Гостья. Страница 8

– Что ж, – сказала она, – посмотрите на это. Надеюсь, они хорошо проводят время.

Алекс проследила за взглядом Хелен и увидела два шезлонга, установленных под большим зонтом. Она разглядела сидящую и болтающую парочку. Они были в джинсах, мужчина в клетчатой рубашке – явно не гости и не знакомые Хелен.

– Надо бы принести им по стакану лимонада, – сказала Хелен. Ее смех испугал Алекс. – Люди, наверное, так рады, что им повезло наткнуться на эти свободные шезлонги. Только для них!

Хелен обернулась в поисках подмоги. Когда подошел человек в черной рубашке поло, она негромко отдала распоряжения, махнув рукой в сторону шезлонгов.

Они втроем смотрели, как человек в черном идет по песку. Когда он наклонился, обращаясь к сидящим, те, нисколько не смутившись, рассмеялись. Парочка неторопливо поднялась на ноги, подчеркивая, что они уходят. Мужчина в черном ждал и, убедившись, что нарушители удаляются по пляжу, начал разбирать зонт и деловито складывать шезлонги.

Солнце уже село, и обслуга засуетилась, спеша опередить подступающую темноту. Включили уличные светильники и зажгли свечи с цитронеллой. Имя Алекс было небрежно написано на карточке, явно добавленное в последнюю минуту. Саймон сидел за другим столом. Он комически утрированным жестом помахал Алекс. Она послала ему воздушный поцелуй. Слева от Алекс сидел австриец. Лоб у него был гладкий, как яйцо. Его семья владела универмагом со множеством отделений по всей Австрии, универмагу уже сто лет. Австриец приезжал сюда каждый август.

– Это место ни с чем не сравнится, – сказал он. – Все наши друзья тоже приезжают.

– Здесь красиво, – тупо отозвалась Алекс.

– Да. – Мужчина вздохнул. – Так красиво.

Все говорили, что здесь красиво. Сколько раз можно повторять эти слова? Это был вежливый консенсус, к которому можно прибегать снова и снова, лейтмотив каждого разговора – лозунг, который объединял всех в общей удаче. Да и кто бы мог не согласиться? Место действительно настолько красиво, что людям не нужно было ничего делать. И, судя по разговорам за столом, никто ничего и не делал. Казалось, никто не занимался чем-то помимо отработки бэкхенда, еды на свежем воздухе, прогулок до наступления дневной жары.

Единственной надежной темой для разговора, помимо погоды и колебаний температуры океана, было обсуждение того, в какое именно время люди планируют покинуть это прекрасное место, как именно они собираются избежать пробок. С тех пор как они приехали, Алекс слышала, как люди рассуждают о своем отъезде, подробно излагая точную логистику своего отбытия.

Когда подали первое блюдо, австриец рассказывал собравшимся о каком-то ужасном преступлении в Мюнхене, произошедшем в начале лета. Женщина убила пятерых младенцев.

– Своих? – спросила Хелен. Она порхала от стола к столу, вклиниваясь в разговоры. Похоже, она воображала себя хозяйкой великосветского салона.

– Кажется, да. А другая дочь, видите ли, нашла младенцев в морозильнике.

– Пятерых?

Австриец кивнул.

– Морозильник, должно быть, был очень большим, – сказала Хелен. – Какой марки?

Австриец не знал.

– Немыслимо, не правда ли? – Хелен заговорила громче. – Мы не видели ничего подобного в природе. Мать, убивающая собственных детей. На прошлой неделе женщина в Лос-Анджелесе бросила своего грудного ребенка, а сама пошла стрелять в людей. Это что-то невероятное. Наука в замешательстве, – сказала она.

Алекс почти не слушала – природа, наука, мораль. Это звучало в самый раз для этих людей августовским вечером в понедельник. Она нерешительно попробовала зеленый суп-пюре в стоящей перед ней неглубокой фарфоровой миске.

Второй муж Хелен сидел за соседним столиком – Саймон указал на него перед ужином. Намного моложе Хелен, лет тридцати пяти, он был самым молодым из присутствующих, не считая Алекс. Как они с Хелен вообще познакомились? Алекс представила себе какой-нибудь псевдофонд, псевдоправление, в котором он мог быть консультативным членом. Волосы у него были длинные: умнo с его стороны носить такую прическу, подчеркивающую его молодость. В сочетании с костюмом и белой рубашкой с расстегнутым воротом это смотрелось особенно привлекательно. Алекс наблюдала, как он разговаривает с женщиной справа от него, берет ее руку, чтобы получше рассмотреть, а затем для сравнения поднимает свою – какая-то шутка, женщине явно льстило его внимание.

Официантка остановилась рядом с Алекс, чтобы налить ей еще воды. Когда Алекс откинулась назад, чтобы позволить наполнить ее стакан, лицо девушки внезапно оказалось так близко, что они случайно встретились взглядами. Из вежливости Алекс быстро посмотрела на свою тарелку.

Когда подали черную треску, с крыльца дома большими прыжками сбежал мальчик. Волосы у него были мокрые и темные, спортивная кофта застегнута на молнию; он направился прямиком к Хелен и, наклонившись, поцеловал ее в щеку. Потом схватил пальцами кусочек рыбы с ее тарелки.

– Господи, – сказала Хелен и шлепнула его по руке, но одарила весь стол сияющей улыбкой. – Мой сын, – объявила она. – Тео.

Мальчик улыбнулся. Черты его лица были мягкими, еще не оформившимися, Алекс могла только гадать, вырастет ли он красивым. Но он уже обладал умением выглядеть воспитанным, даже когда жевал с открытым ртом.

– И что мы затеваем? – спросила Хелен, сжимая и разжимая его ладонь.

– Костер, – ответил мальчик. – Всего несколько человек. Мы вернемся и поздороваемся, не волнуйся.

За следующим блюдом Алекс наблюдала, как стекаются друзья Тео – мальчики в плавках и толстовках, девочка в обрезанных шортах, почти открывающих задницу. Еще один мальчик, чистенький, ангельски белокурый, в приспущенных спортивных штанах. Подростки собрались в патио, попивая пиво. Пустые бутылки они предоставили убирать молчаливым официантам.

Позже Алекс оглянулась и увидела, как девочка фотографирует мальчиков на свой телефон и все они умело позируют. Всего на секунду на нижних зубах ангельски белокурого мальчика блеснули брекеты. Он научился их прятать, улыбаясь с закрытым ртом, догадалась Алекс.

Когда она опять повернулась к столу, австриец выжидающе смотрел на нее.

– М-м-м, – нейтрально протянула Алекс, и это оказалось вполне приемлемым. Ей-богу, удивительно, как мало от тебя требуется. Люди просто хотят слышать собственные голоса, а твой ответ – запятая, сопровождающая их монолог.

Знает ли Алекс, спросил австриец, что в некоторых островных странах женщины носят одежду, указывающую на их положение в иерархии, а каждый мужчина может иметь несколько жен? Не считает ли Алекс прекрасным этот уровень ясности, эту способность без стыда удовлетворять свои желания?

– В этой стране, – австриец постучал костяшками пальцев по столу, – стыд имеет большое значение.

Разве она так не считает?

Алекс кивнула. Она чувствовала себя одуревшей, утратившей свое обычное самообладание. Алекс заставила себя перестать думать. Она поискала глазами Саймона за его столиком. Когда Саймон помахал ей, она поцеловала воздух в его направлении и улыбнулась.

В течение вечера Алекс то и дело замечала молодого мужа Хелен с разными пожилыми женщинами, он постоянно дотрагивался до них каким-нибудь невинным образом, касаясь кончиками пальцев загорелой костлявой руки женщины или задерживая ладонь у нее на пояснице. У него это хорошо получалось, и было забавно наблюдать за ним – сможет ли он продолжать в том же духе. Где Саймон? На другой стороне террасы, разговаривает с обгоревшим на солнце крепким мужчиной, отставным генералом в повязанном на шее свитере, скрестившим руки на груди.

Беспокойство Алекс перерастало в скуку, хотелось, чтобы вечер хоть немного оживился. Австриец развлекал гостей за столом рассказом о чудесных завтраках Хелен. Он начал перечислять блюда, которые подавались на ее знаменитых завтраках, злаки и соки. Алекс поняла, что улыбается, только когда у нее заболели щеки. Хелен разглагольствовала о каком-то приложении, в которое она инвестировала. Если верить Хелен, это приложение совершенствовало технологию, которая позволяла диагностировать заболевания с помощью анализатора дыхания, подключающегося к телефону. Некоторые выражения Хелен произносила с особенным нажимом. Комплект разработки ПО. Ежедневная детализация. Вероятно, кто-то лишь недавно объяснил ей, что означают эти термины.