Чехов. Последнее дело (СИ). Страница 22

Козырев снова уставился в пол, будто боялся встретиться со мной взглядом. Я понял, что вся эта болтовня про «бабу в дом» — не про желание свести кого-то с кем-то. А про заботу. Про боязнь потерять одного из немногих, кто стал здесь своим в их странной призрачной семье.

— Подумаю, — ответил я наконец, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально.

— В дом надо постоянную женщину, — уточнил он с совершенно серьёзным видом. — Ну, чтобы душевная была. Не для романтики, не подумайте. А так для правильного настроения.

Он замолчал, как будто сам растрогался от собственной идеи.

— Ты хочешь, чтобы я кого-то призвал? — уточнил я, всё ещё не до конца уверенный, что понял, о чём речь.

— Не-не, — поспешно замахал руками Василий. — Призывать это совсем не дело. Это как насильно звать в гости. Я просто… если встретите вдруг, ну ту, одинокую, о которой никто не заботится, то скажите, что у нас тут есть свободный и чистый угол. С котами, кстати. А еще, у нас дома кормят.

Он бросил взгляд в сторону двери, за которой в кухне, скорее всего, Пряник гонял веник. А затем продолжил:

— Это может стать решающим фактором. Она бы у нас пожила. Может, по хозяйству чего подсказала бы. Или книжки бы с Николаичем сортировала. Вы посмотрите, он же натурально заскучал. А Ярослав так вообще ничего, кроме криминальных романов, не читает. У нас этих книжонок в мягких обложках целый ящик от прежних арендаторов остался.

Я слушал, и всё больше ощущал, что в этом бредовом, на первый взгляд, предложении было нечто по-настоящему трогательное. Василий просто хотел, чтобы в здесь стало еще чуточку теплее. Чтобы кто-то ещё напоминал живом, хорошем доме.

И наконец, я сдался:

— Если такая душа найдётся — спрошу, захочет ли. Но ты уж не навязывайся. Она должна сама согласиться.

— Я что, по-вашему, диктатор? — возмутился Василий, но беззлобно. — Я, между прочим, человек деликатный. Особенно с женщинами.

Я рассмеялся тихо, и на душе вдруг стало чуть легче.

— Вот где он пропадает? — Козырев оглянулся по сторонам, словно приятель мог притаиться за шторами или залезть под умывальник. — Ему надо больше общаться. А я, между прочим, человек простой. Не выношу его нудежа слишком долго. Слов не понимаю, зато кулаки чешутся. Вот хочется взять и двинуть. Не со зла, а чтобы уравновесить, понимаешь? Но ведь он не выделывается. Он и правда шибко учёный.

Я слушал молча. И даже, наверное, с пониманием. У каждого в доме свой характер, и призраки не исключение. Но всему есть предел. Особенно когда ты только проснулся, на тебе махровое полотенце, а обсуждение личных границ ведётся буквально в дверях ванной.

— Я тебя услышал, — спокойно, но с нажимом произнёс я. — А теперь изволь оставить меня наедине с собой.

— Зачем? — искренне удивился Василий, продолжая стоять на месте, как ни в чём не бывало.

— Пошёл вон, — тихо, но с такой интонацией, которую даже кот бы понял, — добавил я, указав на стену.

Призрак мигом направился к двери, проносясь сквозь неё, но не удержался:

— Так бы сразу и сказали, что вам туалет нужен, — проворчал, и его голос растворился в коридоре.

Я остался один. Наконец-то. Вздохнул, закрыл за собой дверь и тихо пробормотал, глядя в зеркало:

— Проходной двор…

Зажмурился, приложил ладони к щекам. А затем медленно вздохнул. Дом был живой. Слишком живой даже несмотря на то, что мертвых здесь было больше чем живых. Я довольно улыбнулся и вышел из ванной, оделся и покинул комнату. Пора возвращаться к насущным делам, которые не требовали отлагательств. Тем более что отведенного Дубининым времени становилось все меньше.

Глава 11

Исполнение обещаний

Я вышел в гостиную, где меня уже ожидала Людмила Федоровна. Она сидела за столом, на котором стояла блюдо с румяными булочками и вазочкой с джемом. Яблокова, закинув ногу на ногу, читала какой-то журнал. На соседке был серо-синий шерстяной жакет, застёгнутый на все пуговицы, и длинная юбка, из-под которой виднелись носы лакированных туфель. Волосы Яблокова аккуратно собрала в пучок. А на лице женщины я с удивлением заметил сдержанный макияж, который выгодно подчеркивал ее красоту:

— Доброе утро, Павел Филиппович, — не отрываясь от чтения, начала она. — Присаживайтесь, булочки еще горячие.

— Призраки доложили, что я проснулся? — догадался я.

Яблокова кивнула:

— Они самые. Вам пора уже привыкнуть, что никакой личной жизни у некроманта быть не может. Не в такой компании. Не припомню, чтобы я вела себя так беспардонно.

Я скрыл улыбку, не желая напоминать соседке, как она бесцеремонно входила в мою спальню, будучи призраком. Наверняка Людмила Федоровна заявит, что такого не было и в помине. И спорить с ней выйдет себе дороже.

Потому я молча прошел к столу и сел в кресло. Взял пышную булочку, намазал его джемом, налил в чашку чай. Уточнил:

— Что пишут в утренней прессе?

— Что пчеловоды Северо-Запада хотят организовать союз и политическую партию, — ответила Яблокова. — И пробиться в Государственную Думу на ближайших выборах. Для защиты интересов пчеловодов Империи.

Я откусил сдобу и сделал глоток чая, который был крепким, терпким, с пряным послевкусием.

Людмила Федоровна положила на край стола:

— В интересное время живем, — задумчиво произнесла она. — Пчеловоды хотят собственную партию. А могли бы просто собираться да обсуждать проблемы, распивая из самовара чай с медом. Но им зачем-то понадобилась вся эта канитель.

— Вы сегодня какая-то… особенно нарядная, — произнес я,

На щеках женщины проступил едва заметный румянец:

— Спасибо, — смущенно ответила она и потянулась поправить локон, но тут же себя одернула. — Хочу сегодня выбраться в город. На променад.

Я сделал глоток чая и удивленно поднял бровь:

— Зачем? Если вам что-то нужно, я отправлю кого-нибудь в лавку.

Женщина отмахнулась:

— Да зачем? Я и сама могу.

— Может, вам надо составить компанию?

— Не стоит, — отмахнулась женщина с показной беззаботностью. — В конце концов, я современная дама и вполне способна передвигаться по городу без сопровождения.

Я нахмурился. Яблокова явно что-то недоговаривала. Уж очень необычной была ее реакция. Она всегда была рада провести время вместе с кем-то из близких, а одинокая прогулка в городе еще вчера повергла бы ее в ужас. И я уже открыл было рот, чтобы начать осторожный расспрос и вывести женщину на чистую воду, как внизу послышался стук входной двери и цоканье каблуков. А через мгновение в гостиной появился Ярослав:

— Прибыла Арина Родионовна, — сообщил он.

Я кивнул:

— Спасибо.

Яблокова поспешно встала с кресла и направилась на кухню:

— Принесу для гостьи посуду, — не оборачиваясь, ответила она на ходу и скрылась в смежной комнате.

Арина Родионовна вошла в гостиную через несколько мгновений. На секретаре было легкое приталенное тёмно-синее платье. И я не мог не заметить, что в последнее время девушка почти всегда носила цвета моей семьи. Она остановилась в проеме двери:

— Доброе утро, Павел Филиппович, — произнесла Нечаева.

Я улыбнулся:

— Вы вовремя. Я как раз устроился пить чай.

— С булочками, — добавила Людмила Федоровна, возвращаясь в гостиную. — Присаживайтесь, попробуйте. Мне кажется, сегодня сдоба особенно удалась.

— Спасибо, — пробормотала Арина Родионовна и прошла к столу. Села в свободное кресло, взглянула на лежащий журнал:

— Не знала, что вы…

— Я очень долго спала, — перебила Яблокова секретаря. — Вот и читаю всякое. Чтобы наверстать время, которое провела в стеклянном гробу в подвале.

— Ящике, — поправил я соседку почти автоматически.

Яблокова налила чай в чашку и протянула ее Нечаевой:

— Вот. Утренний сбор. Называется «Бодрящий». Вы попробуйте. Очень надеюсь, что вам понравится.

Девушка рассеянно кивнула и приняла чашку из рук Людмилы Федоровны:

— Спасибо…