Страж Ордена 2 (СИ). Страница 21

— Граф, — начал я, подходя к его столу. — Вы говорите, что я могу требовать награду. И раз уж об этом пошла речь, мне нужен статус!

Шувалов молча слушал, барабаня пальцами по столешнице.

— Это не для тщеславия. Это — производственная необходимость. Как я буду вести переговоры с Вяземским о поставках меди для вашего Комитета, будучи безродным инженером? Как я буду отдавать приказы одаренным аристократам вроде поручика Оболенского, если они будут видеть во мне простолюдина, которому случайно повезло? Мне нужен дворянский титул, чтобы эффективно служить Империи. Это инструмент. Такой же, как мои артефакты. Или ваш мундир.

Шувалов слушал и, судя по выражению его глаз, я его ничем не удивил. Он явно ждал именно этого разговора.

— Я помню свое обещание, но Михаил, это непросто, — сказал он медленно, постукивая пальцами по столешнице. — Такие дела иногда решаются годами. Прошения, рекомендации, высочайшие указы… Запроси ты себе мастерскую или дом в столице, все что я могу сам тебе дать, то ты сразу бы это получил.

— У нас нет годов, граф, — отрезал я. — Угроза растет с каждым днем. И у меня есть реальные, неоспоримые заслуги. Спасение Кунгурского уезда от катастрофы, нейтрализация вражеского агента в столице. Этого, я полагаю, достаточно для награждения орденом. Например, Святого Владимира четвертой степени, или чин «инженер-шихтмейстер», который, как вы возможно знаете, дает право на потомственное дворянство.

Он поднял на меня свой холодный, изучающий взгляд. Я не просил. Я диктовал условия. Ровно то, о чем он недавно и сам мне говорил. И он это понимал. Вот только требовал я с него, а не с Великого князя, как он возможно рассчитывал. Он видел перед собой не простого «одаренного», а человека со стальной волей и ясным пониманием своей цели. И своей цены.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Полагаю, ваши требования… обоснованы. Вы предотвратили страшный прорыв в Кунгурском уезде и помогли схватить очень опасного преступника. Я не могу вам этого обещать, это решает только Государь. Но я обещаю, что лично представлю ваше дело Великому князю. И я сделаю все, чтобы он, в свою очередь, донес его до Императора в нужном свете.

Он встал, давая понять, что аудиенция окончена.

— А теперь, если позволите, мне нужно подготовить доклад. Кажется, наш сегодняшний улов доставит немало хлопот многим важным господам.

Я кивнул и вышел из кабинета. Что же, жребий брошен. Теперь оставалось ждать, какие цифры выпадут, когда доклад обо мне ляжет на сукно императорского стола.

На следующий день граф Шувалов был принят Великим князем. Николай Павлович выслушал его доклад о захвате Никишина молча, с каменно-непроницаемым лицом. Он рассматривал созданный Молниевым артефакт-«глушитель», вертел его в своих длинных, сильных пальцах, но ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Прошу по окончанию аудиенции вернуть артефакт на пленника, — добавил в конце граф, — без него приходится держать Никишина под снотворным. Иначе он вырвется, используя свои силы.

— Итак, — произнес Николай Павлович, когда Шувалов закончил, — ваш инженер оказался прав. Существует вторая сила. Организованная. И фанатичная. Это плохо. Но он также оказался эффективным инструментом. Это хорошо.

Он отложил артефакт в сторону.

— Забирайте, граф. Что-то еще? Вижу, у вас есть и другая просьба.

Шувалов шагнул вперед.

— Ваше Императорское Высочество, успехи инженера Молниева в этом деле превзошли все мои ожидания. Он не только обнаружил, но и нейтрализовал угрозу в рекордный срок. Однако его нынешний статус… он мешает делу.

— Продолжайте, — бросил Николай.

— Чтобы в полной мере использовать его уникальные таланты на благо Империи, необходимо ввести его в дворянское сословие, — четко, почти по-военному, доложил Шувалов. — Это не только поднимет престиж нашего Комитета, но и позволит ему говорить с другими одаренными аристократами, которых мы будем привлекать, на равных. Полагаю, орден Святого Владимира четвертой степени за «предотвращение катастрофы в Кунгурском уезде и поимку государственного преступника» был бы вполне заслуженной и, главное, своевременной наградой.

Он излагал это не как просьбу за протеже, а как свою собственную блестящую административную идею.

Великий князь долго молчал, глядя куда-то поверх головы Шувалова.

— Хорошо, граф, — сказал он наконец. — Я подумаю о вашем протеже. Идея не лишена смысла. Государь Император возвращается из Вены через неделю. Я представлю ему это дело. И его решение будет окончательным.

Глава 10

Через пару дней Шувалов, вызвав меня, сообщил, что мне поручено заняться подготовкой магов комитета и уже все готово для проведения первого урока. На мой вопрос о дворянстве, он меня заверил, что сделал все от него зависящее, и теперь это вопрос времени.

Помещение, выделенное под наш «класс», оказалось бывшей каптеркой в здании Инженерного замка. Похоже, раньше здесь помещали свое барахло караульные солдаты. Из нее спешно вытащили несколько корзин всякого хлама, но въевшийся вековой запах дегтя и пыли вынести, видно, забыли.

Явившись на службу в одиннадцатом часу, я увидел, что все мои будущие ученики уже были в сборе. Взгляд прошелся по лицам. Поручик Оболенский, тот самый, которому я так неудачно подпалил плюмаж на каске, стоял, картинно заложив руки за спину, и сверлил меня глазами, на дне которых плескался плохо скрываемый вызов. Рядом — двое агентов Шувалова, с которыми мы ездили «брать» Никишина: мрачный ремесленник с руками кузнеца и тихий, будто сошедший со старинной иконы попович с мечтательными глазами. Еще двое — разночинец с изуродованным оспой лицом и какой-то совсем юный, бледный дворянчик, смотрящий на меня, как на мессию. Шувалову нужно было отдать должное — он греб всех, кто проявлял хоть какие-то признаки дара.

— Господа, — начал я, собираясь произнести короткую, но зажигательную речь. И тут слова застыли у меня в груди.

В этот момент дверь скрипнула. В проеме, в сопровождении самого князя Чарторыйского, появился… никто иной, как его сиятельство, князь Дмитрий Голицын!

Одетый в строгий черный сюртук, он прошел на свое место и сел, не удостоив меня даже взглядом. На его бледном, аристократическом лице застыла маска презрительного безразличия. Чарторыйский с усмешкой взглянул на меня. Наши взгляды скрестились. В его глазах плескалась холодная, концентрированная ненависть, в моих, надо полагать, матерное изумление.

— Что это здесь делает? — спросил я Чарторыйского, указывая на Голицына. Мой голос прозвучал так, что испугались, наверное, даже аллегорические фигуры античных богов на барельефах. Тот вместо ответа, протянул мне официальную бумагу с гербовой печатью. Я пробежал глазами по витиеватому канцелярскому слогу. Суть сводилась к простому: «Его сиятельство князь Д. И. Голицын, чистосердечно раскаявшись… и горя желанием искупить свою вину перед Отечеством, поступает на службу в Комитет сроком на десять лет…».

Вернув бумагу, я критически окинул взглядом фигуру этого хлыща. Он сидел прямой, как палка, глядя перед собой. Раскаялся? Горит желанием искупить вину? Что-то по нему непохоже. Да скорее ад замерзнет, чем этот тип изменится.

Чертовы аристократы! Вечно у них все сводится к интригам и подковерным играм. Похоже, старый граф Голицын, папочка этого недоноска, вовремя подсуетился! И вот результат: вместо того чтобы позволить своему отпрыску сгнить в казематах, он пристроил его в самое перспективное место в Империи. Под крыло тайной канцелярии. И, что самое пикантное, отдали его на обучение мне, его злейшему врагу. Такой вот тонкий, извращенный аристократический юмор.

Черт! Все идет кувырком! В той временной линии, что я покинул, род Голицыных катился под откос. В секретных архивах Ордена об этом времени о Голицыных была лишь пара скупых строк. Сын этого вот Дмитрия, бледная копия отца, дара не унаследовал. В отчаянии он бросился в объятия «Церкви Сияющего Света», которая как раз набирала силу. Проповедники Иоанна помогли ему пробудить искру, а заодно прибрали к рукам все состояние Голицыных, превратив некогда славный род в своих фанатичных цепных псов. Теперь все иначе: Голицын, мой личный враг, вместо того, чтобы сидеть в каземате или, на худой конец, спиваться в своих имениях, сидит здесь, передо мною. Он получит лучшее в Империи магическое образование, причем не от кого-нибудь, а от меня. Его лично обучат всему, что я знаю. Ну, почти всему…