Хрупкое убежище (ЛП). Страница 9

— Ты справишься с ним? — спросил Шеп, вырывая меня из раздумий.

Я вернула взгляд на него:

— А что с ним такое? Он совсем не похож на того парня, о котором ты рассказывал. На того, кто уговорил тебя кататься на диване с горы во время метели.

Что-то промелькнуло в лице Шепа. Быстро, но я успела уловить это достаточно, чтобы заинтересоваться. Его взгляд скользнул в сторону — не на Энсона, а куда-то вдаль, туда, где на горизонте вырастали горы у Касл-Рока.

— Он многое пережил. Это изменило его. Ты ведь знаешь, как это бывает.

О да, я знала. После того как я потеряла свою семью, иначе и быть не могло. Я стала другой. Не только потому, что повзрослела, а потому что поняла, на что способна жизнь. Нужно быть благодарной за каждый миг, потому что никто тебе их не гарантирует.

Я посмотрела на профиль Шепа. Морщинки вокруг рта выдавали его тревогу. И от этого меня скрутило внутри.

— Что случилось?

Шеп покачал головой, снова глядя на меня:

— Не моя история. Но мне бы хотелось, чтобы ты дала ему немного поблажки.

Раздражение вспыхнуло снова. Шеп всегда был открытой книгой. Он рассказывал мне все. Всем, кого считал семьей, он рассказывал все. Но ради Энсона он что-то скрывал. А значит, дело было не в какой-то ерунде.

В голове клубилось тысяча и один вопрос. Потому что, как бы я сама ни ненавидела, когда кто-то лезет в мое прошлое, любопытство у меня всегда было чрезмерным.

— Он многое пережил, — тихо сказал Шеп.

В почти умоляющем тоне его голоса было что-то, от чего по коже побежали мурашки.

— Прости. Если он больше не будет играть в ниндзя и пугать меня до чертиков — я буду паинькой.

Губы Шепа дернулись в усмешке:

— Поговорю с ним, чтобы топал погромче.

Я постучала пальцами по бедру:

— Может, ему колокольчик купить? Знаешь, как котам на ошейник вешают, чтобы птичек не ловили.

Шеп захрипел от сдавленного смеха:

— Уверен, Энсону это очень понравится.

Я прикусила губу, чтобы не расхохотаться, представляя угрюмого засранца в розовом блестящем кошачьем ошейнике.

Внезапно раздался короткий двойной гудок — по подъездной дорожке промчался седан, поднимая облако пыли. Я заметила, как Энсон скривился от шума и пыли. Это только сильнее заставило меня бороться с улыбкой.

Машина остановилась в нескольких метрах от нас, и моя лучшая подруга вылетела из нее за пару секунд. Фэллон буквально налетела на меня со своей крепкой объятьей. Хотя она была ниже и гораздо изящнее, силы в ее объятиях хватило бы, чтобы сбить меня с ног.

— Прости, что опоздала! Моя выездная встреча затянулась. Ты в порядке? Как прошло? Тебе что-нибудь нужно? Если что — можешь переехать ко мне, у меня есть свободная комната. Перетащим туда кровать и...

— Я в порядке, — перебила я ее. — Честно.

Фэллон отпустила меня, изучающе вглядываясь в мое лицо, как Шеп минутой ранее.

Я развела руками:

— Я не развалюсь. Все хорошо. А если будет не хорошо — пока идет ремонт, переберусь к тебе.

Шеп, сжалившись надо мной, ущипнул Фэллон за бок:

— А я что, мебель?

Фэллон закатила глаза:

— Я тебя сегодня утром в пекарне видела.

— И все равно мог бы заслужить приветствие, — возразил он, обвивая ее шею рукой, и взъерошивая ей волосы.

Фэллон завизжала, отмахиваясь от него:

— Отстань, неандерталец!

— Что? Тебе не нравится моя новая укладка? — засмеялся Шеп.

Фэллон злобно уставилась на него, приглаживая волосы:

— В прошлый раз я потом час распутывала эти колтуны.

Как бы Фэллон сейчас ни злилась на Шепа, от этой сцены у меня внутри расплылось тепло. Я обожала их близость и их шутливую заботу друг о друге.

Раздался сигнал уведомления, и Шеп вытащил телефон, бегло глянув на экран:

— Черт. Мне надо бежать. Проблемы на другом объекте. Увидимся за ужином?

Ужины у Норы были легендарными и частыми. Двери ее дома всегда были открыты для всех, а еда, казалось, никогда не заканчивалась.

— Конечно, — ответила я.

Фэллон нахмурилась, глядя на нашего брата:

— Если успею волосы распутать.

Шеп отвесил ей шутливое воинское приветствие:

— Верю в тебя.

Фэллон показала ему язык.

Он только рассмеялся, направляясь к своему пикапу.

Фэллон даже не дожидалась, пока он сядет за руль — сразу схватила меня за руку и потянула к ступенькам крыльца, усаживая рядом:

— А теперь скажи честно — как ты?

Позднее дневное солнце золотым сиянием заливало участок, будто укутывая нас тёплым одеялом.

— Правда, все нормально. Хотя, когда только приехала — сомневалась. Но Лолли принесла мне цветок-член, и мне полегчало.

Брови Фэллон взлетели под самый лоб:

— Ты сейчас сказала… цветок-член?

Я усмехнулась:

— Ее новая работа в технике алмазной вышивки. Теперь висит над камином.

Фэллон спрятала лицо в ладони:

— Ты серьезно повесила… — она понизила голос до шепота, оглядываясь по сторонам — ...фаллос над камином?

Я широко ей улыбнулась:

— Как говорит Лолли — это всего лишь человеческое тело.

— Я теперь никогда не смогу туда смотреть, ты же понимаешь?

Я рассмеялась, представляя, как Фэллон заходит в мой дом, натыкается взглядом на картину и моментально краснеет как помидор:

— Могу попросить, чтобы она тебе тоже сделала.

Кровь отхлынула от лица Фэллон:

— Ради всего святого, не надо. Она сделает и мне придется искать, куда его повесить. А потом я каждый раз буду умирать со стыда.

— У Шепа его за дверью кабинета висит.

Фэллон снова уткнулась в ладони, громко застонала.

Я отвела взгляд и поймала краем глаза какое-то движение. По крайней мере, так я себе сказала — будто это случайность заставила меня искать его взглядом. Энсон опустил борт пикапа и склонился над какими-то большими листами бумаги. Чертежи, наверное? Карандаш зажат между губами, пока он их изучал.

— Новый рабочий? — спросила Фэллон.

Я поспешно отвела взгляд, прочистив горло:

— Это Энсон.

Глаза Фэллон расширились:

— Тот самый друг из колледжа, который как в воду канул, с тех пор как сюда переехал? Тот Энсон?

— Он самый.

Нора с Лолли не раз пытались заманить его на ужины или семейные посиделки. Но Шеп каждый раз приносил один и тот же ответ: нет. Сначала были отговорки, но потом Шеп только качал головой, когда Нора или Лолли спрашивали, придёт ли Энсон.

Фэллон закусила уголок губы:

— Зато посмотреть приятно.

— Ага, — протянула я, четко выделяя звук «а». — Только характер все портит.

Фэллон захихикала:

— Ну вот теперь ты сказала как есть.

Я откинулась на ступени крыльца, позволяя солнцу греть кожу.

— Он просто не из тех, кто раздает объятия и лучики счастья.

Фэллон некоторое время изучала меня:

— Пара дней и ты его исправишь.

Я приподняла бровь:

— Да ну?

— Ну да. Я видела, как ты превращала самых ворчливых фермеров в сплошную мимимишность у себя в питомнике. Это — ерунда.

— Ворчливых, значит? Серьезная заявка.

Фэллон улыбнулась:

— Я просто говорю правду. Ты умеешь показывать людям светлую сторону. Уверена, с Энсоном будет то же самое.

Она не ошибалась. Я никогда не видела смысла позволять трудностям — своим или чужим — портить настроение окружающим. Даже если день не задался. Если кто-то из клиентов в питомнике был особенно мрачен, я превращала это в игру: за сколько времени смогу заставить его улыбнуться?

Я встала, отряхивая джинсы:

— Ты права.

Фэллон вскочила следом:

— Я всегда права. Но почему мне становится не по себе от этого блеска в твоих глазах?

— Я просто собираюсь пригласить его на ужин, — сказала я спокойно.

Она нервно сглотнула, переводя взгляд с него на меня и обратно:

— Он, вроде как, сейчас немного занят.

— Это займет две минуты.

— Я лучше тут подожду. У меня уже паника за тебя начинается.

Я фыркнула:

— Можешь пойти полюбоваться на цветок-член. Может, поможет.