Хрупкое убежище (ЛП). Страница 46

Мир замедлился. Все происходило, как в сериях снимков. Сердечный ритм, щелчок затвора.

SUV снова врезался в меня, и начался вихрь. Мы закрутились, мир слился в сплошное размытое пятно. А потом машина полетела вниз.

30

Энсон

Я с усилием швырнул поврежденный гипсокартон в контейнер. Руки и спина горели от напряжения, но я приветствовал эту боль. Наклонился, поднял еще один лист и тоже забросил его внутрь.

Шеп делал то же самое, подхватывая следующий лист:

— Думал, ты будешь в лучшем настроении после того, как Оуэн ушел.

Я лишь хмыкнул, продолжая закидывать мусор. Сегодня мы неплохо продвинулись. Отчасти потому, что я намеренно глушил все вокруг. Сделал свою работу. И за Оуэна тоже. А может, и еще немного сверх того.

Шеп продолжал говорить, не сбавляя темпа:

— Не могу сказать, что скучаю по его нытью и жалобам.

Если бы я был способен хоть что-то воспринимать сегодня, то, наверное, заметил бы перемену в атмосфере после ухода Оуэна. Но я не замечал. Единственное, что помогало — уходить в работу. Так же, как когда я впервые пришел работать к Шепу. Физическое напряжение, повторение одного и того же — все это помогало заглушить демонов.

Но Хелена сегодня выпустила их из клетки. Каждый рывок ломом, каждый швырок обломков был тщетной попыткой загнать их обратно.

Я раздраженно зарычал, запуская еще один лист в контейнер. Повернулся за следующим и только тогда понял, что пусто. Мы закончили кучу, которая должна была занять нас до самого завтрашнего утра.

Я впервые поднял глаза. Солнце уже клонилось к горизонту. На парковке остались только серебристый пикап Шепа и мой черный. Остальные давно разъехались.

Я взглянул на часы. Без пятнадцати шесть. Блядь.

— Тебе давно пора было уехать, — буркнул я.

Шеп лишь покачал головой:

— Ты думаешь, я оставлю тебя тут одного, когда ты в таком состоянии?

Я стиснул зубы:

— Я в порядке.

— Ты сегодня ходячая буря уровня апокалипсиса, — заметил он.

Я пнул носком ботинка камень:

— Я не девочка-подросток. Не люблю болтать. Я тут работаю.

Шеп приподнял бровь из-под кепки:

— Ну ты и вправду рвал этот дом на куски, как одержимый. Думаю, завтра бригада собирается пригласить экзорциста.

— Нужно было восполнить то, что не сделал Оуэн, — оправдался я.

Шеп подошел ближе, глядя прямо в глаза:

— Энсон, это я. Не ври. Кто звонил? Мать?

Я вздрогнул, как от пощечины:

— Нет. Ты же знаешь, я последний, кому она когда-либо позвонит.

— Тогда кто? Я не видел тебя в таком состоянии с тех пор, как ты приехал сюда.

Я с трудом сглотнул:

— Кто-то из моей старой команды. Думают, что Палач вернулся.

Шеп застыл:

— Энсон…

— Получили еще одну записку. Может быть, подражатель. — Но, даже произнося эти слова, я знал, что вру. Хелена не стала бы делать поспешных выводов. Если она уверена, что это Палач — значит, это он.

Шеп тяжело выдохнул:

— Неудивительно, что ты на взводе.

Я провел рукой по волосам. «На взводе» — это мягко сказано. Воспоминания рвали стены, которые я так долго строил. Каждое напоминало, почему у меня не может быть нормальной жизни. Почему я не заслужил ту каплю счастья, что обрёл с Ро.

— Что они делают, чтобы его найти? — спросил Шеп.

Вопрос был простым, но он не знал, сколько всего за ним стоит.

— Сначала нужно найти тело.

Каждая записка означала одно — где-то уже погиб человек. Но тогда я не давал себе времени осознать это. Я был слишком увлечён погоней за преступником, собирая его загадки.

Я всегда любил игры со словами, поэтому начальство поручило разбирать все записки именно мне. Я быстрее всех распутывал их. Каждая подсказка давала нам букву места. И каждый шифр отпечатался у меня в мозгу. Но для него это все было лишь игрой. Его извращенной версией виселицы.

А я наслаждался тем, что нахожу ответы быстрее всех. Гордился, что веду команду к следующей разгадке. Я был так одержим идеей остановить его, что не понял, как сам стал частью его игры.

— Есть хоть какие-то зацепки? — снова спросил Шеп, вырывая меня из мыслей.

Я покачал головой:

— Я не спрашивал.

Я не хотел знать. Уже знал слишком много. Где-то кто-то потерял самого близкого человека. Дочь. Жену. Мать. Сестру. И будет мучиться этим, пока тот ублюдок продолжает присылать записки.

Стоило мне подумать о слове «сестра», как грудь разорвало болью. Господи, как же я скучал по Грете. По ее издевкам во время наших еженедельных звонков:

«Ну как там твой кружок задротов на этой неделе?» — всегда смеялась над старшим братом. Но она гордилась моей работой, гордилась жизнью, которую я строил.

Просто мы оба тогда еще не знали, насколько пустой может быть эта жизнь. Пока не стало слишком поздно.

Шеп изучал меня пристально:

— Твоя команда думает, что ты в опасности?

— Не знаю. Они хотели, чтобы я вернулся. — Даже вслух это звучало, как яд.

Брови Шепа взлетели:

— Ты об этом думаешь?

— Нет. — Ответ был мгновенным. Окончательным. — Я не хочу той жизни. Даже если бы захотел — не выдержал бы.

Сочувствие скользнуло по его лицу, заставив меня отвернуться:

— Это не твоя вина, Энсон.

— Не надо, — отрезал я.

Что-то в моем голосе заставило его отступить:

— Ладно. Давай возьмем еды на вынос? Заедем ко мне.

Я уже собирался отказаться, но тут зазвонил телефон Шепа.

Он достал его из заднего кармана, провёл пальцем по экрану:

— Да?

Я видел, как с его лица медленно уходит краска.

— Где? — резко спросил он.

Пауза.

— Уже еду.

Шеп тут же бросился вперед, но я шагнул рядом, чувствуя, как тревога охватывает и меня:

— Что случилось?

Он взглянул на меня:

— Это Ро. Она попала в аварию.

31

Роудс

Я поморщилась, когда медик протерла рану на лбу чем-то, что ощутимо напоминало спиртовую салфетку. Бисквит зарычал с каталки. Он не отходил от меня с тех пор, как нас вытащили из разбитого внедорожника.

— Извините, — тихо сказала молодая медик с сочувствием в голосе. — Надо хорошо все продезинфицировать.

— Все в порядке, Сюзи, — заверила я ее. Второй медик, Шон, даже не смог подойти из-за того, как яростно Бисквит меня охранял.

— Тебе надо в больницу, — процедил Трейс.

Бисквит снова зарычал, уловив тон моего брата.

Я быстро замотала головой. Больницы — не для меня. Не после того, как столько времени провела в одной много лет назад.

— Нет.

Мышца на челюсти Трейса заходила ходуном:

— У тебя сотрясение.

— Небольшое, — возразила я. — А Сюзи может склеить мой лоб своим чудо-клеем. Правда, Сюзи?

Она металась взглядом между нами, будто боялась что-то сказать.

— Ей не положено, — буркнул Шон. Ему было за сорок, с седыми прожилками в волосах и бороде.

Сюзи же была моложе меня и училась в медицинской школе. Так что разбиралась в этом вполне. Я была готова стать ее подопытным, лишь бы избежать больницы.

Рядом затормозил черный матовый пикап с едва заметным узором по кузову — я его узнала.

Фэллон выскочила из машины, бегом направляясь ко мне, а за ней поспешил Кай:

— Ты в порядке? Что случилось? Тебя кто-то с дороги скинул? Какого черта, Ро?

Кай опустил руки ей на плечи, мягко сжав:

— Дыши, Фэл.

Она закрыла глаза, глубоко вдохнула, открыла их вновь:

— Ты в порядке?

Я кивнула и тут же пожалела — резкая боль в голове дернула рану:

— Все хорошо. Честно.

Фэллон нахмурилась:

— У тебя кровь на лбу. Это не «все хорошо». И дай угадаю — ты отказываешься ехать в больницу?

Трейс кивнул:

— Упряма как черт.

Фэллон выдохнула:

— Я знала, что так будет, поэтому прихватила по дороге доктора Эйвери.

Я уставилась на нее: