21 день. Страница 36

Как ни крути, а день кончается с разгромным счетом не в мою пользу. По итогу — от Моцарта ни слуху ни духу, я дрожу от страха в съемной комнатке в пансионе, а кошелек мой где-то в доме, откуда меня выгнал какой-то незнакомец.

Ложусь спать около полуночи, но, хотя нож, перцовый баллончик и лопата лежат рядом со мной на матрасе, мало-мальски спокойный сон не приходит ко мне до рассвета.

16

Когда я открываю глаза, сквозь шторы просачивается слабый дневной свет. Взгляд на часы показывает, что уже полдвенадцатого. Я сажусь, убеждаюсь, что лопата, перцовка и нож все еще на месте, затем иду в ванную, чтобы привести себя в порядок.

Вернувшись к комнату, сажусь с ноутбуком. С ходу могу представить тысячу дел, которые могла бы переделать, вместо того чтобы проверять электронные письма.

Как вести себя, если я обнаружу очередную угрозу?

И как быть, если нового письма нет?

Задерживаю дыхание и открываю ящик. Ничего, кроме обычных рекламных рассылок. Но Моцарт все равно в опасности.

Я с шипением выдыхаю, пытаясь оценить ситуацию.

В принципе, вчера ничего страшного не произошло, разве что гребаный таймер напугал меня до смерти, не говоря уже о звонке… но и только. Может, я упустила что-то из виду? Не убежала ли я слишком поспешно, тем самым дав врагу шанс подольше побыть хозяином в моем доме? Что еще он может учинить? Стоит ли вернуться — поискать бумажник и, опять-таки, кота?

Собираю все необходимое и спускаюсь вниз. Выпиваю чашку кофе в столовой, но от обеда отказываюсь. Перспектива сорваться с места портит мне аппетит. Не уверенная до конца, правильно ли я поступаю, я сажусь в машину и еду домой.

Концентрируюсь на дороге и стараюсь игнорировать возможные риски. Это работает до тех пор, пока в поле зрения не появляется дом. Последние метры до подъездной дорожки еду со скоростью пешехода и наконец останавливаюсь на приличном расстоянии перед гаражом.

У меня мурашки по коже при мысли о том, что может ждать меня в собственном доме, и из-за этого я не могу покинуть мой маленький безопасный «фиат». Вместо этого через пассажирское окно смотрю в направлении входной двери. Смотрю — и не могу углядеть решительно ничего необычного.

Сижу без движения целую вечность, а потом мне приходит в голову идея использовать свою нерешительность, чтобы позвонить Джози. Несмотря на все наши разногласия, она — моя лучшая подруга. Мой первый порт захода.

Гудки. Автоответчик. Черт! Оставляю короткое сообщение с просьбой перезвонить.

Даже с этой затеей сплошь невезение.

Что теперь? О том, чтобы выйти и войти в дом, не может быть и речи, как и о побеге. Я понятия не имею, что делать.

Стук в окно заставляет меня подскочить и больно удариться коленом о руль.

Перегнувшись, опускаю окно справа и слабо улыбаюсь.

— Привет, Лу.

— Привет, Фил, — говорю я, сверяясь с часами на приборной панели. — Ты сегодня опоздал.

— А у меня уже почти заказы кончились, представь-ка. — Ухмыляясь, он пожимает плечами и вручает мне пакет. — Дай угадаю: тут сирень? Опять твои ароматические свечи?

— Честно говоря, понятия не имею, что тут, — отвечаю я и рассматриваю пакет, от которого и правда сильно несет сиренью.

— Итак, время пришло, — объявляет Фил в своей игриво-драматической манере. — Ты потеряла счет своим заказам на свечи! — Он протягивает мне бланк заказа, чтобы я в нем расписалась через открытое окно. — Ну вот, все улажено. Класс. До скорой встречи, Лу, — прощается он и поворачивается, чтобы вернуться к своему фургону. Но на полпути оборачивается и смотрит на меня с беспокойством. — Я знаю, это не мое дело, — начинает он, снова приближаясь к моему «фиату», — но с тобой… все в порядке?

— Конечно, — отвечаю я, пожимая плечами. — А что?..

— Ты, ну… Ты выглядишь какой-то… слишком уж напряженной. На тебе лица нет. Еще этот случай с парнем, которого ты вытолкала взашей, а теперь вот сидишь в своей машине, бледная как полотно, еще и вцепилась в руль так, будто боишься, что он от тебя улетит. И, по ходу дела, ты так долго сидишь — у тебя костяшки все белые.

— Ну… — Я чувствую, как краснею. Должна ли я вовлекать в свои проблемы еще и курьера — он-то с какого боку? — Это долгая история. — Идеальный ответ, донельзя уклончивый. — Да и к тому же… мой кот пропал.

Фил смотрит на меня в замешательстве.

— Ясно, — медленно говорит он. — А почему ты его не ищешь?

— Потому что вчера кто-то был в моем доме и угрожал мне, — выпаливаю я. — Вот почему я до сих пор не зашла внутрь. Но и уехать отсюда тоже не могу!

— Кто-то был в твоем доме… — повторяет Фил.

Я молча киваю.

Он наклоняет голову и нервно поджимает нижнюю губу.

— Я закончу менее чем через час и смогу вернуться, — предлагает он, не глядя на меня. — Ты могла бы рассказать мне все, и мы могли бы вместе поискать твоего кота. Если хочешь, конечно. Я не наста…

Я удивленно поднимаю брови.

— Давай, — вылетает у меня спонтанно, слишком уж заманчива перспектива чьей-то компании. Кроме того, четыре глаза видят больше, чем два. — Это было бы замечательно. Спасибо тебе заранее.

Он явно доволен моим ответом, и на его лице расплывается улыбка.

— Я могу быть здесь около четырех тридцати, — отвечает он. — Или чуть позже, если хочешь, чтобы я приготовил нам на двоих ужин.

— Это было бы здорово, — столь же спонтанно соглашаюсь я, потому что, когда он заговаривает об ужине, я понимаю, что ничего не ела со вчерашнего дня. — Захватишь заодно что-нибудь выпить? — спрашиваю я, так как больше не доверяю никакой еде в своем доме.

— Конечно, — кивает Фил и шутливо поднимает руку. — Ну, увидимся. Или… хочешь поехать со мной?

Я качаю головой:

— Увы, у меня тут еще есть дела.

Само собой, я лгу. Когда Фил незадолго до пяти паркует свою «ауди» позади моего «фиата», он застает меня точно в таком же виде (и, боюсь, даже в той же позе), как оставил.

— А вот и я! — Он неуклюже стоит рядом с моей машиной, держа в руках стопку коробок с пиццей, поверх которых балансируют две бутылки.

Я вылезаю и невольно потягиваюсь — ноги и спина как чужие. Меня поражает, как Фил изменился. Вместо грязно-зеленых брюк-карго и рубашки-поло он теперь в выцветших светло-синих джинсах и белой рубашке под коричневой кожаной курткой. То есть выглядит он уже не как мой постоянный курьер, а как очень даже привлекательный мужчина.

— Что ж, Фил, пошли проведаем мой дом, — говорю я неохотно, подхватываю сумку с пассажирского сиденья и запираю машину. Улавливаю запах лосьона после бритья, смешанный с запахом пиццы, который исходит от коробок в его руках.

Пока мы стоим в коридоре, он вопросительно оглядывается:

— С чего начнем?

— Не возражаешь, если мы совершим небольшую экскурсию? — спрашиваю я, четко понимая, как странно звучит мой вопрос. — Просто чтобы убедиться…

— Что мы одни? — подхватывает он мою фразу. — Конечно. Нет проблем.

Следующие четверть часа мы осматриваем каждую комнату, а когда располагаемся в гостиной с пиццей, белым вином и колой, я уже чувствую себя намного лучше.

— Я не знал, какие начинки тебе нравятся, — говорит Фил, ставя коробки и бутылки на кофейный столик. — Так что принес на свой выбор.

Я весело фыркаю и поднимаю крышку верхней коробки.

— «Салями», «Гавайская», «Маргарита» и «Апокалиптика», хотя последнюю я выбрал только из-за дурацкого названия, — признается он.

— Фил… ты же понимаешь, что нас только двое, да? — уточняю я, с трудом сдерживая смех, когда по его лицу расползается смущенное выражение. — Все нормально. Кину излишек в морозилку. Вообще, у тебя крутой вкус. Мне всегда хотелось попробовать эту зловещую «Апокалиптику». Звучит как что-то оч-чень оригинальное, правда же?

— Правда, — с облегчением отвечает он и небрежно бросает рюкзак в угол комнаты.

Молча наблюдаю за ним, чувствуя неуверенный оптимизм: следующие несколько часов я проведу не одна.