Слой Первый. Книга 3 (СИ). Страница 3

Гоблины и Зейн, а может и без него, взяли город, переправившись через реку и сожгли его полностью, разрушив почти все стены. Я даже сначала не хотел заходить внутрь, но любопытство и желание узнать, что стало с обителью Павших переубедило.

Вопрос по тому, как перебраться через реку, показал, что я был не прав. Гоблины не атаковали с этой стороны, а немного подумав и посмотрев, как двигается река, я понял, что ничего не понял. Мы не переправлялись через реку. И гоблины. Так какого хрена тут река мне мешает?

Преодолевать водное препятствие вплавь, я не собирался, нет у меня таких сил, и пусть тут всего двадцать метров, но мне их за глаза, с одной рабочей рукой, поэтому матерясь на всё хорошее и плохое я пошел вдоль реки, ища возможность переправиться, и спустя пару часов, остановился пораженный открывшемуся виду.

Гоблины не переходили реку. И я не переходил реку. Потому что вся река, текущая из непонятного места, исчезала в еще более непонятном месте — огромной дыре метров двести в диаметре и глубиной с километр не меньше, то, что было в низу рассмотреть было невозможно из-за тьмы. Свет туда не проникал.

— Еще одна тайна века, — пробормотал я, рассматривая сооружения на реке. — Это получается, что длина реки километров пятнадцать и всё? Ничего себе сюрприз. Интересно, они вниз спускались?

Кто-то довольно долго и весьма плодотворно пытался построить тут водяные мельницы, от которых сейчас осталось несколько сгнивших деревянных колес, покрытых заржавевшим железом. Хотя кто это был, мне стало понятно сразу. Орден. Именно поэтому Степной был их базой. Уникальный ландшафт, уникальная река, и попытки построить непонятно что.

Да и механизмы для спуска нашлись тут же — давно заброшенные, ржавые и полностью разваленные. Так что очевидно, что спускаться пытались. Не удивлюсь если с помощью этих водяных мельниц орден пытался получить обычное электричество, медных проводов я не обнаружил, даже следов, значит строили для чего-то другого.

Надо будет поискать в Архиве, оставшемся в городе — если он, конечно, сохранился — информацию об этих постройках и их назначении. Очень уж было любопытно. Возможно, Падшие обладают иными фундаментальными представлениями об энергии и её применении. Это могло бы мне пригодиться, со временем.

Глубоко в душе я понимаю, что тот факт, что я пойду за Зейном — он ничего не решит. Кто я такой, чтобы пытаться ему противостоять, ему и его армии. Скорее всего играло мое упорство. Других вариантов просто не было, всегда нужно куда-то идти.

Но обнаружение Степного — изменило всё. Если есть точка отчета, а значит и союзники могут на меня выйти, с армией церковников будет гораздо проще остановить Зейна, главное, чтобы Биорк так спрятал людей, что ни один даже самый хитрый гоблин до них не дотянулся.

В разломе один на один — сложно драться. А с союзниками — почему бы и нет? И на душе неожиданно стало легче. Враг не успеет дойти до Прешбурга, я ему гарантирую.

Стоило обойти эту дыру, и я оказался в степи, по которой спокойно и дотопал до города, под насупившую ночь. Остановился в паре километров в небольшой ямке, написал новое письмо церковникам, сообщая своё местоположение.

Ответа на предыдущее сообщение я так и не получил, что меня немного нервировало, не должны они меня игнорировать, я им слишком важные вещи сообщаю, можно сказать первоисточник.

Затем, не разжигая костра и укутавшись всем что у меня было, спокойно уснул, даже не переживая по поводу того, что меня могут найти не те, кто должен. Охотничьи отряды гоблинов никто не отменял. Да и идти в разрушенный город, где трупы валяются на каждом углу и до сих пор могут ошиваться воины гоблинов — точно не то, что мне сейчас надо.

Слишком устал, организм после травмы и последних событий нуждался в капитальном восстановлении и отдыхе. А ведь, казалось бы, еще пару дней назад, я валялся на кровати, ходил до места проведения ритуала, и думал о том, как хорошо спать в палатке на камнях. Нет. Сейчас я однозначно мечтал о кровати.

Глава 2

Утро началось с озноба.

Спать на сырой траве оказалось тем еще испытанием — не только прохладно, но и чертовски мокро. Если бы не усталость, скорее всего уснуть бы не смог. Из рюкзака и так пропало и одеяло, и тонкий спальный мешок, который утащил кто-то из гоблинов. Хотя сменная рубаха и штаны были с запасными обмотками для ног.

Проснулся я с первыми лучами местного светила, пытаясь обсохнуть и согреться, подставляя лицо его пока робкому теплу. Погода на первом слое — очень странная вещь сама в себе, то тебе адская жара, то холодно. И это я еще дожди не видел, и про зиму и снег мне не рассказывали.

Греясь, и разбирая рюкзак до конца, заодно размышлял, что делать с рукой и как раздолбить эту закаменевшую мешковину.

Буду считать, что сутки прошли. Таскать ее, намоченную росой и оттого изрядно потяжелевшую я не хотел, плечо уже и так отваливалось, даже с учетом того, что рука подвешена на тряпку. И учитывая мою повышенную и прокачанную выносливость. А вот посмотреть, что там внутри находится, очень мне было любопытно.

Пальцы правой руки все равно не шевелились, сколько я не пробовал — ни дрожи, ни малейшего ощущения. А рука приобрела крепость дубины, я ей теперь мог спокойно лупить по головам врагов, если они, конечно, будут иметь такую дурость как лезть под мою правую руку.

Ни в карманах, ни на поясе, не оказалось даже самого захудалого ножика, зато в рюкзаке неожиданно нашлась золотистая узорчатая ложка. Я такую видел у мэра в столовой, когда нас там кормили, и был готов поклясться, что ничего подобного оттуда не забирал.

Зейн, да ты драный клептоман что ли? Еще и мне подсунул.

Ложку я попытался заточить об камень и даже удалось немного заострить кромку, но металл был слишком твердый и плохо поддавался обработке. А такая плохая заточка совсем не резала гипс. Со злости хотел ее согнуть и выкинуть нахрен, но сталь, из которой она была сделана, не гнулась.

В итоге засунул в карман, оправдывая это тем, что не руками же есть, вдруг в походе подвернется нормальная еда, в конце концов, у меня есть ружье, а дичи вокруг немерено, я постоянно видел местную живность. Правда с таким калибром моего ружья, при попадании от них ничего не останется, но это дело житейской, вопрос вполне решаем.

Гипс не снимался.

— Легко сказать, сними через сутки. Я чего, бить молотком ее должен? Зараза!

Ничего не помогало. Ни ложка, ни подручные камни, ни магия мата. Всё было впустую и только расходовало мои силы. Но желание избавиться от этой штуки на моей руке затмевало всё: жажду, усталость, страх.

Я направился к полуразрушенным строениям в поисках чего-нибудь, чем можно разрезать этот местный дубовый гоблинский гипс.

Надеясь найти там хоть что-то — кусок арматуры, осколок стекла, нож, да хоть кость, если она будет достаточно острая. Нашёл. Почти случайно. В одном из провалов между бетонных плит торчал ржавый фрагмент толстой арматуры. Падшие умели основательно строить. После снятия первого слоя, дальше пошло легче, там я уже справился левой рукой, отдирая хрустящий широкий бинт.

Когда я наконец полностью очистил руку, наступил тот самый момент. Период охреневания. Нет, серьёзно — по-другому это не назвать. Я просто сидел и смотрел. Не дышал.

Гоблины не приживили мне кисть. Чёрт с ней, с моей отрубленной кистью — я уже почти смирился, что её нет. Но в глубине, как дурак, надеялся: может, как-то, магия, врачи, эликсиры? Ха. Наивно.

Нет. Они пошли своим, гоблинским, извращённым до абсурда путём. И не просто заменили. Они сделали мне протез.

Во-первых, по локоть — десяток металлических штырей, проросших сквозь кожу и мясо, как гвозди в трухлявую доску. Они образовывали каркас, к которому крепилась вся остальная конструкция.

От каждого штыря тянулись тонкие, чуть изогнутые металлические полоски, сплетённые с десятками разноцветных проволок. Всё это, как живое, обвивало руку — будто бы лоза, только холодная, чуждая и поддающаяся контролю.