21 день. Страница 5

— Боже мой! — охает Джози. — Что, так все и было? — Она умолкает, не находя слов. — Скверно все вышло, — наконец удается ей закруглить мысль. — Живешь в страхе почти что месяц, а потом тебя чуть не разрезает пополам… Родители Астрид жутко злились на вашу компашку, — говорит она утвердительно. — Были какие-то последствия?

Я избегаю ее взгляда и проглатываю вставший в горле ком:

— Вообще-то… нет. Никаких. — Джози смотрит на меня с недоумением. — Конечно, ее предки связались с нашими. Но было принято решение оставить все как есть, раз уж все закончилось хорошо. Ну, почти хорошо. Те ожоги долго заживали.

— Вау… — Джози рассеянно водит пальцем по краю своего стакана с латте макиато. — Если бы кто-то так мучил моего ребенка, я бы точно взбесилась. И просто так это дело не оставила бы.

— Думаю, родители Астрид не хотели, чтобы она стала темой для разговоров. Вся их семья вела очень замкнутый образ жизни. Кроме того, отец Ника в то время был очень заметной политической фигурой, собирался баллотироваться в мэры. Это, безусловно, на них оказало влияние. Так или иначе, после надлежащей выволочки нам велели забыть про инцидент и никогда больше о нем не говорить. Что мы и сделали охотно.

— Значит, ее семья действительно не предприняла против вас никаких дальнейших действий? — спрашивает Джози, и, несмотря на ее нейтральный тон, я слышу обвинение в вопросе.

— Нет, — качаю головой. — Но через некоторое время Астрид попала в лечебницу для душевнобольных, а ее семья уехала. Мы потеряли их из виду. Время от времени — да, интересовались, пытались найти какие-то следы… — Сжав губы, я крепче сдавила стакан. — Несколько лет спустя мы узнали, что она покончила с собой. Уверена, ее смерть была связана с тем, через что мы заставили ее пройти. Прошлое наконец настигло ее.

Долго стоит тишина, затем Джози снова наклоняется ко мне:

— Лу, а ты, оказывается, замешана в очень жестоком деле.

— Знаю. И, поверь, мне стыдно, — признаюсь я. — Только когда я уехала на учебу, я смогла как-то об этом забыть. Тем не менее я себя никогда не прощала. Знай мы тогда, до чего доведет тот идиотский спор… Ну да, мы были молодые и тупые, но это не объяснение и не оправдание. Мы не только разрушили жизнь Астрид — мы в итоге отняли ее.

— И теперь ты получила два электронных письма вроде тех, что вы сами посылали в ту пору, — возвращается Джози к актуальной теме.

Я слышу по ее голосу, как трудно ей не осуждать меня за то, что я сделала в молодости.

— Очень похоже на то. — Я беспомощно пожимаю плечами. — Содержание, стиль этот обрывистый… Знаешь, когда больше описываются ощущения, чем обстановка.

— Они совсем такие же, как ваши? — уточняет Джози.

— Не знаю, — честно отвечаю я. — Не могу точно вспомнить, что мы тогда писали. Хотя первое письмо, которое я получила, точно отличается от нашего. Побег психа из лечебницы никогда не фигурировал в наших текстах. Мы только сказали об этом Астрид. Письма отправляли с аккаунта, который Ник создал специально для этой цели. Делились с ним идеями, какой еще ужас описать, а он это все обрабатывал.

— Вообще, есть только одно предположение, — говорит Джози, делая несколько глотков латте. — Исходя из того, что ты мне рассказала, лично мне совпадение не кажется случайным. Две письма, осколок зеркала… Видимо, кто-то очень хочет напомнить тебе о прошлом.

Я грустно киваю:

— Я тоже так думаю, но кто? Мы все были рады оставить это позади. Никто больше об этом не говорил, и когда семья Астрид уехала, у нас будто камень с души свалился. Так почему кто-то должен утруждать себя написанием и отправкой на мой адрес электронных писем, как это было тогда? И почему сейчас?

— Может, в психиатрической больнице Астрид познакомилась с кем-то, — говорит Джози. — Вполне возможно, подружилась.

— Хочешь сказать, кто-то вместо Астрид собирается меня достать?

Джози пожимает плечами:

— Ну, или кто-то из твоих старых знакомых — как вариант.

He знаю почему, но я не рассматривала эту возможность раньше. А ведь точно стоит ее рассмотреть.

— Я так давно о них не слышала. Какой смысл находить меня сейчас и…

— Может, это такой неловкий способ навести мосты, — предполагает Джози. — Будет лучше, если ты просто подождешь. Старайся игнорировать послания, не сильно на них зацикливайся. Пока ведь ничего с тобой не произошло.

Верно. Пока. Не считая подброшенного невесть кем и незнамо как осколка зеркала. И я до сих пор уверена, что тогда, на дороге в лесу, видела чей-то силуэт на обочине.

Чтобы больше не беспокоить Джози, я нерешительно улыбаюсь:

— Да, ты права. Подожду. Наверное, больше ничего не произойдет, так что я потом пожалею, что так сильно напряглась.

В течение следующего часа мы обсуждаем более приятные темы: идеальный подарок на день рождения мужа Джози и подборку фильмов для нашего девичника в следующее воскресенье. Время летит незаметно, и мы спонтанно решаем поужинать в кафе. Когда мы наконец выходим на улицу — много позже, чем планировалось, — уже стемнело. Холодный ветер заставляет дрожать, я кутаюсь в куртку плотнее. Что ж, хотя бы нет дождя.

После того как мы обнялись и попрощались, обследую багажник «фиата»: что-то ищу, а что именно — сама не знаю. И только когда Джози скрывается из виду, отпираю заднюю дверь и внимательно осматриваю салон. Если бы я сделала это при ней, она бы мигом смекнула — я вовсе не такая крутая, какой хочу показаться.

Мне хочется окликнуть ее, попросить остаться на ночь со мной. Часто после смерти родителей я чувствовала себя одиноко. Продать их дом, где я сейчас живу, все еще кажется мне хорошей идеей. Он слишком большой для меня одной, маленькой квартиры недалеко от города было бы вполне достаточно.

Только после того, как я несколько раз убеждаюсь, что в салоне все по-прежнему, сажусь за руль, откидываюсь на спинку кресла и делаю глубокий вдох. Смешно, что меня так легко вывести из равновесия. Кусок стекла и две анонимки. С каких это пор я такая пугливая?

Около восьми часов я глушу двигатель. Одной рукой тянусь к своей сумке, другой — к маленькой лопате, которая была моей постоянной спутницей со вчерашнего вечера. По дороге из гаража в дом приходится брать себя в руки, чтобы не оглядываться на каждом шагу. Только когда я захлопываю за собой дверь, запираю ее на оба замка и на цепочку, меня отпускает. И в то же время досадно как-то: я слишком остро на все реагирую. Да, в прошлом я поступила плохо — любой скажет. Но все кончено, и давно уже нет причин позволять этому влиять на меня сегодняшнюю.

Решительно отодвигаю воспоминания в самый дальний угол своего разума и сосредоточиваюсь на своем коте, который настойчиво мяукает, напоминая, что неплохо бы и поужинать.

Позаботившись о Моцарте, удобно устраиваюсь на диване с чашкой чая и ноутом. Браузер только-только открылся, как тут же звонок в дверь. Нахмурившись, откладываю компьютер в сторону и встаю. Час довольно поздний для незваных гостей в будний день.

Быстро беру ключи от дома из вазочки на комоде в прихожей, отпираю и приоткрываю дверь, убеждаясь попутно, что Моцарт не сбежит.

— Привет, Лу, — говорит Карстен, и при виде его мое сердце бьется вдвое быстрее.

Притворяю дверь, чтобы снять цепочку, и пользуюсь случаем, чтобы причесаться по-быстрому. К счастью, я еще не сняла макияж. Впускаю его с демонстративно беспечным видом:

— Добрый вечер, босс.

Как только за ним захлопывается дверь, он быстрым шагом сокращает пространство между нами, кладет обе руки мне на щеки и целует. Его губы прохладны от вечернего воздуха, но огонь, пронизывающий меня от его прикосновения, чертовски горяч. Все мое тело реагирует на него, и он тихо вздыхает, обнимая меня. Взаимное влечение неоспоримо. Его рука скользит под край моей рубашки, следуя по изгибу моего позвоночника вверх, оставляя на моей коже огненный след. Я погружаю пальцы в его густые каштановые космы, когда он прижимается ко мне всем телом и облизывает губы, которые я охотно открываю для него. В ответ просовываю руку ему под свитер и касаюсь его груди и живота. Он судорожно выдыхает, и в ту же секунду играет мелодия, которую я научилась ненавидеть за последние несколько месяцев, — рингтон на его мобильном телефоне. Наш с Карстеном поцелуй тут же прекращается, и он, кое-как отдышавшись, отвечает на вызов.