Легенда о Белом Тигре (СИ). Страница 11

— Не обращай внимания, — тихо сказала она. — В деревне любят посплетничать. Им странно, что я иду в горы с… — она запнулась.

— С дикарём? — закончил я за неё.

— Нет! — она остановилась и посмотрела на меня. — С человеком, которого они не знают. Но дедушка верит тебе, а я верю дедушке.

Я кивнул.

Я не подведу их доверие.

Дорога вела в предгорья — не на мою скалу, а на соседние склоны. Сяо Юй шла впереди, уверенно выбирая тропы среди камней и кустарников. Я следовал за ней, наслаждаясь свежим горным воздухом. После деревни с её тяжёлыми запахами очагов и навоза здесь дышалось легче.

Через час ходьбы мы остановились у небольшого алтаря — груды камней с воткнутыми палочками благовоний.

— Теперь ритуал, — Сяо Юй присела перед алтарём. — Разведи огонь, пожалуйста.

Я быстро собрал хворост, высек искру кремнём. Пока получалось не очень, мой внутренний зверь ворчал и ворочался, но я справился с третьей попытки. Когда пламя разгорелось, девушка достала из свёртка рисовую лепёшку и бросила её в огонь:

— Духи горы, мы пришли с миром, — произнесла она звонким, но почтительным голосом. — Примите наш дар и позвольте собрать ваши травы для лечения больных.

Дым от лепёшки пахнул сладковато. Я принюхался — и почувствовал что-то ещё. Лёгкое дуновение ци, словно гора ответила на подношение. Сяо Юй, казалось, тоже это заметила — она на мгновение замерла, а потом посмотрела на меня с удивлением.

— Что-то не так? — спросил я.

— Нет… просто… — она покачала головой. — Духи горы редко отвечают так явно. Дедушка говорил, что нужно годами тренировать восприятие, чтобы ощутить их присутствие. А ты… ты ведь тоже почувствовал, верно?

Я кивнул, не зная, хорошо это или плохо.

— Теперь можно идти, — она поднялась и отряхнула колени. — Травы ждут.

Следующие часы мы бродили по склонам. Сяо Юй показывала растения, объясняла их свойства:

— Это дудник китайский — дедушка использует его при простуде. А это ремания — для почек. Видишь, как листья расположены? Это важно для определения вида…

Её голос был мелодичным, спокойным, совсем не похожим на сухой, скрипучий голос Лао Вэня. Она объясняла терпеливо, иногда повторяя, если видела, что я не понимаю.

Я старался запомнить, но названия путались. Зато запахи врезались в память накрепко. Мой нос различал тончайшие оттенки, которые Сяо Юй даже не чувствовала.

— У тебя удивительное обоняние, — заметила она, когда я нашёл редкую орхидею по одному лишь запаху. — Дедушка говорил, а я не верила. Думала, он преувеличивает. Видимо, ты очень талантливый культиватор, жаль, что всё забыл…

К полудню мы спустились к горному ручью. Я наклонился попить и замер. В заводи, среди камней, рос необычный цветок — белый лотос с золотыми прожилками на лепестках.

— Сяо Юй, смотри! — я указал на цветок.

Девушка подошла и тихо охнула:

— Вот это находка! Золотой лотос — редчайшее растение. Дедушка рассказывал, что он расцветает раз в десять лет и только там, где сильна духовная энергия.

Я протянул руку к цветку, но Сяо Юй остановила меня, легко коснувшись запястья:

— Осторожно. Такие растения нельзя просто срывать. И ещё… — она огляделась, понизив голос, — такие находки привлекают алчных людей. О золотом лотосе лучше молчать.

— Почему? — спросил я, чувствуя нежное прикосновение её мягкой руки.

Оно вызвало у меня приятный озноб, заставив поёжиться. Я не возражал, если бы она задержала свою руку подольше, но мгновение прошло и исчезло, и Сяо Юй отодвинулась.

— Потому что его лепестки используют для пилюль, усиливающих культивацию, — пояснила она. — Дедушка говорил, что за такой цветок культиваторы готовы убивать.

Последние слова она произнесла со смесью страха и благоговения. В тот момент я осознал, насколько разнятся наши миры. Сяо Юй боялась культиваторов — для неё они были далёкими, почти мифическими, всемогущими и не слишком-то добрыми существами. Её дед кое-что умел, да и у неё самой, видимо, был небольшой талант, ведь она почувствовала духов, но она-то говорила не о деревенских лекарях… А о тех, чья ци служит оружием острее копий и опаснее мечей. А я, сам того не зная, уже ступил на путь становления одним из них.

Я задумчиво глянул на девушку. Выходит, я опасен для неё, само моё существование, но… Я не хотел бы, чтобы она меня боялась.

Мы аккуратно выкопали лотос вместе с корнями, завернули во влажную ткань. Обратный путь прошёл в молчании — я размышлял о мире культиваторов, где за силу платят кровью.

Когда мы поднимались по крутому склону, Сяо Юй поскользнулась на осыпи мелких камней. Я успел подхватить её, инстинктивно обхватив за талию. Она оказалась удивительно лёгкой. На мгновение наши лица оказались так близко, что я почувствовал аромат её кожи — свежие травы и мёд.

— Спасибо, — прошептала она, отстраняясь. — Дедушка предупреждал об этом склоне.

До конца пути она шла чуть впереди, не оборачиваясь, но я замечал лёгкий румянец на её щеках. Почему-то это вызвало у меня удовлетворение, значит, я не был ей полностью противен и безразличен…

Вечером, разбирая собранные травы, Лао Вэнь внимательно осмотрел золотой лотос:

— Великолепно, — прошептал он, бережно поглаживая лепестки. — Вы нашли настоящее сокровище. Сяо Юй, приготовь особую глиняную кадку и чистую дождевую воду. Мы должны сохранить его живым.

Когда девушка вышла, старик повернулся ко мне:

— Ты хорошо справился сегодня, Бай Ли.

Я пожал плечами:

— Просто у меня хороший нюх.

— Дело не только в этом, — старик внимательно посмотрел на меня. — У тебя талант к культивации. Ты чувствуешь ци растения, понимаешь их суть. Это редкий дар. — Он помолчал. — И как Сяо Юй? Не слишком утомилась? Горные тропы нелегки для молодой девушки.

— Она крепче, чем кажется, — ответил я, вспоминая, как уверенно Сяо Юй преодолевала крутые участки. — И знает горы не хуже вас.

Лао Вэнь усмехнулся:

— Конечно знает. Я водил её по этим склонам с пяти лет. Она моя драгоценность, не просто внучка. И… — он вдруг стал серьёзным, — я вижу, как она смотрит на тебя, Бай Ли. Будь осторожен с её сердцем, не играй с ней. Ты культиватор, а наши пути не всегда те, что мы выбираем сами.

Я не нашёлся с ответом. Мысль о том, что Сяо Юй может видеть во мне больше, чем просто странного юношу с горы, грела сердце, но позволено ли мне вообще думать о таком? Меня тянуло к ней, но так же я помнил, что обещал себе в первый день. Нельзя гадить, там где спишь. Нельзя предать доверие того, кто пустил к себе в дом и разделил с тобой пищу.

В тот вечер, ложась спать под навесом для дров (я всё ещё предпочитал его дому в тёплую погоду), я думал о странном повороте судьбы. Дикий зверь с горы учится быть человеком. Хищник изучает искусство исцеления. Судьба любит пошутить.

Мир людей оказался сложнее, чем я думал. Здесь мало было силы и скорости — нужны были знания, терпение, понимание тонких связей между вещами. Но я учился. Медленно, с ошибками, иногда впадая в отчаяние от собственной неуклюжести — но учился.

И где-то глубоко внутри, за человеческой оболочкой, зверь ждал своего часа. Потому что Лао Вэнь был прав — я не останусь в деревне навсегда. Рано или поздно придётся уйти, встретиться с миром культиваторов и алчных людей.

Но пока… пока я учился быть человеком. Перетирал корни в порошок, варил отвары под присмотром Сяо Юй, неуклюже водил кистью по бумаге, выводя иероглифы, и учился понимать сложный язык человеческих взглядов.

Деревня Юйлин постепенно привыкала ко мне, а я — к ней. Странный юноша с белыми волосами становился помощником лекаря. Пока ещё неумелым, но старательным.

И только по ночам, когда луна заглядывала в окно, я чувствовал зов гор. Моя настоящая природа дремала, но не исчезла.

Скоро, шептал инстинкт. Скоро настанет время проснуться.

Я закрыл глаза, прислушиваясь к ночным звукам деревни. Храп Лао Вэня, тихое дыхание Сяо Юй, далёкий лай собак. Обычные звуки обычной жизни.