Хозяйка скандального салона "Огонек" (СИ). Страница 2

И тут моя челюсть чуть не отвалилась.

В дверях стояла женщина в платье, которое заставило бы любого модельера прошлых веков зарыдать от восторга. Светло-сиреневое шёлковое платье с глубоким декольте, украшенным кружевными вставками, туго обтягивало корсет. Юбка колоколом расходилась от талии. Рукава-буфы на плечах плавно переходили в обтягивающие предплечья, а запястья украшали кружевные манжеты. Светлые волосы были уложены в сложную причёску с завитками и локонами, закреплёнными декоративными гребнями, а в ушах блестели массивные золотые серьги с изумрудами размером с вишню. На шее переливалось ожерелье из того же комплекта.

«Вот это дива! Вот это платье! — присвистнула я про себя. — Наверное, целое состояние стоит!»

Хороша, ничего не скажешь. На первый взгляд ей за сорок, но для своего возраста женщина действительно хорошо выглядела. Отчего-то возникло ощущение, что она не снимала украшения даже ночью.

Но этот нос! Господи, я видела прежде носатых, но такое видела в первый раз! Как бы выразился один из моих знакомых: «Таким носом только огород вспахивать».

— Очень рада, — холодно сказала дива, но, словно опомнившись, натянула радостную маску и елейно пропела: — Эви, девочка, как ты себя чувствуешь?

В её тоне и едва уловимой мимике было нечто такое, что заставило меня напрячься. Похоже, это и есть Злая Мачеха! Осталось только семерых шахтёров метрового роста, — и полный сказочный набор готов!

— Пойду, сообщу герцогу Квобоку, что его наречённая пришла в себя.

Квобок? Серьёзно? Кто придумывает эти имена? Хотя к чёрту имена! Я не могу быть его наречённой. Я уже замужем, и моего мужа зовут Алекс. Только где он?

— Клотильда! — мужчина осуждающе потряс головой. — Не торопи события. Эви только пришла в себя.

Я усмехнулась про себя. Клотильда… Ну конечно! Имечко под стать такой выдающейся внешности.

— Я не тороплюсь, — парировала носатая. — Но сам понимаешь, Квобок — человек, не привыкший долго ждать. И если мы не ответим сейчас, то он начнёт искать себе другую партию. А желающих заполучить его расположение как снега зимой. Так что…

Она замолчала, многозначительно приподняв брови. А носатая-то крепко ухватилась за бубенцы хозяина дома. И, судя по выражению лица мужчины, держалась она за них долго и отпускать не собиралась.

Мужчина нахмурился ещё больше, но спорить с ней не стал. Выпустив меня из объятий, он поднялся с кровати и махнул служанкам. Движение его руки было каким-то царственным — привычка человека, которого всегда слушаются.

— Накормите леди Эвелин. И позовите лекаря. Я должен убедиться, что здоровью моей дочери больше ничто не угрожает.

Глава 2

— Следите за пальцем, — седовласый пухлый господин медленно поводил перед моим носом пальцем.

Лекарь был одет в строгий чёрный сюртук с высоким воротником, под которым виднелся край белоснежного галстука. На носу — золотое пенсне на тонкой цепочке, а седые волосы были аккуратно зачёсаны назад и тщательно напомажены, отчего блестели, как лакированные. Борода была подстрижена треугольником и тоже лоснилась от ухода. Весь вид этого господина кричал о том, что он человек серьёзной науки и фривольностей и шуток не допустит.

Этот интересный господин прибыл через час с небольшим, едва я успела закончить с завтраком. И, разумеется, в компании моего «предполагаемого отца», «мачехи» и пары слуг.

Лекарь зачем-то щёлкнул пальцами возле моего уха, а затем полез в тёмно-коричневый кожаный саквояж. Покопавшись в нём, он извлёк металлическую трубочку — что-то среднее между диагностическим фонариком и подзорной трубой.

Лекарь оттянул моё верхнее веко и направил слабый мерцающий свет в глаз. От непривычного ощущения тотчас заслезились глаза. Я скривилась и подалась назад.

— Всё-всё… Всё хорошо. Но мне надо осмотреть вас. — Лекарь убрал странный прибор и повернулся к мужчине, которого все называли моим отцом. — Говорите, у леди Эвелин хороший аппетит?

Стоя́щая возле дверей горничная — та самая женщина-облако — встрепенулась и встревоженно посмотрела на хозяина дома, который стоял возле окна, заложив руки за спину. Тот коротко кивнул.

Любопытно. Горничная спрашивает разрешения у хозяина, прежде чем отвечать врачу. Либо она воспитанная, либо есть какие-то тайны, которые нельзя выбалтывать без разрешения.

— Очень хороший, — она сделала шаг вперёд и принялась размахивать руками, словно дирижёр перед оркестром. — Понимаете, раньше леди Эвелин ела чуть-чуть. Как птичка — по горсточке в день. А сейчас… Сегодня она съела всё, что приготовил господин Эгнар. Такое впервые. Миледи обычно подсчитывала, сколько съела, и придирчиво относилась к еде. Говорила, что главное — это хорошая фигура.

Мне показалось, или в голосе горничной послышался упрёк? Типа раньше ела мало, а теперь превратилась в прожорливого монстра. Или та, за которую меня все принимают, была анорексичкой, и нормальное питание считается чем-то из ряда вон выходящим? Подумаешь, немного перенервничала! Не каждое утро оказываешься в другом теле, да ещё и в чужом мире, нравов и правил которого не знаешь!

А в том, что я оказалась в другом мире, я нисколько не сомневалась. Почему? Толкового объяснения не находилось. Возможно, ответ крылся в поведении других. Слишком всё чинно, благородно. Не только одежда, но и манера говорить несколько устаревшая. Возможно, позже я найду подтверждение тому, что нахожусь в другом мире. Или опровержения.

Но если я действительно попала в прошлое, то, может, здесь и инквизиция есть. Или нет? А вдруг альтернативная история? Или вообще фэнтезийный мир? Ведь тот, кто является моим нынешним отцом, упоминал какого-то колдуна. Может, здесь принято сжигать таких попаданок, как я?

Горничная столкнулась с моим взглядом и стушевалась, видимо, посчитав его за неодобрение.

— Вы знаете, мы обрадовались, что у госпожи такой аппетит, — она попыталась выкрутиться из неловкой ситуации, замахав руками ещё активнее. — В конце концов, не дело, что девушка так истязает себя голодом…

А вот это уже лучше. Хоть кто-то соображает, что морить себя голодом — плохо.

— Минди, — предупреждающе произнёс мужчина, которого я мысленно называла «отцом», и горничная, окончательно растерявшись, замолчала и отошла к двери.

— Что скажете, господин Крузник?

Лекарь сложил инструменты в саквояж, глубоко вздохнул и поднялся с кровати. При этом его колени предательски хрустнули, а сам он слегка поморщился.

— Леди ван Дорт идёт на поправку, — Крузник снял с носа пенсне и принялся протирать стёкла вынутым из кармана платком. — Аппетит нормальный, реакция тоже. Никаких отклонений от нормы я не наблюдаю. Полагаю, пара дней постельного режима, и ваша дочь будет, как и прежде.

Как и прежде? А что, если я не хочу быть «как прежде»? Что, если мне нравится быть собой, а не какой-то анорексичной аристократкой?

— Должен сказать, вам невероятно повезло. Леди Эвелин будто сами боги поцеловали. Она не просто выжила после лёгочной чумы. Она быстро пошла на поправку. Это настоящий прецедент в медицине.

Лёгочная чума? Серьёзно? В моём мире это называется пневмонией и лечится антибиотиками. А здесь, похоже, от неё умирают.

— Я бы хотел, — разумеется, только если вы не против, — описать этот случай в своём труде. В давние времена целые деревни, а то и города вымирали от эпидемии лёгочной чумы, а здесь — настоящее чудо. Кстати, скажите, а что вы давали ей из лекарственных средств? Настойка пути-дороги? Трёхпроцентный раствор камкадия? Или решились на очистку крови с помощью трёхкристального аппарата Вертория?

Так, стоп! Пути-дороги? Камкадий? Аппарат Вертория? Это точно не препараты из моего мира. Значит, я действительно попала в другую реальность. С другими лекарствами, болезнями… И с магией, видимо.

Отец смутился. Он не ожидал подобного вопроса, и теперь на лице, постаревшем от долгих бессонных ночей, застыло выражение стыда. Как у нашкодившего ребёнка, сожравшего спрятанную банку варенья.