Полукровка (СИ). Страница 10

Как и следовало ожидать, делать скоропалительный вывод и посылать меня лесом Кононов не стал — вбил в рабочий терминал оба адреса, оценил расстояние между ними, соотнес с озвученной суммой, еще раз оглядел меня с головы до середины груди, задержал взгляд на коммуникаторе и едва заметно выгнул левую бровь:

— Доставка на двадцать четыре с половиной километра в условиях плотной городской застройки и с гарантированными боестолкновениями стоит как бы не на два порядка больше. И вы не могли этого не знать. Тем не менее, предложили эту сумму и, судя по всему, уверены в том, что ваш контракт нас заинтересует. Что осталось за кадром?

— Самое интересное… — бесстрастно сообщил я и добавил: — Открою карты после подписания акта о неразглашении полученной информации… в течение одних-единственных суток.

С нюхом у моего собеседника оказалось все в порядке, поэтому уже секунд через пятьдесят он протянул мне мобильный терминал с текстом соглашения, дал время внести правки, прогнал итоговый файл через какую-то аналитическую программу, счел более чем нормальным и подписал.

Я тоже поставил автограф под документом, скачал, отправил в «облако» и загрузил отставного вояку по полной программе:

— Как я уже сказал дежурному по вашей ЧВК, этот контракт — «белый», то есть, абсолютно законный. А теперь обещанное «самое интересное»: я — Тор Ульфович Йенсен, выпускник девятой общеобразовательной школы Елового Бора и сын Натальи Алексеевны Балакиревой, несколько часов тому назад убитой в собственной квартире представителями группировки «Анархия». Той самой, к которой у вашего рода давние счеты. Фрагмент видеофайла, который я сейчас пришлю, не корректировался, соответственно, может стать неопровержимым доказательством правомочности вашей помощи мне и… развяжет руки. Во всех смыслах этого выражения…

Кононов подобрался еще на слове «Анархия». Предпоследнее утверждение явно легло ему на душу, как родное. А последнее заставило хищно прищуриться. Но верить мне на слово он, естественно, не стал, поэтому, поймав обещанный фрагмент, просмотрел аж три раза подряд и проверил по полной программе. Не унялся и после этого — вышел в Сеть в защищенном режиме, как-то уж очень быстро нашел и скачал на рабочий терминал всю информацию о нашей семье, имевшуюся в открытом доступе, пропустил через ассоциативно-логический блок и уставился мне в глаза:

— Вы — племянник майора Калле Нильсовича Йенсена?

— Да.

— Знаете, что он погиб?

— Да.

— Этот «образ» создан его коллегами?

— Нет, самостоятельно.

— Он… идеален. Ибо выдержал проверку нашей системой распознавания лиц. А вам — всего семнадцать. И это… удивляет.

— Учился. С детства. И, как видите, смог преодолеть первичные фильтры вашей ЧВК за минимально возможное время.

— Как я понимаю, информация о конфликте между нами и «Анархией» тоже получена… хм… из того же источника?

— Нет. Добыта на практических занятиях по системному анализу… всякого-разного. Кстати, это — не единственное, чему меня добросовестно учили. Так что при необходимости я смогу поддержать личный состав группы сопровождения в требуемом ключе… но в рамках возможностей, даруемых Законом обычному мещанину.

— Почему вы не обратились за помощью к коллегам вашего дяди?

Этот вопрос заставил меня насмешливо фыркнуть:

— Вы серьезно? ССО — это не та структура, к которой можно обращаться с частными просьбами; мой дядя чтил правила ведомства, в котором служил, так что ни за что на свете не слил бы прямые выходы на действующих сотрудников Службы кому бы то ни было, включая меня, и… я не вижу смысла забивать гвозди термоядерной боеголовкой.

— А по какой причине вы не попросили помощи у Арбеневых, в поместье которых, вроде бы, наведывались каждый будний день? — поинтересовался он, подавшись вперед.

— Я — не Аллигатор… — холодно усмехнулся я. — Соответственно, его смерть автоматически обнулила абсолютно все имевшиеся договоренности между ним и главой этого рода. Дальше объяснять?

Кононов отрицательно помотал головой:

— Нет: вас передали бы «Анархии» на блюдечке с голубой каемочкой. Ибо сотрудничают с ней не первое десятилетие и не упустили бы возможности еще немного упрочить имеющиеся связи…

…Автопилот «Мелодии» притер тяжелую машину к посадочной площадке планетарного представительства Императорского банка в восемь пятьдесят семь. Неспешная выгрузка и прогулка по крыше заняли еще три минуты. Так что ровно в девять ноль-ноль я переступил через порог фойе для особо важных персон, подошел к ближайшему сотруднику СБ, упакованному в броню «Ратоборец» с зеркальной линзой, уставился в свое отражение и свел служаку с ума убийственной фразой:

— Требую немедленной встречи с главой юридического департамента по протоколу А-двенадцать-прим!

— Попрание основ государственности, совершенное группой должностных лиц по предварительному сговору⁈ — ошалело переспросил он через внешние динамики после того, как прочитал текст, выведенный на тактический экран расчетно-аналитическим блоком, и понял, что я не шучу. Впрочем, дурел не так уж и долго — стоило мне кивнуть и дать односложный утвердительный ответ, как бронированный шкаф отлепился от стены, вежливо попросил следовать за ним и быстрым шагом двинулся к двери с надписью «Только для персонала». Само собой, зашевелился и его напарник — встроился в наш ордер сразу за моей спиной и, судя по характерным изменениям в посвисте сервоприводов, переключился в боевой режим.

Я, естественно, был двумя руками «за». Но вида не показал. Вернее, не показывал. То есть, держал лицо всю дорогу до переговорной, располагавшейся на минус восьмом этаже. А там опустился в роскошное кожаное кресло, поставил портфель возле левой ноги и вопросительно уставился в линзу «поводыря».

— Федор Ильич спустится к вам в течение четырех с половиной минут… — сообщил служака, сместился влево от входной двери и изобразил статую.

Второй «шкаф» сделал то же самое. Но это было более чем нормально, так что я ушел в дополненную реальность и еще раз проглядел материалы, которые готовил все время «бесцельных» полетов над городом на автопилоте. Услышав тихий шелест открывающейся двери, повернул голову вправо, наткнулся взглядом на крайне серьезного аристократа лет пятидесяти с гаком, встал, вежливо поздоровался, как-то почувствовал, что протягивать мне руку никто не собирается, и снова сел.

Глава юридического департамента опустился напротив, возложил руки на подлокотники, как-то уж очень сухо представился и предложил начинать.

Я недоуменно выгнул бровь и задал сразу два вопроса на засыпку:

— Федор Ильич, у вас сбоит прошивка «Суфлера»? Или вы сознательно игнорируете три первых пункта положения о рассмотрении дел по протоколам категорий «А» и «Б»?

Зрачки дворянина сузились и снова вернулись в норму:

— Видеозапись происходящего в конфиденциальном режиме уже ведется. А второй и третий пункты начнут исполняться только после того, как вы еще раз повторите номер протокола, озвученный сотрудникам службы безопасности.

— А-двенадцать-прим… — холодно сообщил я и так же холодно добавил: — Или попрание основ государственности, совершенное группой должностных лиц по предварительному сговору.

Мой собеседник удовлетворенно склонил голову, проводил взглядом обоих служак, получивших приказ через тактический блок, дистанционно заблокировал дверной замок, врубил «глушилку» и снова повернулся ко мне.

Я деловито стянул с правой ладони практически невесомую «варежку», скатал в крошечный рулончик и засунул во внутренний карман пиджака. Затем извлек на свет божий полупрозрачный контейнер, достал из правого глаза линзу МДР, аккуратно вернул на штатное место и потребовал себя идентифицировать.

Расторгуев, наблюдавший за моими действиями со все усиливавшимся интересом, встрепенулся, быстренько достал из стола оба сканера, контактную пластину пододвинул ко мне, а «сферу» поднял на уровень моего лица.