Сладострастие. Книга 2 (ЛП). Страница 75

Братт входит в кабину с покрасневшими глазами.

— Такое происходит, когда ставишь хорошего человека рядом с плохим.

Я молчу.

— Это все твоя вина, — рычит он. — Ты заставил ее поехать в Москву, поставил рядом с тем, кто всегда ее ненавидел. Видишь, я не лгал, когда говорил, что все, к чему ты прикасаешься, превращается в гниль?

Я думаю, как бы ему мозги выбить.

—Видишь, что ты делаешь, когда появляешься?! Ее убьют, если еще не убили!

—Заткнись! —требую я. Об этом думать — все равно что ножом в грудь.

—Ты превратил ее жизнь в дерьмо, а теперь еще и отдаешь в руки преступнику!

— Я не брошу ее, так что не приходи сюда и не разглагольствуй о том, чего не знаешь!

— И что же сделает уважаемый полковник? — спрашивает он с сарказмом. — Скажет своему заклятому врагу, чтобы тот вернул ее живой и невредимой?

— Что я могу ему предложить? — Я встаю, сбрасывая с себя наручники. Твое гнилое тело в качестве дани его воронам.

Он бледнеет, потому что знает, что я не святой, что когда я открываю двери того, что у меня заперто, меня никто не остановит. Моя рука не дрожит, когда я убиваю кого-то.

—Рэйчел не останется ни с Антони, ни с тобой, —заявляю я. Я предупреждаю тебя здесь и сейчас, так что хватит уже, потому что так же, как я могу убить его, я могу убить и тебя.

—Капитан Паркер хочет вас видеть, сэр, — сообщает Алан из-за двери.

Я использую остатки самообладания. Как бы я ни хотел запереть его за измену, я должен выслушать подробности похищения.

—Пусть входит, — приказываю я Алану. А ты убирайся.

—Это мою девушку похитили, —настаивает он. — Паркер тоже должен мне объяснения.

Я не замечаю, как жалко звучат мои слова.

Паркер входит, опираясь на плечо Алана. Он неузнаваем с опухшим лицом, на шее у него горловой бандаж, а рука зафиксирована в повязке.

—Зачем ты пришел? —спрашивает Братт. —Обвинять ее в своих травмах и переломах?

Он опирается на металлическую стену и приказывает Алану отойти.

—Говори! —требует Братт. —Расскажи нам, как ты отомстил за шесть лет тяжелой обиды, бросив ее.

Как бы он ни пытался удержаться на ногах, ноги отказывают ему. Немец обращается прямо ко мне.

— Я не хотел ее бросать, полковник, — прочищает горло. — Может, у нас не были лучшие отношения, но я никогда не хотел ее бросать.

— Ты лжешь! — восклицает Братт. — Ты хотел отомстить мне!

— Нет, как бы я ни ненавидел тебя, я не способен покушаться на жизнь Рэйчел.

— Лжец! — кричит Братт. — Не притворяйся хорошим, я знаю, что ты ее ненавидел. Ты просто лицемер.

— Я лицемер? — защищается он. Ты забыл, что это я пытался сблизиться с ней раньше тебя? Ты забыл, что это ты лишил меня всякой возможности поговорить с ней?

—Это было в прошлом.

—Да, это было в прошлом, но то, что у меня ничего не получилось, не значит, что я отдам ее мафии только потому, что ее тупой парень мне не нравится.

—Я видел, как ты с ней обращался. —Я подавляю желание кричать на него. —Как ты хочешь, чтобы я тебе поверил, когда я был свидетелем всех твоих злодеяний?

—Вы ошибаетесь, полковник, доказательства могут быть против меня, но я не виноват в том, что ее увезли. Антони Маскерано остался там ради нее.

Мне кажется, что меня ударили в самое больное место. Одно дело выбрать солдата наугад, а другое — рисковать жизнью только для того, чтобы забрать конкретного человека.

—Алессандро Маскерано крикнул ей, чтобы она не убегала, что они знают, где она, и не уйдут без нее.

Еще один сильный и лаконичный удар. Я знал, что в Москве будут проблемы, но не предполагал, что Антони будет в Герреро.

—Он оставил меня в живых, чтобы я передал вам сообщение: он сказал, что Рэйчел теперь его, и что как лидер мафии он потребует вашу голову на блюдечке с серебряной оправой.

Мое лицо горит... - Его. - Я должен умереть, чтобы это произошло.

—Я знал. —Братт заложил руки за голову. — Твой чертов план был полным провалом. Наверняка он уже убил ее...

— Может, он ранен, страдает и не доверяет мне, — продолжает Паркер, — но я не собираюсь отворачиваться от этой проблемы. Я готов сделать все, что в моих силах, чтобы вернуть ее.

— Нам не нужны люди с героическими иллюзиями, — вмешивается Братт. — Нам нужно договориться, пока ее не разорвали на куски.

С Маскерано никакой договоренности не будет.

— Он объявил нам войну, — отрезает Паркер, — вряд ли с ним можно договориться.

— Это ваша вина. — Он указывает на нас. — Вы проклятые, если бы вы не пришли, ничего этого бы не случилось. Рядом со мной была...

— Хватит! — Я навожу порядок. Иди вывали свои жалкие жалобы на кого-нибудь другого, они никому не нужны.

— Он ее убьет! Он чертов король мафии.

— И что с того? — спрашиваю я. — Я его не боюсь. Пусть объявляет мне войну, сколько хочет, я буду стоять и сражаться. То, что у него в руках Рэйчел, только дает мне еще больше причин разнести ему башку.

— Можете рассчитывать на мою поддержку, полковник.

— Вы пошли не тем путем, потому что его поддерживают международные преступники. Диалог — лучший способ вернуть ее.

— Давайте. — Я указываю на дверь. — Найдите его номер в телефонной книге и пригласите на чашку чая. Может, он найдет для вас время перед завтраком.

Он смотрит на меня.

—Иногда нужно склонить голову и признать, что ты проиграл. Ради женщины, которую я люблю, я сделал бы это тысячу раз, не задумываясь, к тому же он лидер всех преступных группировок...

—Уходи! —перебиваю я его—. Попробуй вернуть ее, вылизывая ему ноги, а я, со своей стороны, буду отрывать головы всем, кто встанет у меня на пути.

—Ты доведешь ее до смерти.

—Нет! Я знаю, с кем имею дело, и не собираюсь сглаживать ситуацию. Пусть он придет за мной, я тоже пойду за ним!

Я направляюсь к выходу.

Я убью тех, кого нужно убить, и буду сражаться с теми, с кем нужно сражаться. Я никогда не боялся Маскерано, и тем более не буду бояться сейчас, когда моя ненависть усилилась в тысячу раз.

Мне плевать, что они лидеры мафии. Я полковник одной из самых важных армий в мире, и их объявление войны более чем приветствуется. В конце концов, я тоже объявил им войну, как только узнал, что они похитили Рэйчел.

Самолет приземляется, и я начинаю планировать, как, черт возьми, я ее найду.

74

ИТАЛИЯ

Рэйчел

Я задаюсь вопросом, кого я убила, чтобы заслужить такую проклятую жизнь.

Я сжимаю зубы, шевелясь на стуле, это моя тысячная попытка освободиться. Антони Маскерано исчез, когда мы сели в самолет, мой чип слежения был поврежден, и я не знаю, куда меня везут.

Самолет снижается, приземляется, и сразу же открывают дверь кабины, где меня держат; это Изабель.

— Как поездка, принцесса? — спрашивает она, подходя ко мне. — Прошу прощения за турбулентность во время полета.

Алессандро следует за ней и начинает развязывать меня от кресла. Коротко стриженная женщина не перестает пожирать меня глазами, проводя пальцами по холодному лезвию ножа, который она держит в руке.

— Какая у тебя красивая кожа, — восклицает она с сильным итальянским акцентом. — Будет жалко ее порезать.

Когда меня ставят на ноги, она сокращает расстояние между нами и прижимает ледяной лезвие оружия к моей горловине. Я поднимаю подбородок, предлагая ей свою сонную артерию: - Лучше я умру так, чем буду изнасилована и превращусь в мешок с дерьмом.

- Полагаю, нож — это прелюдия перед убийством.

Она смеется, запрокидывая голову назад. Острие остается на моей коже, медленно поднимаясь и лаская мои щеки.

— Осторожно, Изабелла, — предупреждает Алессандро. — Помни приказ лидера.

— Я просто играю. — Она смотрит мне в глаза. — Не волнуйся, ты же знаешь, что рано или поздно я убью ее, порежу на куски и развешу по всей Италии.