Хрупкое убежище (ЛП). Страница 23

Роудс не стала задавать лишних вопросов. Просто взяла один из саженцев мака и аккуратно поместила его в лунку. Ласково утрамбовала землю вокруг корней.

— Без перчаток? — Моя мама никогда не прикасалась к земле без них — не любила пачкать руки.

Роудс покачала головой:

— Мне нужно чувствовать землю.

Я нахмурился, наблюдая, как она сажает еще два кустика:

— Что ты там чувствуешь?

Она пожала плечами, и ее волосы мягко соскользнули на лицо:

— Как отзывается почва. Есть ли сопротивление. Подходит ли растению место. — Улыбка скользнула по ее губам. — Звучит странно, но я клянусь — почва разговаривает со мной. В ней есть энергия. Я не хочу пропускать ее сигналы.

Роудс подняла голову, откидывая волосы и оставляя на щеке мазок грязи.

Моя рука сама собой потянулась — большим пальцем я стер грязь с ее щеки.

— Это полнейшая чушь. Но это — ты.

Наши взгляды встретились. В ее зелено-золотых глазах закружились огоньки. Роудс перехватила дыхание, ее грудь вздыбилась, губы приоткрылись.

Блядь. Блядь. Блядь.

Я отдернул руку, будто обжегся. Не помню, чтобы когда-либо подрывался на ноги так быстро — даже когда подозреваемый начинал палить по моей группе.

— Мне надо домой.

Я ожидал увидеть в ее глазах обиду или разочарование, но там было нечто иное. Понимание. Она легко улыбнулась и кивнула в сторону горшка:

— Не забудь про свои маки. Им нужно много солнца. Поливай примерно раз в неделю. Если сомневаешься — воткни палец в землю, если сухо — пора поливать.

Я не стал спорить. Не доверял себе. Просто нагнулся, схватил горшок и направился к пикапу, даже не поблагодарив. Господи, ну и мудак же я. Хотя, что нового?

Я отпил имбирного пива и с мрачным видом уставился на розовые цветы на ступеньках своего крыльца. Они только подчеркивали, насколько остальная часть домика лишена цвета. Мебель тут уже была, но без текстиля. А все, что я докупал, оказалось в серых тонах. Даже чертово кресло, в котором я сейчас сидел.

Отведя взгляд от обвиняющих цветов, я вернулся к кроссворду. Но сегодня он меня не спасал. Я слишком легко заполнял клетки. Слово из пяти букв «девушка пирата». Серьезно? «Wench» — не самая сложная загадка.

Я поерзал в кресле, отставил бутылку. Перед глазами снова и снова всплывало лицо Ро — столько света, хотя она прошла сквозь такую тьму. Откуда у людей берётся этот свет? Что позволяет им его сохранять? У меня этого точно не было. Но от этого становилось только любопытнее.

И теперь я понял, почему ее все называли Ро. Имя «Роудс», хоть и красивое, звучало чересчур официально. Слишком нарядно. А «Ро» — ближе к земле. Ближе к ней.

С раздраженным ворчанием я уронил кроссворд и ручку на пол и потянулся к ноутбуку на столике рядом. Открыл крышку, подключился к виртуальной частной сети. В бюро работали лучшие хакеры страны, и за годы службы я кое-чему у них научился. Лучше бы я тогда всерьез прислушивался к их предупреждениям. Сейчас вот учился на собственных ошибках.

Каждый раз, выходя в интернет, ты оставляешь за собой след. Теперь я тщательно следил за тем, чтобы по этим крошкам никто не смог выйти на меня.

Открыв браузер, я набрал: «пожар, исторический дом, Спэрроу-Фоллс, Орегон». На экране тут же появилось множество статей, и я быстро нашёл то, что искал.

«Семья Стерлинг погибла в огне».

Мозг тут же включился на полную — курс по скорочтению, который я когда-то проходил для работы, пришелся кстати. Люди не понимают, сколько чтения требует профайлинг: отчеты о месте преступления, материалы дел, заключения психологов. Это не всегда беготня за преступниками по темным переулкам. Чаще наоборот — зло скрывается там, где меньше всего ожидаешь.

Некоторые фразы сразу зацепили взгляд:

«Тринадцатилетняя дочь в критическом состоянии.»

«Пожар начался из-за неисправной проводки.»

«Причина смерти — отравление продуктами горения.»

Можно сказать, что им еще повезло — никто не сгорел заживо. Все выглядело довольно стандартно. Бывают такие несчастные случаи. Но что-то тут не вязалось. Почему дымовая сигнализация не сработала вовремя? Почему родители не успели хотя бы вызвать помощь?

В голове зачесалось то самое предупреждающее чувство. Я открыл новое окно браузера и ввел другой запрос: «пожар, Спэрроу-Фоллс, Орегон».

Вылезло огромное количество результатов. Я ограничил поиск несколькими годами до и после того пожара, что унес семью Ро. Половина статей касалась лесного пожара, случившегося через год. Я добавил «лесной пожар» в минус-слова.

Бинго.

Я сузил глаза, вчитываясь в обновленные заголовки. Открыл один из них:

«Серия поджогов мусорных контейнеров в центре города остается нераскрытой.»

Быстро пробежав текст, я выхватил главное: за несколько недель до трагедии с Ро вспыхнули полдюжины пожаров — всегда ночью, и ни разу не удалось поймать поджигателя.

Четырнадцать лет назад камеры видеонаблюдения в маленьких городках были редкостью. Магазины и рестораны попросту не могли себе их позволить.

Я вернулся к поисковой выдаче и продолжил пролистывать. Один заголовок снова заставил желудок скрутиться. Я кликнул.

«Пожар в средней школе. Подозревается глупая шутка.»

Я прочитал статью как можно быстрее, выхватывая главное. Пожар начался в раздевалке для девочек, пока шли тренировки спортивных команд. Его быстро потушили. Выяснили, что в мусорной корзине на скамейке подожгли петарды.

То самое тревожное чувство превратилось в настоящее пламя. Здесь что-то не так. А что, если пожарные что-то упустили тогда, в доме Ро? А если это не был несчастный случай? А если кто-то специально устроил тот пожар?

14

Роудс

Я подняла мешок с землей из кузова Гатора и швырнула его на кучу для продажи. Спина, бедра и руки горели от напряжения, но это было приятное жжение, то самое, которое напоминает, на что способен твой организм. А для меня это значило одно — я все еще жива, чтобы его ощущать.

Я погрузилась в ритм — туда-сюда, вверх-вниз. Но в голове крутилось только одно лицо. Темно-русые волосы, густая щетина, эти тревожащие сине-серые глаза. И снова и снова звучали слова Энсона: «Напоминает о том, что я потерял».

Острая боль разрезала грудь. Это знакомое ощущение. Дыра, настолько глубокая, что ничто не может ее заполнить. Ты просто живешь с этим зияющим провалом внутри, постоянно чего-то недостающего, будто часть тебя самой вырвали.

Что потерял Энсон?

Этот вопрос в разных вариациях крутился у меня в голове с самого вчерашнего дня. Сегодня утром, когда я уходила на работу, его черный пикап — короля анти-цвета — стоял у дома. Но самого Энсона видно не было. Иногда казалось, что он наполовину призрак. А может, он просто мастерски избегал меня.

Потому что у нас был… момент. И я чувствовала — Энсон не позволяет себе подобных моментов ни с кем. Даже с Шепом, своим лучшим другом, он редко расслабляется полностью. И от этого становилось за него грустно. Должно быть, это очень одинокая жизнь.

Писк отвлек меня от навязчивых мыслей об Энсоне. Я подняла голову — Тея медленно сдавала назад на другом Гаторе, доверху набитом мешками с землей.

— Это последний! — крикнула она сквозь шум мотора.

— Слава богам растений! — воскликнула я, подняв руки к небу.

Тея рассмеялась, выпрыгивая из кабины:

— Думаю, Данкан теперь должен нам хотя бы доплату за вредность.

— Минимум — пиво, — проворчала я.

Работа в Bloom всегда была физически тяжелой, но сегодня это был какой-то новый уровень. Одна задержавшаяся поставка наложилась на другую, пришедшую раньше срока. А помимо них было еще две запланированных. Веселенький день.

Я улыбнулась Тее:

— Говорила я тебе уже, как рада, что ты здесь работаешь?

Она хмыкнула, закидывая мешок на плечо:

— Зато не нужны никакие спортзалы с абонементами.

Я приподняла бровь: