь» и был, в общих чертах, немало похож на тот мир, в котором меня шарахнуло по лбу молнией. Но сразу же нашлись и отличия, и какие! Начнем с того, что вместо большинства античных легенд и Ветхого Завета, тут был толкиновский «Сильмариллион» пополам с «Властелином Колец». То есть, на полном серьезе считалось, что плюс-минус так оно всё и было во времена, которые принято именовать легендарными, а Гэндальф-Митрандир почитался примерно на уровне библейского пророка — впрочем, это у илуватарианцев. Кроме шуток, к труду Карамзина прилагалась карта, где и Минас-Тирит, и древняя земля Белерианд, и даже огненная гора Ородруин были размещены на евразийских просторах. Охренеть. Мальчики и девочки из Нескучного сада были не мечтателями-эскапистами, а реконструкторами, оказывается.

Что ещё добавляло эмоций, при таком богатом прошлом христианство в более-менее привычном виде на Тверди также присутствовало.

С другой стороны, чему удивляться, если, оказывается, в этом мире по сей день спокойно обитают эльфы минимум трёх пород, гномы, орки нескольких разновидностей — одного успел лично повидать — и даже тролли. Вот с хоббитами засада вышла: как утверждал Karamzin, «Nikakih hobbitzev ne suschestvuet».

В горле пересохло. Захотелось одновременно попить, поесть, выпить и покурить — хотя последние два упражнения я уж лет семь, как не проделывал. Но, краем глаза вновь окинув жуткий стол, поборол слабость и вернулся к чтению.

После Первой Империи Людей (нам известной под названием «Римская»), местная история, как это ни странно, вырулила на привычный мне по школьным учебникам путь. Не без нюансов, конечно, но в рамках погрешностей. Но вот история местной России пошла не то вверх, не то просто в другую сторону после царя Иоанна IV Васильевича. Начнем с того, что сына и наследника Иоанна Иоанновича он не убивал, так что затасканной на смешные картинки в вотсапе многострадальной картины на Тверди не было и быть не могло, даже если бы вдруг сыскался лишенный инстинкта самосохранения художник. Да и меньшой, Димитрий Иоаннович, не падал в Угличе на ножик раз этак несколько. Царь — мощнейший маг-менталист — передал старшему сыну, обладавшему схожими талантами, державу в полном порядке, с действующей опричниной, выигранной Ливонской войной и живым-здоровым Малютой Скуратовым. А прозвище «Грозный» царю так понравилось, что он сделал его родовой фамилией, так что с XVI века и, судя по всему, до нынешних времён, Русью правила династия менталистов Грозных — безо всяких смут и прорубания окон куда ни попадя.

Помимо опричнины и земщины, в здешнем мироустройстве существовали также «юридики» — как я понял, эволюционировавшие из боярских вотчин, а также уже напрочь мне непонятные «сервитуты». А еще в державе нашей и прочем мире обильно присутствовала некая Хтонь, что уж вовсе было далеко за горизонтом моего понимания. Ну да ничего, разберусь — время, надеюсь, у меня есть. Потому что, чем бы ни был этот мир, кем бы он ни был населен, а я снова чувствую себя по-настоящему живым. И очень не хочу терять это ощущение.

Прочел я всё это и осознал, что переутомился. И, хотя на дворе был еще белый день, без лишних затей лёг спать, героически наплевав на завывания избалованного желудка. «Если хочешь ты покушать, ляг поспать, и всё пройдёт, — вспомнил я вековую мудрость из детства. И ехидно добавил: — Кушай, Феденька, собственные подкожные запасы. Небось, не зачахнешь!».

Не знаю, сколько спал, но разбудил меня топот котов и последовавший за ними истошный вопль. Топот котов я не спутаю ни с чем: в детстве мы жили в коммуналке на Старой Басманной, и у всех соседей, кроме нас, были коты, которые слаженно тубадумили по дощатым полам коридора каждую ночь, выясняя, кто тут самый главный молодец. Вопль же был примерно, как у сэра Генри Баскервиля, когда на тропинке средь девонширских болот он в ночи повстречал воплощение родового проклятия. Я сел в кровати. Тьма — хоть глаз коли.

— И как бы здесь включить свет? — подумал вслух, и свет незамедлительно зажегся.

Встал, отметив, что сон пошел на пользу, так что, очень может быть, стенка мне больше в качестве опоры не понадобится, поковылял к двери.

— Тимоха, что там за вопли? — послышался за дверью голос.

— Да кошки арагонца опять гоняют, Родион Гордеич, — ответил второй.