Прятки с любовью (СИ). Страница 33

Какой-то рок преследовал меня. И уже вторая смерть происходит рядом со мной.

Стечение обстоятельств?

И вот теперь, когда я приближался к воротам дома Закорюкиных, сжимая в руках букет, мне казалось, что все правильно. Я должен быть тут.

Делаю шаг, и в меня едва не врезается Светлана. Изможденная, с красными заплаканными глазами, и серыми кругами под ними. Обнимая ее, я ощутил, как она ослабла и похудела, словно бы прошло не три дня, а гораздо больше.

Я отвел ее в сторону от дома, потому что на нас стали реагировать люди, и протянул девушке салфетку, что достал из кармана.

Она с готовностью ее приняла, смахнув влагу со щек и шмыгнув носом, спрашивает:

— Что ты здесь делаешь?

— Подумал, что правильно будет проводить Таню.

Светлана вскидывает на меня недобрый взгляд.

— Ты всегда все делаешь правильно?

Пожимаю плечами.

— Не всегда. Но в этом случае, это меньшее, что мы можем сделать.

— Это я во всем виновата…

— Не говори ерунды, — спешно перебиваю рыжую, в надежде, что никто не слышал.

Еще проблем с полицией нам не хватает.

Светлана замыкается, и остаток скорбного мероприятия мы проводим в полном молчании. Но держимся рядом. Она комкает салфетку в руке, и следит за небольшим количеством пришедших внимательно и сосредоточенно.

Мне, в общем-то, все равно, кто все эти люди. Но то, что Таня буквально вырвалась отсюда, было видно явно. Конечно, общего у нее с ними, разве что фамилия.

На поминки мы не поехали. Шли по улице, залитой дождем.

Выбраться из частного сектора в более приличный район было достаточно сложно, но у нас получилось. И вот, ровный асфальт, витрины магазинов и кафе, и проезжая часть по левую сторону.

Какое-то время идем молча. Света на невысоких каблучках, и звук ее шагов, словно бы отсчитывает мгновения, что я упускаю.

Цок-цок-цок.

Открываю рот, чтобы сказать, что я скучал. Но она перебивает.

— Это Воронин.

Недоуменно оборачиваюсь на Самойлову.

— Что, прости?

— Это Воронин убил Таню.

Я пару секунд взираю на Светлану, но, даже подмечая в ее глазах смесь из чувства вины, и отчаяния, идея кажется несколько фантастической. Угадав мои мысли, она добавляет:

— Если он смог поджечь квартиру вместе со мной, то способен и на это.

Теоретически, конечно, возможно. И учитывая всю степень недальновидности бывшего мужа Самойловой, вполне может быть.

Но.

Есть ли смысл лететь за тысячи километров, за тем, что можно было легко сделать тут? В своей стране? В своём городе? Просто выждав недельку.

— Он настолько мстительный? — спрашиваю, с трудом скрывая сомнение.

Света безошибочно улавливает интонацию и перехватывает меня за рукав куртки останавливая.

Порывистый ветер рвет полы ее черного плаща, в духе девяностых. Мы, словно в нуарном кино. Убийство. Осень. Пустая вечерняя улица с большими лужами, где отражаются квадраты домов, которые похожи на осиные улья. Отблески фар играют в ее волосах, глазах полных невыплаканных слез и витринах окон.

— Мне страшно, — шепчет она порывисто, — Мне так страшно! И я совершенно не понимаю, что делать дальше.

Я улавливаю в ее голосе нотки паники. И понимаю. Ей нужен я. Вновь. Лишь разница была в том, что прежде Света не желала признаваться себе в этом. Теперь же, она говорила открыто.

Приобнимаю ее нежно за плечи, сдвигаю мягкие волосы с лица, что так дерзко швыряет ветер.

— Мы найдем его. И поговорим. Все решим. Не переживай.

Я должен показать, что тоже могу быть опорой. Да, нет у меня таких денег как у Нагольского. Но у меня есть друзья, связи, опыт, в конце концов!

— Спасибо, — она вздыхает мне в грудь, и немного обмякает, — Мне это было нужно.

Подаюсь соблазну и осторожно поднимаю ее лицо, ухватив за подбородок. Касаюсь губами ее губ в невинном, почти пуританском поцелуе.

Она усмехается, но не отодвигается от меня. Смотрит долгим взглядом снизу вверх, пока рука, чертовки скользит вдоль моей, сплетая наши пальцы в крепкой хватке.

— Идем.

— Куда? — я не сразу понял, что она имеет в виду.

— Ко мне, — ее глаза призывно блеснули.

— Воу, звучит интригующе, — усмехаюсь, удивленный столь занимательным поворотом событий, — А как же те твои слова?

— Я ведь могу и передумать, — фыркает Светлана, но решительно ведет меня вперед по улице, все еще ощущая себя хозяйкой положения.

— Ни в коем случае, — миролюбиво замечаю рыжей, и комкано целую ее в висок, предвкушая грядущие мгновения.

Самойлова тихо смеется, подтягивая мою руку и укладывая на свою талию, совсем как при нашей первой встрече.

Глава 18

Светлана

Мы входим в холл отеля.

От предвкушения моё лицо горит. Руки Марка оставляют горячие отметины на теле, и, кажется, что всё происходящее вокруг просто не имеет значения.

Я одержима, и хочу, наконец, изгнать его из своих мыслей. И есть только один вариант сделать это. Пресытиться.

Мы входим в лифт, за нами ещё двое.

Стоим у дальней стенки, кидая друг на друга такие взгляды, что, кажется, воздух вокруг просто воспламенится. Марк криво улыбается, запускает свою руку под мой плащ и недвусмысленно сжимает ею мои ягодицы. Дыхание сбивается, прячу глаза, чтобы не выдать того урагана, что в этот миг охватывает меня.

Цифры на электронном табло лениво сменяют друг друга.

Лифту пофиг.

Марк проводит языком по своей нижней губе, а я ощущаю, как жар прокатывается по всему телу.

Железная коробка замирает на уровне пятого этажа, и попутчики выходят. Мы смотрим, друг на друга, предвкушая мгновение, но стоит только допустить эту мысль, как в лифт входят другие люди.

Рука Марка нагло исследует моё тело, пробираясь к краю платья. А мне остаётся лишь краснеть и кусать губы.

Наконец, наш этаж. Едва сдерживая смех, выворачиваюсь из рук мужчины и достаю на ходу ключ от номера. Солнечный идёт следом. Спокойный, кажется, ничто не способно свернуть его с намеченного пути.

Всё никак не могу попасть в замочную скважину.

Зато легко оказываюсь в объятиях мужчины. Он целует мою шею, и по ногам пробегает предательская дрожь. Прикрываю глаза от наслаждения, окончательно прощаясь с гордостью и своими будущими планами.

Хочу его невероятно.

Тяжёлая рука любовника касается моей и проворачивает ключ, двери распахиваются, и мы, наконец, вваливаемся в номер, яростно целуясь.

Марк, движением ноги, отрезает нас от реальности, захлопывая двери и сдёргивает с меня плащ. Я спешно скидываю ботинки, балансируя на одной ноге и целуясь с ним одновременно. В кромешной тьме номера на ощупь находим кровать и валимся на неё. Словно двое подростков, узнавших о плотских утехах, нам не терпелось овладеть друг другом.

Мужчина знает, что нужно делать. Точными, выверенными движениями он в два счёта освобождает меня от платья, и нижнего белья. Я помогаю ему с курткой и свитером, спешно расстёгиваю ремень брюк, тяжело и прерывисто дыша.

Марк набрасывается на меня с голодным вожделением, целуя губы и блуждая пальцами по коже. Он ласкает моё тело, знает, как правильно его настроить, и очень скоро мы получаем стремительную разрядку.

Отваливаемся на мгновение, отдышаться, и потом всё снова.

Это было настоящим безумием. Если есть клише на тему ненасытности, то это как раз о нас. Наслаждение, восторг, вожделение и похоть.

Нашла себя на рассвете. На смятых простынях, потная, словно бы пробежала марафон, но счастливая.

Марк потянулся к сигаретам, закурил.

Мы лежим в обнимку, моя голова покоится на его плече. Задумчиво слежу за тем, как он прикуривает сигарету.

— У меня никогда не получалось настоящему, — сообщаю в серых рассветных сумерках.

Мужчина удивлённо на меня смотрит.

— В смысле?

Пожимаю плечами, рисуя круги на его груди, обрисовывая крепкие мужские грудные мышцы. И ниже, к прессу, по линии роста волос, к паху.