Воронцов. Перезагрузка. Книга 8 (СИ). Страница 14

— Григорий, главное — точность. Все размеры должны быть выдержаны строго по чертежам. Турбины должны стоять ровно, меха — работать синхронно. От этого зависит эффективность всей системы.

— Понял, Егор Андреевич, — серьёзно ответил он. — Стандартизация и взаимозаменяемость. Как вы учили.

— Именно, — кивнул я, улыбнувшись.

Генерал Давыдов посмотрел на меня:

— Ну что, Егор Андреевич, кажется, всё обсудили?

Я обернулся к нему, потом снова к группе мужиков:

— Да, вроде всё. Ещё один момент — когда турбины установите и начнёте монтировать меха, позовите меня. Хочу лично проверить, правильно ли всё соединено.

— Обязательно позовём, — пообещал Григорий.

Давыдов кивнул Василию Кузьмичу:

— Начинайте. А мы пойдём, дел ещё много.

Мы с генералом и Захаром направились обратно к заводу. Я оглянулся — мужики уже сгрудились вокруг Григория, который разворачивал чертежи, объясняя что-то, показывая руками.

— Думаете, справятся? — спросил Давыдов.

— Справятся, — уверенно ответил я. — Мужики опытные, а Григорий — толковый. Главное, чтоб не халтурили, всё по чертежам делали.

— За этим прослежу, — пообещал генерал.

Мы вошли на территорию завода. Давыдов повернулся ко мне:

— Егор Андреевич, пойдёмте в мой кабинет. Хочу ещё кое-что обсудить.

Мы поднялись в его кабинет. Генерал прошёл к столу, достал графин с хлебным вином, налил две по четверть кружки, достал хлеб с салом, поставил на стол. Одну кружку протянул мне.

— Ну, за успех, — сказал он и мы выпили.

Давыдов сел за стол, жестом пригласил меня сесть напротив:

— Значит, так, Егор Андреевич. Площадка на реке — это хорошо. Но мне нужно понимать — это точно будет работать? Я вкладываю в это немалые деньги, время, людей отрываю от основной работы.

Я понял его беспокойство. Он военный человек, привычный к чётким приказам и предсказуемым результатам. А тут — нечто новое, непроверенное, непонятное.

— Пётр Семёнович, — начал я, глядя ему в глаза, — я понимаю ваши сомнения. Но поверьте — это будет работать. Я уже построил такую систему у себя в Уваровке. Она работает безотказно уже несколько месяцев. Приводит в действие лесопилку, токарные станки, вентилятор — это вместо кузнечных мехов который. Всё функционирует, экономя время и силы рабочих.

— Вы уверены? — настаивал он.

— Абсолютно, — твёрдо ответил я. — Более того — эта система надёжнее, чем конная тяга или ручной труд. Вода течёт постоянно, её не нужно кормить, поить, она не устаёт, не болеет. Один раз правильно построил — и она работает годами.

Давыдов задумчиво кивал:

— Логично. Но всё равно… Если что-то пойдёт не так, мне отвечать перед начальством.

— Ничего не пойдёт не так, — заверил я. — Я буду контролировать каждый этап. Лично проверю все узлы, все соединения. И только после того, как убедюсь, что всё идеально — запущу систему.

Генерал наконец расслабился:

— Хорошо, Егор Андреевич. Я вам доверяю. Иван Дмитриевич очень высоко вас оценивал, говорил, что вы — человек дела, а не пустых обещаний.

— Стараюсь соответствовать, — улыбнулся я.

Мы ещё немного поговорили о деталях, о сроках, о ресурсах. Давыдов обещал выделить всё необходимое — дерево, железо, инструменты, рабочих.

Наконец я встал:

— Ну что ж, Пётр Семёнович, пора и мне. Дома жена ждёт, да и дел ещё много.

— Конечно, конечно, — он тоже поднялся, протягивая руку. — Спасибо, что приехали. Держите меня в курсе.

— Обязательно, — пообещал я, пожимая его руку.

Я вышел из кабинета. Захар стоял у дверей, общаясь с местной охраной. Мы вместе спустились вниз, направились к саням.

— Ну что, Егор Андреевич, — спросил Захар, когда мы выехали за ворота, — домой?

Я задумался:

— А давай к Ивану Дмитриевичу, — ответил я, устраиваясь поудобнее.

Глава 7

Мы с Захаром выехали с территории завода и направились к дому Ивана Дмитриевича. Город жил своей жизнью — по улицам сновали торговцы, из лавок доносились голоса покупателей, где-то вдали звонили церковные колокола.

Мы подъехали к воротам, где нас встретил суровый охранник.

— К Ивану Дмитриевичу, — сказал я, спрыгивая с саней.

— Сейчас доложу, — кивнул тот и скрылся внутри.

Через минуту вернулся:

— Проходите, барин. Иван Дмитриевич вас ждёт в кабинете.

Я поднялся по ступенькам, вошёл в дом. Слуга проводил меня на второй этаж, к знакомой двери. Я постучал.

— Войдите! — послышался голос Ивана Дмитриевича.

Я открыл дверь и вошёл. Он сидел за столом, изучая какие-то бумаги. Увидев меня поднялся, улыбаясь:

— Егор Андреевич! Не ожидал вас так рано. Проходите, садитесь.

Я сел в кресло напротив стола. Иван Дмитриевич вернулся на своё место:

— Чай? Или что покрепче?

— Чай, пожалуй, — ответил я.

Он позвал слугу, велел принести чай. Пока тот суетился с самоваром, мы с Иваном Дмитриевичем обменялись любезностями — о погоде, о доме, о Машеньке.

Наконец слуга удалился, оставив нас наедине. Иван Дмитриевич налил чай в стаканы, придвинул один ко мне:

— Ну что, Егор Андреевич, слушаю вас. По какому вопросу приехали?

Я отпил глоток горячего чая, собираясь с мыслями:

— Иван Дмитриевич, помните, мы говорили об эфире? О том, что его производство нужно наладить в больших масштабах?

— Помню, — кивнул он, сразу посерьёзнев. — Вы говорили, что это революция в медицине, что с эфиром операции станут намного безопаснее и эффективнее.

— Именно, — подтвердил я. — Но проблема в том, что производство эфира — процесс сложный, многоэтапный. И я один не справлюсь, если нужны будут большие объёмы.

Иван Дмитриевич наклонился вперёд, сложив руки на столе:

— Объясните подробнее. Что именно нужно?

Я сделал ещё глоток чая, откашлялся:

— Во-первых, нужна серная кислота. Это ключевой катализатор для реакции этерификации — так называется процесс создания эфира. Серную кислоту можно получить прокаливанием железного купороса — сульфата железа. Этот процесс известен алхимикам и аптекарям, так что технология не новая, но требует аккуратности и знаний.

— Железный купорос, — повторил Иван Дмитриевич, делая пометки. — Где его брать?

— Он встречается в природе, — объяснил я. — Месторождения есть на Урале, в Сибири. Можно купить у купцов, которые торгуют химикатами. Но для масштабного производства нужны будут собственные источники — либо добывать самим, либо наладить постоянные поставки.

— Понял, — кивнул он. — Что дальше?

— Дальше — спирт, — продолжал я. — Но не обычное хлебное вино, а максимально чистый спирт. Нужно делать многократные перегонки через дистилляторы. Каждая перегонка повышает крепость и чистоту. Чем чище спирт — тем качественнее получится эфир.

Иван Дмитриевич хмурился, записывая:

— Многократные перегонки… Это сколько раз нужно гнать?

— Минимум четыре-пять раз, — ответил я. — А лучше семь-восемь. Тогда получится практически стопроцентный спирт, без примесей.

— Это же время и ресурсы, — заметил он.

— Да, но иначе эфир будет некачественный, — объяснил я. — В нём останутся примеси, которые могут навредить пациенту. Нельзя экономить на качестве, когда речь идёт о человеческой жизни.

Иван Дмитриевич задумчиво кивнул:

— Разумно. Хорошо, с сырьём понятно. А дальше?

Я откинулся на спинку кресла:

— Дальше — сама реакция. Смешиваем спирт с серной кислотой в определённых пропорциях, нагреваем, получаем эфир. Звучит просто, но на деле требует точности. Температура, пропорции, время — всё должно быть точно до мелочей. Иначе либо реакция не пойдёт, либо получится что-то не то.

— Вы можете этому научить? — спросил Иван Дмитриевич.

— Могу, — кивнул я. — Но только на начальном этапе. Я могу обучить нескольких человек — показать процесс, объяснить тонкости, проконтролировать первые партии. А дальше они должны будут работать самостоятельно. Я не смогу постоянно этим заниматься — у меня и так дел по горло.