Сладострастие. Книга 2 (ЛП). Страница 109

— Она не рисковала жизнью ради начальника, — объясняет представительница внутренней службы. — Она рисковала жизнью ради своего любовника.

В комнате воцарилась тишина.

—Лейтенант Джеймс и полковник Морган уже несколько месяцев имеют внебрачную связь. —Она смотрит на меня. —Я ошибаюсь, лейтенант Джеймс?

Я отрицательно качаю головой. Мне стыдно признаться.

—Все стало ясно, когда мы узнали об этом: страх изгнания и настойчивость полковника спасти ее. Я убедилась, что он способен на все, когда посмотрела видеозапись из военного госпиталя, — начинает она. — Это ты столкнулась с капитаном Льюисом в день «предполагаемого покушения в отделении интенсивной терапии. - В тот день не было никакого покушения, это ты боролась, чтобы тебя не обнаружили.

Я киваю, признавая свою вину.

—Ее накачали наркотиками, потому что она не заговорила, ты сбежала, и тогда начались пытки, —завершает Джоанна. — Антони защищался, как мог, но так и не смог найти слабые места в нашей армии.

—Я не предала бы ни его, ни мою организацию, ни кого-либо еще, в моей семье таких нет.

—Доказательства говорят сами за себя, —завершает Олимпия.

На данный момент у нас нет других обвинений.

В этот момент двери распахиваются и входит Доминик. Его лицо не предвещает ничего хорошего, когда он зовет Олимпию в сторону.

Совет расходится, окружая капитана, а Джоанна остается передо мной. Мне не нравится, когда на меня смотрят с жалостью, а Совет делает это постоянно.

—Займись этим, — приказывает Олимпия, указывая Паркеру, чтобы он уходил.

Капитан не смотрит на меня, просто уходит, оставив меня с замиранием сердца. - Что же произошло, что все выглядят так трагично?, — спрашиваю я себя.

—Антони Маскерано установил периметр наблюдения за твоими сестрами, — сообщает Олимпия.

Они окружены, и выход может означать для них смерть или похищение.

Эта новость ударила меня как сильный удар по голове.

—Адрес. —Ноги подкашиваются, когда я встаю. —Где письмо с адресом? Я снова сдамся ему, я не хочу, чтобы моя семья в это была вовлечена.

—Там солдаты охраняют...

—Он справится, он наверняка все продумал!

—Ты не можешь вернуться. —Они пытаются меня удержать.

—Он убьет моих сестер! —Я отталкиваю их. —Он сделает все, чтобы я вернулась к нему.

—Уже развернут еще один блок охраны, успокойся.

Я направляюсь к двери, но мне закрывают выход.

— Я должна спасти своих сестер. — Я пытаюсь обезоружить кого-нибудь, но даже на это у меня не хватает сил.

— Мы не рискнем потерять тебя, — предупреждает Олимпия. — Проводите ее в комнату. Защищать вас — наше дело.

—Не обещайте, если не уверены, что сможете выполнить, — говорю я твердо. — Антони не обычный преступник.

Меня выталкивают наружу. В центре царит хаос, люди бегают в разные стороны, разбредаясь по всему городу. Насколько я слышала, все входы и выходы закрыты.

Меня запирают в комнате, изолируя от всего.

Я включаю телевизор, новости только ухудшают мое настроение, поскольку английские каналы сообщают о различных преступных группировках, входящих в город. Это заставляет меня хотеть выйти, это то, чего они хотят. Я выключаю телевизор, бегая по комнате в отчаянии, я даже не понимаю, сколько времени прошло, часы или минуты, я не знаю, отчаяние не дает мне сосредоточиться.

—Рэйчел. —Открывают дверь.

Это моя мама бежит обнять меня, позволяя мне растаять в ее объятиях.

—Прости меня... —я рыдаю у нее на груди. —Я не хотела, чтобы все это случилось.

—Не беспокойся. —Она целует меня. —Это не твоя вина, моя любовь.

—Это моя вина, —признаю я. —Из-за меня они в опасности.

—Не вини себя, девочка моя. —Она ведет меня к кровати.

—Если с ними что-нибудь случится...

—Рик, Алекс и Братт все контролируют. Мы должны просто верить, что они больше не будут под прицелом.

Я толкаю половину мира в пасть волка, ведь из-за меня могут погибнуть сотни людей.

—Почему ты не с ними?

- FEMF укрыла меня в одном из объектов системы защиты свидетелей, — объясняет она. — Совет настаивает, чтобы я дала показания о том, что мне известно, поэтому они оставили их в доме и привезли меня одну.

Я начинаю задыхаться, и появляются побочные эффекты HACOC. Это непроизвольные эпизоды продолжительностью от пяти до десяти минут, когда я теряю контроль над своим телом.

—Ты в порядке? —с беспокойством спрашивает мама. —Хочешь, я позову медсестру?

—Нет. —Я встаю, не хочу, чтобы она видела меня такой. —Найди капитана Патрика Лингуини, спроси, что нового в ситуации. У него есть контакты с руководителями, он быстро даст тебе ответ.

Она спешит к двери.

—Офис на третьем этаже административной башни.

Она кивает, прежде чем выбежать. Мои мышцы не выдерживают веса моего тела, я начинаю задыхаться, и лицо настолько краснеет, что мне приходится бежать в ванную, чтобы облить себя водой.

Мать не спешит, новостей нет, и мне становится еще хуже. - Какое отчаянное дерьмо, которое вот-вот доконает меня, — говорю я себе. Я пью воду, пытаясь заполнить пустоту, вызванную тоской, и с последними силами ищу, где бы принять душ, вытираю лицо в ванной и...

— Ваша свекровь хочет вас видеть, лейтенант, — говорят снаружи.

Звук каблуков сообщает мне, что она уже вошла.

— Сейчас не подходящий момент. — Я выхожу, не глядя на нее.

— Оставь нас наедине, — приказывает она солдату.

Я остаюсь на месте, отказываясь показаться ей, я не видела ее с момента инцидента в больнице. Каблуки звенят, когда она приближается, заставляя меня посмотреть на нее. Наши глаза встречаются, и ее рука с силой ударяет меня по лицу.

— Это за Братта! — кричит она с яростью.

Кожа горит, ей этого недостаточно, и она с еще большей силой бьет меня по другой щеке. Еще один сильный удар, от которого кожа горит.

— А это за Сабрину! — Она толкает меня. — Я открыла тебе двери своего дома! И так ты мне платишь? Развратничаешь с моим зятем?

У меня нет права возражать или защищаться, она права. Моим поступку нет оправдания.

— Отвечай! — Она снова толкает меня. — Это так сильно ты любила Братта?

Слезы застряли в груди, когда он снова ударила меня.

— Ты заслуживаешь всего, что с тобой происходит! Если бы я знала, что ты сделала, я бы заплатила этому проклятому психопату, чтобы он избил тебя, как грязную шлюху! — кричит она. — Я надеюсь, что твои сестры заплатят за боль моих детей!

Она поднимает руку, чтобы ударить меня, но на этот раз ей мешает моя мать.

— Что с тобой, черт возьми?! — Она смотрит на нее.

Марта не спускает руки.

— Что, черт возьми, со мной?! — отвечает она в ярости. — Ты серьезно меня спрашиваешь? Она трахается с мужем моей дочери! — Она показывает на меня. — Она издевалась над моим сыном, изменила ему с его лучшим другом, а Сабрина из-за твоей дочери пыталась покончить с собой.

—Нет! —Мама заставляет ее отступить. —Она обожает Братта!

—Обожает? —издевается Марта. —Да ладно тебе, она раздвинула ноги его другу, когда он уехал в Германию. Они валялись в постели, когда мы были на Гавайях, и валялись все это время.

— Ты лжешь...

— Я не лгу, Лучиана. Я никогда не была так уверена в чем-либо. Все это знают, спроси своего мужа, если не веришь мне.

Я опускаю глаза, когда мама смотрит мне в глаза.

— Скажи, что она лжет, — требует она, — потому что та Рэйчел, которую я воспитала, не способна на такое!

— Я не лгу! — продолжает Марта. Она была настолько низкой, что залезла в постель другого мужчины, когда была с моим сыном, — ее голос дрожит, — зная, что Братт отдал ей все и что Кристофер для нее как брат. Ты сделала это и не позаботилась о том, что разрушила брак моей дочери. Ты довела ее до самоубийства, и сейчас ее собираются перевести в психиатрическую лечебницу.

— Она лжет? — настаивает моя мать. — Говори, Рэйчел.

— Нет, — я глубоко вздыхаю. — Она не лжет.

Ее лицо меняется в мгновение ока.