Жена первого короля орков (СИ). Страница 32

— Не знаю, — честно признаю. — Просто... потянуло.

Гром хмыкает, звук похож на перекатывающиеся в бочке камни.

— Интересно, — бросает он коротко и поворачивается к ученикам, которые, запыхавшись, тащат первые ведра воды. — Эй, щенки! Воды мало! Видите, бочка пустая? Бегите еще! И не расплескайте по дороге дух чистоты!

Я отступаю назад, к Тарну, чувствуя странное покалывание в пальцах. Его рука снова легла мне на спину, согревая.

— Что это было? — едва слышно шепчу я.

— Гром знает металл и камни как свои пальцы, — также тихо отвечает Тарн. Его взгляд прикован к орку-кузнецу. — Если он сказал «интересно»... значит, так оно и есть. Будем наблюдать.

Работа закипает. Скоро горн запылает оранжево-красным жаром, наполняя помещение нестерпимым теплом и треском углей. Воздух заколебался от жары. Кхарг, под присмотром Грома, начинает раздувать меха, и огонь загудит, как разъяренный зверь. Люди, вспотевшие, с испачканными сажей лицами, но с уже меньшей робостью в движениях, таскают уголь, воду, подметают. Гром ходит между ними, как грозовая туча, роняет короткие, рубленые указания.

Мы с Тарном простояли так почти час, наблюдая за рождением чего-то нового в этом закопченном чреве старой пилорамы.

Внезапно Гром останавливается у наковальни, берет в руки небольшой молот и кусок бруска железа, который Кхарг достал из мешка. Он бросает железо в самое пекло горна. Оно быстро накаливается докрасна. Гром выхватывает его клещами, кладет на наковальню. Его могучие мускулы напрягаются. Молот взметается вверх и обрушивается вниз с глухим, чистым звоном, который отзывается в костях.

Первый удар. Настоящий.

Искры, яркие и яростные, как падающие звезды, рассыпаются во все стороны, освещая на мгновение сосредоточенное лицо Грома, испуганно-восхищенные лица учеников, застывших в немом наблюдении, и темные углы помещения.

В одном из этих углов, у самого входа, мелькает движение. Мимо щели в неплотно закрытых воротах скользит тень. Человеческая? Орчья? Она исчезает так же быстро, как и искры, погасшие на грязном полу.

Тарн мгновенно поворачивает голову, его тело напрягается, как тетива лука. Его рука сжимает мою руку.

— Видела? — его голос ледяной шепот.

— Видела, — прошептала я в ответ, ледяная струйка страха пробегает по спине, несмотря на жар кузни.

Тарн не выпускает мою руку. Его пальцы, шершавые и горячие, сжимаются еще крепче. Его глаза, узкие и острые, как клинки, метнутся к щели в воротах, где мелькнула тень. В них нет страха. Есть холодный, яростный расчет.

— Кхарг! — Гром рявкает, не отрывая взгляда от раскаленного бруска на наковальне. Его голос, как удар молота, на мгновение заглушает гул горна и суету учеников. Подросток-орк вздрагивает, выронив лопату с углем. — Щель у ворот! Завали ее тем камнем, что под левой рукой! Быстро, щенок! Чтобы ни мышь не проскочила!

Кхарг кидается выполнять приказ, шаря в полумраке у стены. Гром же снова поднимает молот.

Еще один удар. Искры снова вздымаются фонтаном, освещая на этот раз растерянные лица учеников, застывших с ведрами и лопатами.

— Не зевай! — прогремел Гром, обращаясь к ним, но его взгляд скользит к нам с Тарном. В этих темных глазах читается предупреждение и понимание. Он тоже видит. — Вода, Арн! Уголь подкинуть, Линна! Берт, мехи не дави, дуй ровно! Огонь он как зверь дикий. Почует слабину и сожрет!

Его команды заставляют людей снова засуетиться, но теперь в их движениях читается не только робость, а еще и смутная тревога, переданная через резкий голос мастера и напряженную тишину, воцарившуюся между нами и Тарном. Лиана Белл, все еще стоящая у стены, незаметно сдвигается глубже в тень. Ее деловитое выражение сменяется сосредоточенной настороженностью. Она ловит каждый звук, каждый взгляд.

Тарн медленно, почти незаметно кивает в сторону ворот одному из своих орков-стражей, который, как тень, стоит у входа в основное помещение пилорамы. Тот молча растворяется в полумраке — проверить периметр, выследить шпиона. Надежды мало. Тень скользит и исчезает.

— Нечистый камень не один, — проворчал Гром, выравнивая раскаленную заготовку клещами. Его слова обращены к наковальне, но явно для нас. — Духи шепчут. Тут пахнет гнилью и страхом. — Он снова ударяет молотом. Кланг! Звук громче, злее. — Но хорошая сталь только в огне крепчает. И в правильных руках.

Он бросает остывающую заготовку в чан с водой. Шипение и клубы пара окутывают его на мгновение. Когда пар рассеивается, Гром стоит, опершись на молот, и смотрит на своих учеников, которые замерли, ожидая следующего приказа. Их лица, испачканные сажей, бледны, глаза широко раскрыты.

— Видели искры? — спрашивает он неожиданно тихо. Его хриплый голос все равно пробивается сквозь шум горна. — Красиво? Страшно? Так и жизнь. Бьет — искры летят. Но из этих искр, если духи благоволят и руки не дрожат, можно выковать что-то настоящее. Крепкое. — Он тычет пальцем в заготовку, уже остывшую в воде. — Это пока мусор. Но завтра может, гвоздь будет. А послезавтра уже нож. Или меч. Всё от вас зависит. От вашего терпения. И от того, слушаете ли вы тех, кто знает дорогу в огне.

Он выхватывает заготовку из чана — простой, грубый брусок, чуть сплюснутый с одного конца.

— Первый урок, щенки, — говорит Гром, и в его голосе впервые пробивается тень чего-то, кроме суровой требовательности. Терпение? Надежда? — Видите кривизну? Дух металла спит тревожно. Надо его успокоить. Выправить. Молотком полегче. Арн! Подойди. Покажи, крепкие ли у тебя руки и слух ли у души.

Молодой человек по имени Арн, тот самый "лучший в слесарном деле", неуверенно шагает вперед. Гром сунет ему в руки небольшой молот и показывает, как держать клещами заготовку. Руки у парня дрожат.

— Не бойся железа, — проворчал Гром. — Оно чувствует страх. Бей. Ровно. По выпуклости. Слушай звон.

Арн заносит молот. Удар робкий, неточный. Заготовка лишь слегка дрогнула. Гром хмыкает.

— Слабо! Будто муху прихлопнуть! Дух смеется! Сильнее! Чувствуй металл!

Второй удар звучит увереннее. Тынь! Чистый, высокий звук. Искры брызгают скупо. Арн взглянул на Грома, ища одобрения. Тот лишь кивает.

— Лучше. Теперь ты, Линна. Держи клещи. Не урони, а то ноги отшибут.

Пока Гром занимается учениками, вкладывая в их неумелые руки начало мастерства, Тарн наклоняется ко мне. Его губы почти касаются моего уха, дыхание горячее.

— Наш страж никого не нашел, — шепчет он так тихо, что слова едва различаю даже я. — Следы ушли в сторону Торгового ряда. Человеческие. Или очень умело подделанные.

Глава 47

Мы с Тарном наблюдаем ещё некоторое время, как под грубоватым, но точным руководством Грома робость учеников постепенно сменяется сосредоточенным усердием.

Берт таскает уголь целыми вёдрами, стараясь угодить; Элис и Коул слаженно носят воду; Кхарг – подмастерье Грома – важно командует мехами, выпятив грудь.

В воздухе витает не только гарь, но и едва уловимая нить азарта, пробуждающегося мастерства.

Глядя на это, я позволяю себе мысль, что у нас действительно всё получится.

— Пора, — тихо говорит Тарн, его взгляд встречается с моим и добавляет тише: — Нужно дать Грому и его подопечным пространство. И обсудить следующие шаги с Лианой.

Мы отзываем Лиану Белл из её наблюдательного поста у стены. Она подходит, смахнув невидимую пылинку с рукава платья. Я переживаю за то, что она в своём положении находится здесь, а потому только рада вывести женщину поскорее из кузни.

Её глаза, острые и умные, все также внимательно просматривают помещение, оценивая процесс.

— Идёмте, — просто говорит Тарн, кивнув в сторону выхода.

Мы выходим из адского жара кузницы на прохладный воздух утра. Солнце уже поднялось выше, золотя крепостные стены и разгоняя остатки тумана. Контраст разительный – от грохота и жары к почти тишине и свежести.

— Гром… впечатляет, — первая нарушает тишину Лиана, когда мы отходим на достаточное расстояние от зевающей тёмным провалом двери пилорамы. В её голосе звучит не просто светское признание, а искреннее профессиональное уважение. — Он знает своё дело. И держит их в ежовых рукавицах, как и нужно. Люди… они боятся, но видны искры интереса. Особенно у Арна и Линны.