Интервенция (СИ). Страница 14

Но с ногаями он хотя бы посчитался. Как и ожидалось, лобового удара тяжёлой конницы кочевники не выдержали. Кирасиры Тараски даже свои пистоли толком разрядить не успели, вклинившись в беснующуюся толку степных всадников. Первые ряды были просто снесены. И в этот же момент, сквозь раскрывшуюся брешь в рядах копейщиков, ударила тысяча Ефима. Те сразу в рубку лезть не стали, разрядив сначала в упор по два пистоля. Залпы, успевших перезарядиться стрелков, довершили разгром, обратив ногаев в паническое бегство.

Но и тут степнякам не свезло. Что они, что я, позабыли о Подопригоре. Яким, между тем, после снятия осады с Одоева, в городе отсиживаться не стал, последовав вслед за Ордой. И его три тысячи всадников, сходу ударив в удирающих в полном беспорядке степняков, довершили разгром, превратив его в резню.

— Это мои земли, Яким, — напомнил я ему. — Мои города, мои люди. И даже если они против меня взбунтовались, я сам буду решать, как их наказать. Ногаев сюда не звали!

Собрав наскоро совет, решили, не задерживаясь под городом, двигаться дальше к Брянску. Оно, конечно, не хотелось за спиной вражеский гарнизон оставлять, но Козельск сам по себе городок небольшой. Что там того гарнизона? Даже чихнуть как следует в спину не сумеют.

Двинулись дальше, осторожно прощупывая местность, выпущенными вперёд дозорами. Раскинутые вдоль дороги деревеньки встречали нас пустыми, брошенными избами. Не успевшие укрыться в Козельске крестьяне, дружно уходили в лес, уводя с собой скотину, пряча заготовленное для посева зерно. И при этом не хотелось даже гадать, от кого они прячутся в первую очередь: от ногаев, черкасов или моего войска. Учитывая закрытые ворота Козельска, ответ мне мог не понравиться.

А вот Тараско оказался более любопытным, решив расспросить обнаруженного на окраине одной из деревенек дряхлого старика.

— Два дня как на выселки за болото ушли, боярин, — прошамкал губами дед. — Как слух прошёл, что сюда со всех сторон людишки ратные идут, так и ушли. Зачем судьбу пытать, если лес рядом? Не те, так другие, озоровать начнут.

— А тебя почему бросили? — спросил я, уже зная ответ.

— Стар я по болотам лазить, — покачал седой головой старик. Треух он, при виде подъезжающих богато одетых всадников, загодя снял. — Да и пожил своё. Сижу теперь на колоде, смерти дожидаюсь.

— Этак тебе долго её ждать придётся, — соскочив с коня, подошёл я к деду. — Мои воины селян не трогают. Так и передай тому отроку, что тебя проведать ходит. Ногаев я уже разбил, черкасов со дня на день побью, а от царёвых ратных людишек пусть зла не ждут.

— А какого царя людишки? — подслеповато прищурился старик. — Слух прошёл, что сгубили в Калуге царя Дмитрия. Или он опять, с Божьей помощью, спастись сумел?

— Вот, чёрт старый! — зло сплюнул Никифор, хмуря брови. — И впрямь, смерти ищет. Мы его, значит, зарубим, грех на душу возьмём, а он, через то в рай попадёт.

— Дозволь, государь, — вышел чуть вперёд Богдан Грязной, выразительно глядя на старика. — Смерда за хулу на царя наказать, дело государево, — оглянулся он на Никифора. — Греха в том нет.

— Забудь о самозванце, старик, — остановил я жестом своего телохранителя. — Нет больше Дмитрия да и не было никогда! Я, Фёдор Годунов, всем, кто мирно жить хочет, свою защиту обещаю. Так и передай селянам.

На ночлег остановились возле ещё одной пустующей деревеньки на берегу реки Жиздра. Засуетились воины, разбивая лагерь рядом с деревенским частоколом, забегали к колодцу кашевары, начали устанавливать шатры. Можно, конечно, было переночевать в одном из домов, благо, хозяев всё равно не было, так что выгонять никого из собственной избы не пришлось бы. Но, сбежав в лес, их хозяева наверняка забыли прихватить с собой и клопов. Так что пусть там мои ратники ночуют, а я уж как-нибудь в шатре ещё ночку «отмучаюсь».

Настроение после беседы со стариков ещё больше упало, став совсем поганым. Стало понятно, что несмотря на мою победу над вторым самозванцем, на распространяемые слухи о его связи с иезуитами и поляками, на обвинение в тайном иудействе, имя царя Дмитрия на юге страны по-прежнему популярно. И переломить эту ситуацию в ближайшее время у меня не получится. А значит, даже в случае победы над татарами и черкасами, на Юг я в своей борьбе с польским вторжением опереться не смогу. Стоит мне уйти отсюда на Север и вполне возможно появление очередного самозванца, восставшего аки феникс из пепла.

С этакими мыслями и уснул, проворочавшись с боку на бок пару часов.

Резкие хлопки выстрелов разорвали тишину и тут же потонули в яростном рёве соток глоток. Я вскинулся, безжалостно выдернутый из объятий сна, отчаянно задёргался, ещё плохо соображая спросонья.

— Я здесь, государь, — прохрипел из темноты голос Грязнова. — Сейчас огонь зажгу.

Характерный стук удара кремня о кресало и Борис зажёг фитили в нескольких плошках, выхватив из темноты застывших у выхода из шатра Никифора с двумя рындами.

— Что происходит?

Глупее вопрос задать было сложно. А что может происходить, когда по всему лагерю железом звенят и продолжают свирепо ревет словно стадо буйволов, которое не пускают к водопою. И дураку ясно, что на лагерь враги напали и сейчас с моими воинами насмерть режутся.

— Я разузнаю, Фёдор Борисович, — тем не менее, ответил мне Никифор и уже на выходе бросил рындам: — Помогите, государю, доспех одеть.

Вот это он правильно подумал. В доспехе ночных гостей встречать сподручнее будет. Быстро одеваюсь, вслушиваясь в неутихающие звуки ночного сражения, заряжаю колесцовые пистоли.

— Вроде отбились, — вошёл из темноты в шатёр Никифор. — Бой к реке сместился. Уходят черкасы.

— Думаешь, это казаки Андриевича?

— А кто же ещё? Прослышали, что мы им навстречу идём, вот и послали удальцов нас в пути пощипать. Это они у татар переняли. Степняки любят, ещё до того как с вражеским войском в сече сойтись, вымотать его постоянными наскоками.

— Значит, ещё нападения будут, — сделал вывод я, прислушиваясь к затихающим звукам боя. Очень хотелось выйти наружу, пройтись по лагерю, оценить последствия вражеской вылазки. Вот только по глазам Никифора с Борисом было видно, что они даже под угрозой царской опалы, меня из шатра до утра не выпустят. Да и что я разгляжу в этакой темноте? Только мешаться буду. — До утра теперь не уснуть.

На рассвете я всё же прошёлся по лагерю, прихватив с собой мрачного Пожарского.

— Несколько воев вдоль берега по течению к лагерю подплыли да весь дозор вырезали, — ковырнул сапогом землю князь — И сразу рогатки в сторону оттащили. Хорошо, что я дозоры так расставил, что ратники друг друга видят. Заметили дозорные, что у соседнего костра неладное творится, тревогу и подняли.

— Сколько воинов погибло?

— Десятка два. И раненых не меньше.

— Не меньше, — раздражённо фыркнул я. — А могло быть и больше. Хорошо же Беззубцев за окрестностями смотрит, раз вражеский отряд возле нашего лагеря гуляет.

— Беззубцева убили.

— Как⁈

— В засаду со своей полусотней попал. Один из его людишек под утро в лагерь вернулся. Он и рассказал.

Я застыл, переживая горечь неожиданной утраты. Эх, Юрий, Юрий. В ногайском плену уцелеть умудрился и через несколько дней всё же погиб. От судьбы не уйдёшь.

— Найди Подопригору, князь. Скажи, пусть казаков Беззубцева к себе забирает и прочешет всю вокруг за десятки вёрст. Больше ночных атак на лагерь быть не должно, иначе нас черкасы через несколько дней без боя возьмут. И дозоры ещё больше усиль.

— Сделаю, Фёдор Борисович.

Я лишь кивнул в ответ, смотря вслед уходящему воеводе. Я уже понял; лёгкой победы в наметившемся противостоянии не будет.

— А, пан полковник, — Ходкевич поприветствовал Зборовского кивком головы, продолжая любоваться пылающим городом. — Быстро ты вернулся. Ну, что, привёз мне ключи от Пскова?

— Разумеется нет, пан Ян, — усмехнулся тот в усы, осадив коня рядом с гетманом. — Всё вышло так, как ты и предсказал. Московитам нельзя верить. Город ещё больше укреплён. И Колтовский не собирался открывать ворота в Псков ни перед тобой, ни перед королём.