Тверской баскак. Том Шестой (СИ). Страница 35

Мне не хочется добивать бедную женщину, и потому я не говорю ей о том, что мужа она больше не увидит и лучшее, что она может сейчас сделать, — это подумать о судьбе детей своих. Ведь только что своими последними словами она отрезала от себя всех, кто еще мог бы вернуться в ее лагерь. И тех, кто не решился пойти против большинства, но все еще сомневался, и тех последних, кто несмотря на слова, в душе оставался верен своему князю. Ведь слово не воробей, а она только что пообещала всем безжалостный суд за то, что уже было сказано.

Смотрю на искаженное злостью женское лицо и вкладываю в голос максимум мягкости:

— Не стоит тебе, пресветлая княгиня, грозить людям своим карами, ведь никто не лишает стола Великокняжеского ни мужа твоего, ни сына. Как был Александр Ярославич Великим князем Киевским, так до смерти своей им и останется, а уж опосля, кто из сыновей твоих его унаследует, то сему собранию почтенному решать. — Поймав ее взгляд, я заостряю ее внимание на последних словах, дабы до нее дошло, что сейчас от ее поведения и разумного решения зависит унаследуют ли ее сыновья престол Киевский или нет.

На миг ловлю в ее глазах трезвую мысль, и это обнадеживает. Едва я подумал об этом, как поднявшийся боярин Кучум все испортил.

Вновь степенно оглядев боярские ряды, тот вдруг свернул туда, куда его лезть никто не просил.

— Слыхали мы, — начал он, важно поглядывая на своих сотоварищей, — что у тебя, консул, дочь на выданье, и вот какая мысль тоды многим из нас пришла. Кабы обвенчалась дочь твоя с княжичем Дмитрием, так всем нам с того спокойнее было бы. Все-таки кровь родную ты в обиду не дашь, и…

Закончить ему на дал яростный крик княгини.

— Ты что лаешь, пес окаянный! Сына княжеского хошь женить на девке безродной, тока чтоб тебе сытнее жилось! — Она вперилась прожигающим взглядом в Кучума. — Мой сын род свой от самого Рюрика ведет, а это кто⁈

Она презрительно ткнула в меня пальцем.

— Инородец безродный! Из грязи простолюдинской выполз! Язык бы твой смердящий, Кучум, вырвать за такое!

Молча перевожу взгляд с боярина на княгиню и обратно. Сказать, что я озадачен — это ничего не сказать. Давненько меня так не тыкали мордой в грязь, да еще прилюдно.

«Помнится, — пытаюсь иронией прикрыть свою растерянность, — за подобное Святой благоверный князь Владимир спалил город Полоцк и жителей его всех перебил. Правда, тогда он еще не был ни князем, ни святым, ни благоверным, а был простым разбойником и убийцей. Я же ведь не такой⁈ Хотя кое-какая аналогия с тем случаем все же прослеживается, княгиня-то у нас из Полоцких Брячиславичей будет!»

Бросаю убийственный взгляд на Кучума, и тот, съежившись, плюхается обратно на лавку. Да, я собирался обсудить вопрос с женитьбой, но не сейчас же, когда княгиня на взводе! Очевидно, что партия была бы выгодной для всех, но заводить разговор об этом следовало бы попозже, когда страсти улягутся и в женской голове прорежется здравый смысл. И уж точно я бы никогда не доверил такое дело Кучуму!

Теперь исправлять что-либо уже поздно, да и разговаривать с обезумевшей гордячкой у меня пропал всякий интерес. Тем не менее менять свои планы я не собираюсь. Поэтому поворачиваюсь к княгине и впечатываю каждое свое слово, как приказ.

— Ты, княгиня, собирайся, в Тверь поедешь. Поскольку мужа твого нет, а сыновья твои малолетние еще, ты будешь в Палате князей сына своего Дмитрия представлять.

Стараясь не споткнуться в потемках на крутой лестнице, спускаюсь вниз по ступеням. Впереди Прошка с лампой в руке, но света от нее не много, и желтое пятно лишь разгоняет темноту по углам.

— Неужто до утра подождать нельзя было! — Ворчит Прохор. — Чего в ночи-то шляться! Посидели бы эти черти до утра, не цацы, чай!

Я пропускаю Прошкино ворчание мимо ушей, привык уже. К тому же никакая сейчас не ночь, часов девять, наверное, но четкого указателя времени тут, естественно, нет, так что как стемнеет, так и ночь.

Если честно, то мне самому неохота никуда идти. Устал я сегодня, как собака! Завалился бы спать, но ведь сам же обещал, что приду и спрошу. Сегодня приду!

Я не забыл, что в порубе у меня сидят два заслуженных полковника, в чьем героизме и преданности я ни секунды не сомневаюсь. Правильно я поступил или нет, это только время рассудит, а сейчас надо просто довести дело до конца.

Вот и дверь в подвал. Привалившийся к углу охранник, завидев меня, вскакивает как ужаленный.

— Господин консул, рядовой…!

Машу на него рукой, мол, умолкни, и показываю на засов.

— Отпирай!

Скрипит запор, взвизгивают несмазанные петли, и я захожу вовнутрь. В пляшущем свете свечи вижу очумелые со сна лица обоих полковников.

«Видать, никто меня здесь уже не ждал! — Усмехаюсь про себя. — Прав был Прохор! Спать надо было ложиться!»

Проведя жестким взглядом по растрепанным фигурам, останавливаюсь на булгарине.

— Ну что, Бо’ян Руди, хочешь еще у меня спросить за что ты наказан али сам мне скажешь⁈

Булгарин говорить не мастак, он лучше управляется с саблей, чем с языком.

— Дык, чего ж! — Начинает он. — Ясно ж! Виноват, за то и наказан!

«Признание вины уже хорошо, но хотелось бы понимания!» — Еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Это будет уж совсем непедагогично, поэтому держу на лице строгое выражение.

— Так в чем же вина твоя, Бо’ян⁈ — Повторяю вопрос и вижу, толку не будет.

Полковник мой в ступоре и всем своим видом показывает: «Мое дело не думать, мое дело по твоему приказу головы вражеские рубить!»

Оставляю булгарина в покое и перевожу взгляд на Стылого.

— Ну, а ты, Еремей, сразумел за что⁈

Этот, видно сразу, голову над сим вопросом поломал, потому как, не отводя глаз, отвечает:

— Думаю, за то, что гордыню свою поперед дела поставили, а нам, полковникам, прежь другого надоть о воях наших думати! Не о славе и наградах для себе, а о выполнении приказа твого, господин консул!

«Ого! — Мысленно поздравляю себя с уже и нежданным результатом. — Молодец, Еремей Стылый! Будет из тебя толк!»

Порадовавшись в душе, внешне же сохраняю прежнюю суровую жесткость. Ни слова не говоря, делаю шаг к двери, но у самого порога останавливаюсь и поворачиваюсь к замершим полковникам.

— Ну чего встали-то, кто за вас полками вашими командовать будет! Я что ли⁈ А ты, Бо’ян, спасибо скажи Стылому! Иногда надо и головой думать, а не только саблей махать!

Часть 2

Глава 1 // Проходная Пешка

Середина января 1264 года

Сани неторопливо катятся по Южному тракту. Кутаясь в шубу, я прикрываю глаза и слышу лишь хруст снега под полозьями, гул роящейся вокруг толпы и яростные крики конных стрелков, что торят моим саням дорогу.

Не переставая, они орут на лезущий под копыта тверской люд.

— Разойдись! Дорогу консулу!

Забитая народом улица заканчивается не менее забитой Преображенской площадью, и сидящий на облучке возчик Семка правит к воротам Тверского кремля.

Ныне народу на Твери столько, что реально некуда яблоку упасть. Только-только отгремели дебаты и прошли выборы консула Союза. Не без гордости скажу, что с большим отрывом от всех прочих кандидатур победил ваш покорный слуга. Победил честно, без всяких подтасовок и подковерной игры, ибо некому со мной равняться ни по славе в Земле Русской, ни по делам свершенным.

Даже Княжья палата упокоилась и без выкрутасов проголосовала за меня. Видимо, все решили, что пока я жив, не совладать им со мной. Проще дождаться пока помру, но, надеюсь, небеса им скорой радости не доставят.

После выборов консула я протащил через Собор и Княжью палату новый судебник, и вот тут-то баталии были похлеще, чем за место консула. Никому из князей не хотелось отдавать свое право судить как вздумается, и я их понимаю. Как сказали бы в моей прошлой жизни, законопроект не прошел в первом чтении.

Правда, и я уже «собаку съел» на том, как с таким сопротивлением бороться. Все силы немедленно были брошены на депутатов Земского собора. Разъясняли, убеждали и чего греха таить: подкупали и запугивали, но Собор все-таки судебник принял. Со всеми его поправками и рядом новых статей. Тогда я вновь вернул вопрос в Палату князей, ведь коли Земский собор принял новый судебник, то получается, что князья супротив воли народа идут, а тут есть о чем задуматься! В общем, в ход вновь пошла уже отработанная схема: убеждение, подкуп, запугивание, и со второй попытки большинство князей проголосовало «за».