Сладострастие. Книга 2 (ЛП). Страница 29

Я сажусь на заднее сиденье и снимаю шапку и маску. - Было слишком близко, — думаю я.

—Спасибо, — говорю я телохранителям.

—Сколько лет тюрьмы дают за повреждение камер и светильников в государственной больнице? —спрашивает Эллиот.

—От пятнадцати до двадцати лет, примерно, — отвечает его напарник.

—Интересно, как она так долго выжила без телохранителей, — говорит он, снимая с себя мусор. —Каждые пять минут она попадает в какую-нибудь передрягу.

—Это дар.

—Ее крестная фея, наверное, возненавидела ее, когда наделяла этим даром.

Меня везут обратно в штаб. С огромным стыдом я вынуждена попросить у двух мужчин брюки и пиджак, так как в одежде медсестры я вызову слишком много подозрений.

Водитель подчиняется, немного смущенный тем, что остался в одних трусах, он ниже и менее крепкий. Я благодарю их за помощь и стараюсь как можно быстрее попасть в штаб; к счастью, большинство охранников — старые знакомые и низшего ранга, поэтому никто не осмеливается комментировать или говорить что-либо о моем наряде.

В конце концов, моя попытка пройти незамеченным закончилась провалом. Я раздеваюсь и быстро принимаю душ, вспоминая все, что я наделала. Я могла убить кого-нибудь или меня могли убить, я ранила Братта, а он чуть не сломал мне ребра. Я устроила Армагеддон только для того, чтобы увидеть человека, к которому я не испытываю никаких чувств.

Я сажусь на кровать, глажу свое обручальное кольцо, смотрю налево и на фотографию, где мы с Браттом, и это как нож в сердце. Я беру рамку и рассматриваю черты его лица. Удары были болезненнее для меня, чем для него, потому что, несмотря на все, что произошло, мне все еще больно причинять ему боль. Мы прожили вместе столько лет и пережили столько всего, что в свое время он завоевал мою любовь, но теперь я не знаю, что стало с этим всем, и не узнаю его, так же как не узнаю себя.

Я беру телефон, ищу его номер и подношу мобильный к уху.

—Привет, — отвечает он на другом конце провода.

—Братт, —я стараюсь говорить твердым голосом, —мне нужно поговорить с тобой.

—Ты в порядке? —с беспокойством спрашивает он.

—Да, мне просто нужно поговорить с тобой, обещаю, не займу много времени.

—Я уже в команде, подожди меня в моей комнате.

—Хорошо.

Я ищу ключи от его двери. Как только у него появилась отдельная комната, первым делом он дал мне ключ.

С улыбкой на лице он сказал мне: - Теперь у нас есть личное гнездышко.

Все идеально убрано, он умеет сделать так, что все выглядит аккуратно и безупречно. Я хожу по комнате, набираясь смелости. Он сохранил все детали, которые я ему дала: нашу карикатуру, серебряные запонки, часы, ручки, фигурки...

Та же фотография, что стоит на моем столе, стоит на его столе в стеклянной рамке, а под ней лежит его записная книжка. Я беру ее, прежде чем сесть, и просматриваю, там есть рисунки и каракули его подписью.

Глаза снова зажигаются, когда я замечаю, что там написаны эссе с его предложением руки и сердца. Страницы и страницы с разными способами сделать мне предложение, выражения типа «Моя любовь, - Моя жизнь» или «Ты самое прекрасное, что у меня есть. - Все как будто пронзило мне грудь острым саблей.

Я делаю несколько глубоких вдохов, стараясь сдержать слезы. Я могла бы просить прощения тысячами способов, но ничто не сможет загладить мою вину, и это заставляет меня плакать.

- Я не писал их, чтобы ты так расстроилась, — говорит он с порога.

Я бросаю тетрадь, оставляю ее на месте и смотрю на него, вставая: он прислонился к порогу, держа в руке куртку, у него разбита губа и разбита бровь. Он закрывает за собой дверь и бросает куртку на стул.

- Я собирался к тебе, когда ты позвонила.

—Что случилось?

—Подозреваемый... подозреваемая, —поправляется он. —Она вошла в комнату Кристофера, и я попытался ее поймать.

—И?

—Она избила меня и сбежала. Хорошо, что она не успела сделать ничего серьезного, мы прибежали, прежде чем она убила его.

—Мне очень жаль, у тебя, наверное, все лицо в крови.

Он становится передо мной и берет меня за плечи.

—Неважно. Кристофер уже вышел из комы и его везут в Гонконг.

—Да, Патрик мне об этом сказал.

Мы оба замолкаем, и через несколько секунд он берет на себя инициативу.

—Прости за мое поведение в тот вечер. Я не хотел тебя обидеть, просто... Иногда мне кажется, что ты не та, что раньше, ты изменилась, и эта новая ты отнимает у меня женщину, которую я так люблю.

— Я все та же Рэйчел.

— Нет. — Он отстраняется. — Моя Рэйчел не осмелилась бы сделать то, что ты сделала в тот день в больнице, ты слишком изменилась, и я пытался убедить себя, что это произошло после того, как я уехал в Германию.

— Проблемы с твоей семьей были еще до твоего отъезда.

—Дело не только в проблемах с семьей. С тех пор как я вернулся, ты совершенно другая, ты как будто в другом мире, ты не смотришь на меня так, как раньше, ты стала холодной и все время плачешь... Ты думаешь, что, вытерев слезы, умывшись и выйдя, как ни в чем не бывало, ты скрываешь то, что тихо плакала. Я знаю тебя как свои пять пальцев и знаю, когда ты в порядке, а когда нет.

—Слишком многое произошло. Вещи, которые заставили меня посмотреть на все по-другому.

—Ты повзрослела, это слово подходит тебе, потому что ты больше не видишь все в таком радужном свете, как раньше. —Он потирает шею, сидя на краю кровати. —Я знаю, что в последнее время я был очень жесток с тобой, как и моя семья.

—Все уже не так, как раньше.

—Я знаю, поэтому я решил, что лучше нам уехать подальше. Ни моя мать, ни Сабрина не позволят нам пожениться, и я предпочитаю уехать на время, дать им время подумать...

Мой подбородок дрожит, все болит: тело, сердце... абсолютно все, включая его.

—Если бы ты сделал мне такое предложение несколько месяцев назад, когда я чувствовала, что живу и дышу тобой, ответ был бы однозначным «да.

—А сейчас нет?

—Нет, сейчас однозначное «нет. - Они важны для тебя, и даже если я буду рядом с тобой, твое счастье не будет полным без них. Это одна из причин, по которой я говорю «нет.

Он встает и берет меня за лицо, чтобы я посмотрела на него.

—Все отношения проходят через кризисы, и такие вещи обычно происходят перед тем, как сделать такой большой шаг, как тот, который мы собираемся сделать. Тебе не нужно бояться сделать меня счастливым, мы любим друг друга...

—Это другая часть моего «нет, — я отступаю, — я просто люблю тебя... Любить и любить — это две разные вещи, а я тебя больше не люблю.

Он хмурится в ответ и улыбается без энтузиазма, глядя в пол.

— Ты лжешь.

—Нет. —Я снимаю обручальное кольцо—. Ты важный человек в моей жизни, и я ненавижу делать это, ранить тебя так, как я это делаю, но я просто больше не чувствую к тебе того же. Я месяцами боролась с собой, желая вернуть время назад и любить тебя так, как я всегда любила, но я просто не могу и не могу позволить тебе провести остаток своей жизни рядом с тем, кто тебя не заслуживает.

Он берет меня за шею и откидывает волосы с моего лица.

— Нет, дорогая, это нервы невесты. Ты — все для меня, а я — все для тебя.

Я беру ее руки, отдаляясь. Я прикасаюсь к руке, которая сотни раз касалась моего лица, и кладу в нее обручальное кольцо.

—Я люблю тебя и клянусь, что это причиняет мне больше боли, чем тебе, но я не могу больше обманывать тебя и себя, притворяясь тем, кем я не являюсь.

—Я никогда не отпущу тебя, ты же знаешь. Ты моя девушка и всегда будешь ею, мы принадлежим друг другу.

—Уже нет, в отношениях должны любить друг друга оба, а это не наш случай. —Я отпускаю тебя. Прости меня, я буду просить Бога, чтобы он дал тебе кого-то, кто заслуживает всего того прекрасного, что ты можешь дать...

Я направляюсь к двери.

—Подожди! —он пытается меня остановить.

—Не останавливай меня! —Я останавливаю его. —Не делай так, чтобы это было еще больнее, чем есть!