Хозяйка скандального салона "Огонек" (СИ). Страница 3

— Честно говоря, ни то, и не другое.

Господин Крузник вопросительно заломил бровь. Потом водрузил пенсне на кончик носа и посмотрел на ван Дорта поверх стёкол.

— Тогда что же?

— Скажем так, народная медицина.

Лекарь ахнул и посмотрел на лорда, как на умалишённого. О, знакомая реакция! Похоже, конфликт между официальной медициной и «народными целителями» существует во всех мирах.

— Только не говорите, что лорд Винсент ван Дорт решил прибегнуть к шарлатанам! — он всплеснул руками и потряс головой. — Нет-нет, официальная медицина отвергает подобное дилетантство. Неужели вы хотите сказать…

— Неважно, что считает ваша официальная медицина, — прорычал ван Дорт, и я невольно сжалась. А не таким мягкотелым он оказался, каким предстал, когда в спальню вошла носатая. — Шарлатан или нет, но моя дочь сейчас здесь! Живая, и как вы сами отметили, быстро идущая на поправку. Так что результат стоил того.

Грубый тон хозяина дома не понравился лекарю. По лицу, испещрённому морщинами, пробежала тень недовольства. Ещё бы! Какой-то колдун или шаман (или кто у них там) вернул к жизни дочку местного аристократа, в то время как официальная наука оказалась бессильна. Станешь беситься, когда в лицо тычут собственными недостатками.

— Впрочем, есть один момент, который меня всё же тревожит, — сконфуженно произнёс лорд ван Дорт и стиснул за спиной руки. — Эви… Она не говорит. И, сдаётся мне, не узнаёт нас.

Вот и отлично, что потерю памяти и отсутствие речи восприняли, как результат болезни, а не подозрительное поведение.

Как бы лекарь ни силился, но в уголках губ затаилась победная улыбка. А меня вдруг царапнуло чувство презрения к этому человеку. В чужом горе он видел возможность самоутвердиться. А подобное меня всегда раздражало.

— Почему вы так уверены? — ровно произнёс господин Крузник.

— Я попытался сегодня с ней поговорить. А она лишь кивает и хмурится.

Лекарь приподнял брови, а потом снова уселся на край кровати и внимательно посмотрел в моё лицо.

— Скажите, юная леди, вы узнаёте, кто это? — он махнул рукой в сторону растерянного лорда.

«Конечно, нет!» — захотелось заорать мне. Как можно узнать того, кого видишь в первый раз? Но если я скажу, что не узнаю́ вообще никого, это вызовет панику. А если скажу, что узнаю́ всех прекрасно, то выплывут вопросы, на которые я не смогу ответить. Нужна золотая середина.

Логично, что после воскрешения у меня могут быть проблемы с памятью и речью. Это хорошее прикрытие для моей неосведомлённости. До тех пор, пока не разберусь, что происходит на самом деле.

Я тяжело вздохнула и, подняв руку, тряхнула раскрытой ладонью. Мол, ну так себе. Знаю, что ван Дорт - мой отец, а Клотильда - мачеха. А дальше ничего не помню.

Лицо Крузника изумлённо вытянулось, словно он увидел говорящую собаку. Лекарь медленно повернулся к побагровевшему лорду. Ван Дорт выглядел так, будто я только что выругалась матом на церковной службе.

— Однако, милорд, — медленно протянул он и прицокнул языком, как школьный учитель, застукавший ученика за шпаргалкой. — Я нисколько не сомневаюсь в вашем воспитании и добропорядочности, но… Леди Эвелин всё же потребуется определённое восстановление. Вполне возможно, ей придётся заново учиться этикету и сдержанности.

Надо запомнить: здесь иные правила приличия. Что в моём мире нормально, здесь может быть оскорблением.

— С другой стороны, — продолжал лекарь тоном преподавателя, зачитывающего лекцию, — некоторые исследователи считают, что неприличные жесты и нецензурные выражения помогают определить состояние пациента. Полагаю, что леди Эвелин придётся всё рассказывать заново. Хотя… — он покосился на меня и ухмыльнулся самым неприятным образом. — Некоторые вещи ей рассказывать не придётся.

Мне не понравился этот взгляд. В нём читалось что-то нехорошее. Словно доктор знал какую-то грязную тайну и собирался её использовать. Я подтянула ноги к груди, поставила подбородок на колени и непонимающе воззрилась на отца.

— Мы что-нибудь придумаем, — мрачно отозвался лорд ван Дорт и устало выдохнул. — Позвольте, я вас провожу, господин Крузник.

За ними проследовала и горничная Минди, которая всё это время стояла у двери, как часовой, и буквально ловила каждое слово. Любопытная особа эта Минди. Наверняка потом всё перескажет остальной прислуге. Надо иметь это в виду.

Я же, оставшись одна, откинулась на подушки и принялась размышлять.

Итак, я в чужом мире — это плохо. Но оказалась в теле дочери лорда — это хорошо. Не бесправная крестьянка, а голубая кровь и белая кость. Аристократы в любом мире имеют какой-никакой, но вес. В отличие от тех же крестьян. Хотя в зависимости от эпохи даже аристократки могут быть бесправными. Надо выяснить, какие у женщин здесь права.

Меня хотят выдать замуж — это плохо. Но за богатого герцога — это хорошо. Могли бы продать на невольничий рынок или удавить по-тихому, как иногда бывает в богатых семьях. Что за герцог этот Квобок? Может, он страшный как смертный грех? Или старый как мамонт? Или вообще маньяк какой-нибудь?

А ещё у меня любящий отец — это хорошо. Но у него есть носатая жена, которая явно не обрадовалась моему нежданному воскрешению. И судя по всему, именно она была бы не против меня удавить — и это плохо.

А ещё плохо, что в моём мире остался любимый муж, родные и друзья. Они наверняка с ума сходят! Алекс… Интересно, что он сейчас делает? Ищет меня? Или решил, что я его бросила? Боже, как же я хочу домой!

«Надо выбираться», — подумала я. Вот только как? Я не знаю, как попала в этот мир, а значит, не могу представить, как выбераться отсюда. Нужен тот, кто сможет мне объяснить.

Колдун! Точно!

Я села на край кровати и спустила ноги. Пушистый ковёр защекотал голые стопы, слегка охладив кожу.

Ван Дорт говорил, что его дочь вылечил колдун. Значит, этот человек умеет творить невозможное. Может, он и отправить меня обратно сумеет? Только как его найти? Вряд ли адрес в телефонной книге указан. Хотя телефонных книг здесь вообще нет.

В этот момент стекло окна зазвенело. Потом ещё раз. Кто-то бросал в него камни, дожидаясь, когда откроют окно.

Я натянула пеньюар и выглянула из-за штор.

В тени раскидистого дерева, названия которого я не знала, прятался метровго роста человечек. Он был одет в красную атласную рубаху, поверх которой — чёрный расшитый серебром жилет. Светлые плюдерхозы были заправленные в высокие сапоги. Длинная рыжая борода, заплетенная в толстую косу, лежала на левом плече.

«Вот тебе и первый гном, леди Эвелин», — выдохнула я, разглядывая удивительного визитёра.

Заметив меня, гном хитро улыбнулся и подмигнул. Потом подобрал с земли камешек, поцеловал его и швырнул в мою сторону. Я по инерции отшатнулась за штору, а когда выглянула, то недоумённо заморгала.

Гном исчез.

Глава 3

Прошла неделя после визита лекаря, который радостно сообщил, что я иду на поправку. За эти дни я многое узнала. Например, что совершенно не владею этикетом. Ну то есть вилку держать в левой руке, а нож — в правой, слава богу, умею. А вот десяток столовых приборов не назову. Или что доедать до блеска тарелки считается дурным тоном. Показываешь, что не из семьи аристократов, а из мещан. Или что сидеть, облокотившись спиной на спинку кресла или диванчика тоже недопустимо. Нужно сидеть на самом краешке с прямой, как доска, спиной. И ещё с десяток нюансов, от которых кружилась голова.

Я всё чаще замечала печальные взгляды лорда ван Дорта. Он наблюдал за моими попытками освоиться, тяжело вздыхал и терялся в многочисленных комнатах дома. А в доме, сто́ит отметить, было не три комнаты, и даже не пять, а целых сто двадцать — хозяйские спальни, комнаты для гостей, столовые и залы. Была даже парочка библиотек с отдельными читальнями, за что я невольно зауважала своего внезапно обретённого отца. Я уж не говорю про хозяйственные пристройки, выполняющие роль кладовых и кухонь. Чтобы поддерживать такой дом в чистоте, содержался целый штат слуг: две кухарки, у каждой было по две помощницы, конюх, садовник, около десятка горничных. И всем этим заправлял господин Мартин Бескок, дворецкий.