Часовой: Курсант (СИ). Страница 15

Рулевой, не выпуская штурвала, ответил:

— Тридцать узлов, господин капитан. Если поднатужимся, выдадим тридцать пять. Больше «Циклоп» не потянет.

— При такой скорости мы встретимся нос к носу с неопознанными объектами быстрее, чем за тридцать минут, — задумчиво сказал штурман. — Верно, Борислав?

Корабельный маг открыл глаза и сжал ладони в кулаки. Зелёное мерцание погасло, и он легко вскочил на ноги.

— Они приближаются быстрее, чем мы идем. Нам не разойтись. Около дюжины целей. Идут клином. Больше ничего не скажу.

Я почувствовал, как холод обжег внутренности. Очередная подлянка от этого дивного мира?

На лице Фляйшера отразилось недовольство. Он прикусил нижнюю губу.

— Сдается мне, этот рейд станет для нас особенным. С другой стороны, мы еще никогда не перевозили такую важную птицу, как наш наследный дворянин!

Я вспыхнул до корней коротко остриженных волос. Не хватало еще, чтобы во всех свалившихся на нас напастях обвинили меня! На меня и так почти все смотрят как на прокажённого. Вдруг еще решат, что я приманиваю неприятности и выбросят за борт от греха подальше? А может, так оно и было?..

— Курсанты, слушайте мой приказ, — выдохнул Фляйшер, словно решившись на затяжной прыжок. — Надеть доспехи, вооружиться и ждать меня на абордажной палубе. Я не знаю, что за дерьмо к нам приближается, но мы должны быть готовы к встрече.

Насколько я уяснил, никакого дальнобойного вооружения наш корабль не нес. Он был способен сбрасывать десант, метать бомбы, идти на абордаж. Но чтобы ни одной завалящей пушки или до чего тут уже додумались, учитывая уровень технологий? Или же высшему руководству просто насрать на экзаменуемых курсантов? Или же дело в элементарной экономии на всем?

— Выполнять! — рявкнул Фояйшер. — Я присоединюсь к вам позже. И если к тому времени хоть один не будет готов, лично выброшу его навстречу нашим гостям.

Нас словно ветром сдуло. Я трусил следом за сослуживцами, как всегда последний, замыкающий. Куда они, туда и я. Кроме Германа никто не знает, что я малость того. Не хватало еще заработать в глазах окружающих дополнительные балы антипопулярности.

Мы спускались вниз, на самую нижнюю палубу. Фляйшер именно ее назвал абордажной. Хотя формально она носила практически технический характер. На ней располагался десантный отсек, оружейная, мастерская, складской трюм. Возможно что-то еще, о чем я просто не знал. Но почему абордажная? Как вообще может происходить абордаж в воздухе с использованием таких махин как дирижабли? Размер нависающей над гондолой сигары должен здорово затруднять саму возможность сближения огромных кораблей. Или я снова и опять чего-то не знаю? Впрочем, времени на досужие домыслы не оставалось.

Мы влетели в оружейку, где нас уже ждала вспомогательная команда. На этот раз никаких кривотолков и лишних язвительных замечаний. Времени было мало, а непонятная угроза прямо в воздухе — дело не шуточное. Из обрывков возбуждённых разговоров я понял, что вроде как в воздухе преимущество Империи всегда было подавляющим. Среди пришлых из иного мира тварей не было драконов или мантикор, мифических существ, способных дать воздушный бой. По слухам, сами ведьмы умели летать на помеле или в ступе. Во времена начала войны и падения Столицы воздушное кораблестроение было еще не развито, в воздух поднимались первые аэростаты. Поэтому использовать примитивную авиацию против сухопутных сил противника не представлялось возможным. Сейчас… Сейчас, насколько я понял, позиции Ведьм настолько сильно укрепились, что ввязываться в новую полноценную войну с наступлением на поражённые скверной территории никто не рисковал.

В оружейной уже жужжали лебедки и пыхтели приводы лязгающих механизмов. Мы снова, только на этот раз всего лишь вшестером, заняли строго отведённые позиции на палубе. Я уже заученно расставил руки в стороны и задрал голову, наблюдая за опускающимся на меня золотисто-бронзовым бронированным коконом. Теперь, когда Легачев мне многое прояснил, я понял, что сильно рассчитывать на надёжность и непробиваемость этих с виду таких могучих доспехов не приходилось. Да я и сам видел, что против того же жуткого существа под названием Хагер, они не более чем оберточная бумага. Я вздрогнул, прогнав воспоминание о серебристом лезвии косы, с лёгкостью разрубившим закованного в латы Часового на две половинки…

Глава 8

Доспехи разошлись на сегменты и опустились по обе стороны от меня. Загудели приводы, заскрипели шестеренки, и броня стала оковывать мое едва успевшее восстановиться после экзамена тело. На этот раз огромный шлем сразу же опустился, войдя в сочленение с воротником, и громко лязгнул. Моряк из обслуги подвёл ко мне свисающий с отдельного троса огромный учебный клинок, похожий на тот, что я потерял, как брат-близнец.

Спустя считанные минуты шестеро закованных в расписанное магическими рунами железо фигур замерли на палубе, только благодаря страховочным тросам удерживая на плечах тяжесть брони.

— Энергия на два часа, — объявил нагрузившийся зелеными кристаллами моряк.

Наши доспехи, получив свою порцию столь необходимого топлива, словно ожили, по узлам и сочленениям брони будто пробежали невидимые питающие артерии. Сразу стало легче дышать и практически исчезла давящая на плечи тяжесть. Пальцы в стальной перчатке обхватили рукоять меча и, отстегнув крепление, играючи вскинули на плечо. Начинаю привыкать. Кто знает, возможно подобная приспособляемость в итоге спасет мне жизнь в этом страшном мире. Энергии на два часа… Предполагают, что мы можем попасть в крутую заварушку?

— Все готовы? За мной, — Герман единогласно принял на себя командование нашим маленьким отрядом. Никто не возражал. Я меньше всех думал об этом. Подобная ответственность, да даже если бы я досконально помнил всю жизнь Альрика Безродного, чью личность принял, не для меня. Не дай Бог. За себя я ещё мог постоять и ответить. Но вести за собой других…

Грохоча железными сапогами, мы гуськом двинулись на выход из оружейной комнаты. Видимо, Герман знал корабль как свои пять пальцев. Оставалось только следовать за ним. На этот раз я шёл вторым, сразу за его широкой спиной, закованной в железный массив панциря. Обзор сузился до смотровой прорези, приглушенное дыхание со свистом доносилось из-под шлема. Что нас ждет на этот раз? Не знал никто. Ясно было только одно — ничего хорошего. Проснуться бы сейчас… Но нынешняя реальность предлагала свои условия.

Мы прошли в грузовой трюм, заставленный ящиками и бочками с неизвестным мне содержимым. Я увидел, что он протянулся на всю ширину корабля, по площади занимая едва ли не треть от нижней палубы. По обе стороны были оснащённые отполированными штурвалами железные двери. Выход за борт «Циклопа»?

— Альрик, Лада, со мной, на левый борт. Остальные на правый, — раскатисто гудел низкий голос альбиноса. Или Герман действительно знал, что делать, или он прирождённый командир. Интересно, Альрик по характеру был похож на своих приятелей, Легачева и покойного Сойку?.. Додумать мне не дал ворвавшийся в трюм Фляйшер. Так я впервые увидел настоящего Часового. Не курсанта, облаченного в учебные доспехи.

И так здоровенный и плечистый, в иссиня-черной броне, на поверхности которой тонули отбрасываемые тусклыми потолочными фонарями отсветы, мастер-сержант стал просто подавляющим воображение гигантом. По конфигурации его латы почти не отличались от наших, но я почувствовал, что в его железо вложено немерено сил для успешного противодействия тварям. Его шлем так же отличался от учебного наличием хитроумного забрала и сложной дыхательной системой. Я подозревал, что в этом ведре можно чуть ли не дышать под водой. В правой руке Фляйшер сжимал изогнутый полумесяцем огромный боевой топор на длинной стальной ручке. К культе левой был прикручен сложный механизм-протез, заканчивающийся прямым широким лезвием метровой длины. Настоящая машина смерти.

Фляйшер поводил стальной головой справа налево, как видно, остался удовлетворён увиденным, и утробно рыкнул: