Когда поют цикады. Страница 3

Первой заговорила женщина:

– Даниэль Перри?

Голос у нее оказался на удивление мягким. В большинстве случаев такой можно было бы назвать успокаивающим. Но только не в этом.

– Что еще она натворила?

– Меня зовут Дороти Гейтс. Я детектив полиции штата. А это детектив Прокопио из Эмерсона.

Говорившая огляделась по сторонам. В торговый зал как раз впустили еще одну пару, а помещение было не таким уж и просторным. Становилось тесновато.

– Мы можем где-нибудь поговорить?

Вот теперь Даниэль охватил страх. Иден вляпывалась в неприятности бог знает сколько раз, но двое детективов и конфиденциальность для объяснений никогда еще не требовались.

– Госпожа Перри?

Вообще-то, в магазине имелась складская комната, но, по сути, то был огромный сейф, где даже присесть негде. Стало быть, оставался лишь директорский кабинет. Стив точно не обрадуется, если в его обитель нагрянут копы.

– Я не…

И тут, как по сигналу, он и появился – Стив Слейтер собственной персоной, с выставленной на всеобщее обозрение волосатой грудью, в неизменных лоферах. Взгляд его был сосредоточен на полицейских, а лицо нахмурено до такой степени, что невольно напрашивалась мысль о начальной стадии инсульта. Словно бы уже следуя совету адвоката, мужчина хранил молчание.

– Это детективы Гейтс и Прокопио, – объяснила ему Даниэль, всегда хорошо запоминавшая имена. – Можем мы на минуту воспользоваться твоим кабинетом?

– Моим кабинетом, – безжизненным эхом откликнулся он.

Среди уймы вещей в кабинете Стива Слейтера, попадаться которым на глаза детективам было крайне нежелательно, числился и блестящий «Кольт М1911» в кобуре, закрепленной в нише стола, – орудие кровопускания, на которое штат Массачусетс, может, выдал лицензию, а может, и нет. В тех редких случаях, когда Стив позволял войти в зал откровенно подозрительным типам, он так очаровательно запихивал пистолет за пояс брюк спереди.

– Да, была бы весьма признательна, – кивнула Гейтс. Это ставило Слейтера в весьма затруднительное положение. Отказ неизбежно вызвал бы у полицейских вопросы.

– Пожалуйста, – произнес мужчина таким голосом, будто у него склеились коренные зубы.

Затем обреченно отпер замок ключом на пружинной цепочке и распахнул перед ними дверь.

– Сколько это займет времени? – осведомился он, когда все трое зашли внутрь.

Гейтс обернулась и, обаятельно улыбаясь ему прямо в лицо, ответила:

– Займет столько, сколько будет нужно.

Если мед может быть едким, то именно таким и был у нее голос. Особо прочная дверь тяжело захлопнулась. Перед директорским столом стояло два стула, и Гейтс, немедленно принимая на себя безоговорочное руководство, указала на один из них:

– Госпожа Перри, вам лучше сесть.

Тогда-то Даниэль и поняла, что случилось самое худшее. Один раз ее уже просили сесть. После бабушкиного инфаркта.

– Предпочитаю постоять, – произнесла она, словно поза помогла бы отвратить неминуемое.

– Пожалуйста, садитесь. – Голос детектива по-прежнему мягкий, но не терпящий возражений.

Даниэль подчинилась. Гейтс устроилась на другом стуле, на самом краешке, готовая в любое мгновение вскочить. Прокопио остался стоять, лишь скрестил руки на груди. Он не сводил глаз с Даниэль с того самого момента, как на нее указала Бритт. В них не отражалось абсолютно никаких эмоций. Словно она была неким испытанием, к которому детектив готовился.

– Госпожа Перри, – снова заговорила Гейтс. – Мне действительно нелегко вам это сообщить. Боюсь, Иден мертва.

Даниэль какую-то секунду продолжала смотреть женщине в глаза – просто для верности, – а затем огляделась по сторонам, чтобы сосредоточить взгляд на чем-нибудь другом, лишь бы не на этом невыносимом сочувствии. Но на глаза ей попалась фотография Слейтера с дочерями на фоне маслкара. Она снова посмотрела на Гейтс.

– Примите мои соболезнования, – произнесла та.

Даниэль задалась про себя вопросом, почему она не плачет, почему не слетает с катушек. Несомненно, где-то внутри нее все это уже происходит, просто пока еще не достигло поверхности.

– Что случилось?

– Опять-таки, известие снова тяжелое. Мы полагаем, что ее убили.

– Как?

– Судя по всему, ударили по голове.

– Где она находилась?

– В доме в Эмерсоне. Известно ли вам…

– Подождите, а Билл и Бетси…

– Их не было в городе.

– Вы уверены, что это она?

– На месте преступления обнаружено ее водительское удостоверение. Мы допросили домовладельцев. Даниэль, это она.

– А ее…

– Мы проверяем.

Больше вопросов у Даниэль не оставалось.

– Когда в последний раз вы разговаривали с дочерью? – нашелся таковой у Гейтс.

– Вчера вечером. Около семи.

– Вам ничего не показалось подозрительным? – впервые дал о себе знать Прокопио, и его голос полностью оправдал ожидания Даниэль – футбольные поля, пивнушки, вечеринки.

– Нет, – покачала женщина головой. – Где она сейчас?

– О ней позаботятся.

В дверь постучали, и мужчина отвлекся открыть. Долго его разговор со Слейтером не продлился. После этого они снова остались втроем. Вдруг Даниэль кое-что вспомнила.

– Она звонила. Второй раз, я имею в виду. Уже ночью.

– Когда именно?

– Сразу после полуночи.

– Что она сказала?

– Я пропустила звонок. Спала.

– Она оставила сообщение?

Даниэль покачала головой.

– Я пыталась перезвонить ей утром, но…

Но она была мертва.

– Так что я теперь должна делать?

– Нам необходимо задать вам кое-какие вопросы, – ответила Гейтс.

– Может, попозже? Я не…

Она не знала, что она «не».

– Нет, это нужно сделать сейчас, и позвольте мне объяснить почему. На данный момент мы пока еще пытаемся свести все воедино. И с каждой упущенной секундой делать это становится немного сложнее.

– Тогда хотя бы не здесь?

– Почему бы вам не поехать с нами в участок? Так будет лучше во всех отношениях.

– Она там?

– Нет, о ней заботится Бюро судебно-медицинской экспертизы.

– А можно сначала туда?

– Давайте обсудим все в участке.

В торговом зале, наверно, все и позабыли, что успели надумать, стоило им увидеть выражение лица Даниэль. Что-то сказал Стив, что-то Бритт, но Даниэль была не в состоянии разобрать их слов.

Иден.

Автомобиль детективов был припаркован вторым рядом прямо напротив входа. Еще стояла уотертаунская патрульная машина, но эти после кивка Гейтс сразу же укатили. Даниэль села на заднее сиденье. До Эмерсона ехать было всего ничего. Вел Прокопио. Несколько раз он включал мигалку и сирену, чтобы расчистить путь. Все молчали, но Гейтс оборачивалась чуть ли не каждую минуту – удостовериться, что с Даниэль все в порядке. Та же не могла ни на чем сосредоточиться. Состояние у нее было прямо как на пороге сна, когда мозг уже начинает отключаться. Все по-прежнему оставалось знакомым и в то же время совершенно отличалось от реальной жизни. Она запросто представляла себе, что Иден всего лишь в своем репертуаре. Угодила в каталажку. В неотложку. Взывает о спасении из мелкого ДТП, от зловещего любовника на одну ночь или разъяренных граждан, которым хватило тупости довериться ей. Умирает со смеху над чем-то только ей понятным. Но только не мертва. Она всегда была живой, когда бы Даниэль о ней ни думала. Живее кого бы то ни было. Суетилась, болтала, расспрашивала. Прихлебывала ее пиво, выхватывала еду из ее тарелки. Толком ничего не понимала, но все равно очертя голову бросалась вперед, словно бы мир – лишь большая прорезиненная детская площадка, где ничего по-настоящему дурного случиться просто не может.

– Пароль от ее телефона, случайно, не знаете?

– 1526, – не задумываясь ответила Даниэль. Уловив удивление Гейтс, она объяснила: – Ее день рождения плюс мой. Я купила ей мобильник на условии, что буду знать пароль.

Детектив отправила сообщение, и в салоне снова воцарилось молчание. За окнами уже мелькал Эмерсон. Большие дома, большие машины, тихие улочки. Даниэль уже привычно поразилась видимости полнейшего спокойствия вокруг.