Сладострастие. Книга 2 (ЛП). Страница 21

Его объяснения мне не помогают, мне все равно, и единственное, что меня беспокоит, это итальянец.

- Антони сумел ускользнуть, больница полна раненых, дежурные охранники не позволяли мне ходить по коридору, так как я выглядел подозрительно, и выгнали меня.

Мне пришлось остаться на нижнем этаже, — объясняет он. — Неизвестно, как он проник внутрь, он воспользовался суматохой и к тому времени, когда я попытался вернуться, уклонившись от дежурных охранников, он уже ушел. Мои люди видели, как он садился в фургон.

— Ты на шаг впереди меня, и если так будет продолжаться, я окажусь твоей пленницей.

— Думаю, лучше предупредить твое начальство.

— Я уже объясняла, что не могу подвергнуть себя изгнанию, это будет конец моей карьеры, — резко ответила я. — Мне нужно, чтобы ты помог мне найти его и убить.

Братт резко открывает дверь, устремив взгляд на Эллиота, который стоит передо мной, и смотрит то на телохранителя, то на меня. Очевидно, ему не нравится эта сцена: я в халате, с растрепанными волосами и взбешенным выражением лица.

— Что ты делаешь, встала? — раздраженно спрашивает он. Он одет в боевую форму и весь в грязи.

— Я собиралась одеваться, — поясняю я.

— Кто вы? — спрашивает он Эллиота.

— Эллиот МакГайвер, сэр, — отвечает мужчина. — Я из административной службы, пришел задать несколько вопросов мисс Джеймс, поскольку нам интересно узнать, как ей понравилось обслуживание.

— Это не отель, где проводят опросы о степени удовлетворенности, — отчитывает его он. — К тому же она не в состоянии ни на что ответить, поэтому я прошу вас удалиться.

— Все в порядке, Братт, не нужно грубить джентльмену.

— Не беспокойтесь, мисс Джеймс, как сказал мистер, вы не в состоянии отвечать на вопросы. Я свяжусь с вами позже.

Он уходит.

—Я отвезу тебя домой, — предлагает мой парень, — не хочу, чтобы у тебя был рецидив.

— Я в порядке и не хочу уезжать домой, когда у нас такой хаос.

— Как хочешь.

Он подходит к окну и кладет руки на стекло. Он выглядит эмоционально подавленным, и я боюсь спросить о том, что так беспокоит меня: о здоровье полковника.

Я беру сумку, которую принесла Луиза, и иду в ванную. А вдруг он умер? Одно только предположение сжимает мне грудь, и я предпочитаю уйти, чтобы Братт не заметил, что происходит. Это слишком больно, и я отказываюсь принять такую трагическую новость.

Он входит в ванную и становится за моей спиной. Он берет меня за плечи, поднимает мое лицо к зеркалу, и я встречаюсь взглядом с Браттом, его глаза затуманены слезами. Он прижимается лбом к моей голове, и впервые за пять лет наших отношений я вижу, как он плачет, как маленький ребенок, рыдая и выпуская из себя все, что его мучает. Я поворачиваюсь, чтобы обнять его, желая сказать, что я понимаю, что я тоже чувствую его печаль. Я прижимаюсь к его груди, пытаясь утешить его, и вдруг мы оказываемся у стены, он цепляется за меня, а я за него.

— Он умер? — Я чувствую, как падаю в пропасть. — Он умер?

— Нет, — отвечает он тихим голосом, — но он в очень плохом состоянии, и врачи говорят, что мы должны быть готовы ко всему.

Я снова обнимаю его, скрывая облегчение, которое вызывают его слова: по крайней мере, он не умер, и это дает мне надежду.

- Он для меня как брат» — он прижимается ко мне. — Мы всегда были друг для друга; несмотря на Сабрину, наши различия и расстояние, мы никогда не переставали рассчитывать друг на друга.

Может, это и не похоже, может, со временем мы повзрослели и не выглядим такими близкими, но в душе мы все те же шестилетние мальчики. Он считал нас с няней своей единственной семьей и опорой, а для меня он всегда был больше, чем друг, он тот человек, который никогда не требовал от меня ничего, кроме простой дружбы.

— Он поправится. — Я целую его в лоб. — Он сильный человек.

— Я боюсь, — шепчет он. — Боюсь, что не выдержу боль от его ухода.

— Этого не случится, — возражаю я. — Если он выжил, значит, его время здесь еще не закончилось.

Он снова обнимает меня, и в глубине души я понимаю, что боюсь больше, чем он.

— Мне нужно принять душ.

—Нет, тебе нужно отдыхать, — отвечает он, уткнувшись лицом в мои волосы. — У тебя был приступ астмы, а ведь у тебя их не было с десяти лет.

—Врачи сказали, что они могут повториться в любой момент, — пытаюсь я его успокоить. — Мне просто нужно принять душ, и я буду в порядке.

—Позволь мне отвезти тебя домой.

—Нет, я хочу остаться здесь с тобой, я уже достаточно выспалась.

Я не могу уйти домой с таким грузом на душе, я даже не смогу закрыть глаза, зная, что Кристофер тяжело ранен и что, пока я пытаюсь успокоиться, он, возможно, испускает последний вздох.

Я возвращаюсь к зеркалу, от отсутствия твердой пищи у меня кружится голова, и Братт поддерживает меня, когда я шатаюсь. Я хочу, чтобы он ушел, но он остается за моей спиной, усложняя момент. Все изменилось, нынешняя Рэйчел не чувствует себя комфортно, притворяясь, что испытывает чувства, и мне трудно раздеваться перед ним, зная, что я думаю о другом.

—Позволь мне помочь тебе, — предлагает он, расстегивая пуговицы халата, и моя спина ощущает тепло, исходящее от его тела, когда он сдвигает одежду вперед, и я остаюсь только в трусиках.

Он оценивает меня, проводя руками по моим рукам и останавливаясь у начала плеч. Вдруг он выпрямляется, перенося вес с одной ноги на другую, не отрывая глаз от моего левого плеча. Я украдкой смотрю, что привлекло его внимание, и сглотнула, заметив маленький фиолетовый кружок, оставленный моим последним моментом с полковником... Похоже, не только я одна целовала его страстно.

Он кладет на него большой палец, и наши взгляды снова встречаются, и я спрашиваю себя: - Как, черт возьми, можно объяснить такое?.

— Что сказал врач о царапинах и синяках на твоей спине?

Я была так озабочена, что не обратила ни малейшего внимания на свое измученное тело.

— Он прописал мази, — лгу я, неловко пожимая плечами. — Это всего лишь ссадины, ничего серьезного.

—Я пойду, чтобы ты могла принять душ. —Он уходит.

Я закрываю дверь на засов, возвращаюсь к зеркалу и смотрю на синяк, он слишком заметный, чтобы его не заметить. Как я могла подумать, что можно переодеться перед ним? Братт очень наблюдательный, и он обязательно заметил бы такое.

Я быстро принимаю душ, стараясь сосредоточиться и успокоиться. У меня полный бардак, хаос достиг критической точки, а мир бьет меня так сильно, что жизнь становится невыносимой.

Я делаю глубокий вдох и немного успокаиваюсь. - Не время для драмы, — говорю себе. Я хочу топать ногами, как в детстве, хочу залезть под одеяло и позволить маминому теплу решить все проблемы, но теперь уже ничто не может исправить то отчаяние, тоску и сожаление, которые приносит с собой взрослая жизнь с ее недостатками.

В детстве мы стремимся вырасти и не замечаем, что спешка сжигает лучший период нашей жизни, не замечаем, что спокойствие ускользает из наших рук, что счастье становится все более эфемерным и что мы только бежим в тупик, полный тревог, проблем, слез и несбывшихся мечтаний.

Я одеваюсь, собираю волосы и спешу выйти.

—Вам выписали ингалятор, который нужно использовать при наступлении приступа. —Медсестра передает мне лекарство.

—Спасибо.

—И бросьте курить, это вредно для вашей астмы. —Она берет бланк. —Постарайтесь не нервничать, такой приступ, как у вас, вызван высоким уровнем стресса, в следующий раз может быть хуже.

Беречь себя от стресса — это не входит в планы моего организма, в последнее время я перехожу от нормального уровня к Альфа-Девять-Дельта.

—Я постараюсь. —Я собираю все свои вещи. —Я могу идти?

—Да, капитан ждет вас на десятом этаже.

Военный госпиталь в Лондоне — это специализированное и уникальное учреждение для сотрудников судебных органов, оно имеет приоритет для агентов FEMF, а также принимает сотрудников DEA, Интерпола, ФБР и других сил. По сути, это пятнадцатиэтажное здание, оборудованное по последнему слову техники. В нем работают врачи из Кубы, Нидерландов, Кореи и Австралии.