Жестокий Лорд (ЛП). Страница 11

Снаружи Джексон наклонился, вытирая рот. На бетоне растеклась лужа рвоты, а его отца нигде не было видно.

— Ты в порядке? — Я прищуриваюсь, глядя на него, и замираю, когда он выпрямляется, его лицо все ещё бледно.

— Он зол на меня. Но я переживу. — Джексон пожимает плечами, его губы кривятся в усмешке, которую, я знаю, он на самом деле не испытывает. Мы провели вместе слишком много времени, чтобы я не мог его хорошо узнать, мы выросли бок о бок всю нашу жизнь. Может, я и придурок, но я замечаю кое-что в своих друзьях.

— Тебе нужно взять себя в руки, — решительно говорю я ему. — В наших семьях нет места слабости. — И это именно то, что было.

— О, блядь. Прости, мне было чертовски тяжело размозжить голову невинному человеку. — Джексон выплёвывает эти слова, и на его скулах проступает румянец ярости. — Ты, может, и равнодушен ко всему этому, Кейд, но я, черт возьми, нет, я не могу...

— И что же ты собираешься с этим делать? — Я свирепо смотрю на него. — Мы просто выполнили свой долг. В конце концов, ты тоже выстрелил. Их было двое, и ты причинил своей жертве ещё больше боли, потому что не смог взять себя в руки. Это часть нашей жизни. Что ты собираешься делать, уйти?

Джексон поджимает губы. Я знаю, что он хочет что-то возразить, но я знаю, что он также достаточно мудр, чтобы понимать, насколько это опасно. То, что он сын своего отца, не даёт ему особой защиты, которую он не должен заслужить, во всяком случае, больше. Теперь мы на пути к тому, чтобы стать мужчинами. Наши отцы ожидают, что мы задумаемся о жестокости и хладнокровном принятии решений, которые привели наши семьи к тому, что они есть.

— Ты же знаешь, что меня не волнует наследство.

— Я знаю, — мой голос ровный и холодный. У меня нет времени на эмоции Джексона. — И Дин знает. Так что принимайся за программу, Джексон, или проваливай нахуй. Иначе ты мне не понадобишься.

Наступает долгое молчание, и никто из нас не произносит ни слова. В тёмных глазах Джексона тревога.

— Увидимся вечером, — наконец произносит он, отворачивается от меня и идёт обратно к машине своего отца, засунув руки в карманы и ссутулившись.

Я вздыхаю, позволяя ему отойти на несколько шагов, прежде чем последовать за ним. Это будут долгие четыре года, если Джексон будет возражать по каждому пустяку.

По дороге обратно в поместье мы молчим. Кажется, у моего отца нет других слов ободрения или совета для меня, по крайней мере, не сейчас. Он выглядит погруженным в свои мысли, и меня это вполне устраивает. Я тоже сейчас не в состоянии поддерживать беседу. У нас у всех впереди долгая ночь. А завтра я поеду в Блэкмурский университет на побережье вместе с Дином и Джексоном, чтобы обустроиться до начала семестра. Мы будем жить в главном здании кампуса, на зависть всем остальным студентам.

Будет здорово снова стать хозяевами кампуса, обладать своей властью и влиянием на других. Находиться в месте, где чувствуешь себя комфортно, естественно и правильно.

Сегодня я чувствовал себя не в своей тарелке. Это не то, что мне нравится.

— Не опаздывай сегодня, сынок, — это всё, что говорит мой отец, когда машина останавливается перед особняком, и он выходит из неё. Поднимаясь по ступенькам, он даже не оглядывается на меня, но я к этому привык. Мой отец никогда не был добрым и располагающим к себе человеком. Впрочем, как и моя мать. В ней всегда было что-то сдержанное, слегка скованное, особенно когда в комнату входил мой отец. Чаще всего она держится особняком.

Некоторые говорят, что наша семья проклята с тех пор, как мы отобрали город у Блэкмуров.

Я думаю, это чертовски нелепо.

Когда я прохожу мимо огромной кухни, раздаётся звон посуды. Я бросаю взгляд в сторону и замечаю, как одна из домработниц, слегка полноватая женщина с длинными черными волосами, заплетёнными в косу, убирает посуду. Но я обращаю внимание не столько на неё, сколько на девушку, которая стоит рядом с ней и помогает.

Афина.

Мой член дёргается в джинсах, – почти павловская реакция на неё в этот момент. Каждый раз я закипаю от ярости, потому что нет ни одной грёбаной причины, по которой я должен хотеть её так сильно, как сейчас. Непонятно почему, но один только вид её густых черных волос, собранных на затылке в высокий хвост, заставляет меня задуматься о том, чтобы намотать их на кулак и прижаться губами к её губам или войти в неё сзади.

Я могу заполучить любую девушку, какую захочу, но по какой-то причине эта просто не выходит у меня из головы. Она никогда не выходила, с того самого дня, как я столкнулся с ней на лестнице, и уж точно не выходила с того дня, когда я прижал её к шкафчикам. Она всё ещё бросала мне вызов, на глазах у половины студентов, не меньше.

Я хочу наказать её за это. Я хочу овладеть ею, наконец-то увидеть, как эти широко раскрытые круглые глаза смотрят на меня, пока она умоляет о моём члене. Я хочу превратить её в то, чем являются все остальные девушки, которых я трахал, – просто в набор дырок, которыми я могу доставить себе удовольствие, а затем отбросить в сторону.

Это единственный способ, который я могу придумать, чтобы удовлетворить своё влечение к ней, которое, черт возьми, никуда не исчезает.

За исключением того, что я надеюсь, что может быть другой способ. В течение последних двух лет я думал о её красивом личике и идеальном теле каждый раз, когда дрочил себе. Тем не менее, я не трахнул её – не только потому, что она наотрез отказалась, но и потому, что я не мог допустить, чтобы стало известно, что я трахнул ту же самую девушку, чью репутацию превратил в дерьмо, которую я всем называл отвратительной шлюхой, которую я бы и близко не подпустил к своему члену, если бы она была последней девушкой на земле.

Но завтра я уезжаю в университет. Новое начало, новые девушки, с которыми можно трахаться от первокурсницы до выпускницы. Уверен, что среди них найдётся хотя бы одна, которая не упадёт на колени, как только увидит меня. Кто-то, кто может бросить мне небольшой вызов.

Я переживу сегодняшнюю ночь, говорю я себе, направляясь в свою комнату, заставляя себя не оглядываться, чтобы ещё раз взглянуть на Афину. А завтра я уеду в университет, и этот взгляд, который я только что получил, будет последним, когда я увижу её.

Я снова стану принцем всей гребаной школы, наследником всего Блэкмурского, и я выкину Афину из головы. Я никогда больше не буду о ней думать.

Все, что мне нужно, – это увеличить дистанцию между нами, и я смогу забыть о ней.

Я знаю это.

4

КЕЙД

Несмотря на эти заверения в себе, у меня всё ещё стоит, когда я иду в душ, чтобы смыть кровь с лица и рук после предыдущей работы, и лицо Афины всплывает в моих мыслях. Сочетание дневного стресса и предвкушения предстоящей ночи заставляет моё тело гудеть от нетерпения, а то, что я увидел её на пути по дому, только подлило масла в огонь.

Я знаю, что у меня не так много времени до того, как мне нужно будет одеться на вечер, но моему члену, похоже, всё равно. Я так возбуждён, что головка почти касается моего живота, из кончика вытекает предварительная сперма, но я стараюсь не обращать на это внимания, заставляя себя думать о чем-нибудь другом, чтобы ослабить свою упрямую эрекцию.

Не получается. Независимо от того, о чем я думаю, лицо Афины всплывает в моей голове, эти густые тёмные волосы и полные губы, вызов в её глазах, от которого мои яйца сжимаются и болят каждый раз, когда я думаю об этом.

Блядь. Я наклоняюсь и крепко сжимаю свой член в руке. Только быстрое поглаживание. Когда я думаю о ней, у меня никогда не уходит много времени – меньше, чем мне хотелось бы признать, на самом деле, но, если бы она была в моих руках, я бы сделал так, чтобы это длилось вечно. Я бы наслаждался каждой секундой, трахая её до тех пор, пока она не задрожала бы, ослабев от оргазма или, может быть, я бы не позволил ей кончить. Может быть, я бы прижал её к себе, убедился, что её тонкие пальчики не смогут добраться до клитора, жёстко трахал бы её, пока не был бы готов и она не была бы на взводе, а затем взял бы её в задницу. Если только она не оказалась бы одной из тех девушек, которые кончают от анала, по-настоящему плохой девочкой. Моя маленькая грешная Святая.