Забудь меня… если сможешь (СИ). Страница 56

Вот как?

Король сначала задумчиво смотрит на Рэйнхарта, затем переводит внимание на меня, и я подтверждаю слова темноглазого лорда коротким кивком. Мельком ловлю на себе восторженно — пытливый взгляд королевы.

— Ворон всегда считался посланником Анхелии, — при этих словах король совершенно серьёзен. — Видно, сами боги вмешались, чтобы помочь избежать новой большой крови.

В тот вечер Его Величество и Рэйнхарт ещё какое-то время остаются в храме, следят за действиями гвардейцев.

Находящихся на балконе аристократов тоже не обходят вниманием. Тех, кто пытался напасть на короля, уводят… и уносят. Остальных прямо на месте допрашивают, кого-то обыскивают, невзирая на возмущения и воззвания к соблюдению этикета. Этикет гвардейцев интересует в последнюю очередь.

Леди Маноли, как и нескольким другим леди и лордам, которые надеялись тихо отсидеться, предъявляют обвинения в пособничестве заговорщикам и тоже уводят. Остальные пребывают в тихом шоке, но расходиться не торопятся, бурно обсуждая произошедшее.

Мне бы очень хотелось, чтобы в тот вечер Рэйнхарт отправился в особняк вместе со мной, но король попросил его лично проследить за ходом этого дела, так что прямо из храма Рэйнхарту пришлось отправиться в свой рабочий кабинет, приказав перевести основных подозреваемых в охраняемые подземные комнаты Правительствующего Собрания.

Расставаться не хотелось. Мучиться от бессонницы в одиночестве тоже.

Так что я попросила темноглазого лорда взять меня с собой. Он попытался объяснить, что это не самая лучшая идея, но взгляд, задержанный на его губах, заставил милорда подозрительно быстро сдаться.

Вот только в ту ночь ему действительно не оставили ни единой свободной минуты, поэтому после лёгкого ужина я просто я свернулась калачиком на уютной софе в потайной комнате его кабинета. Во сне я чувствовала осторожные прикосновения к своим волосам, а проснувшись, обнаружила себя укрытой тёплым пледом… края которого были аккуратно подоткнуты.

Король решил, что испорченный праздник Осеннего Благоденствия необходимо компенсировать новым торжеством и обязал аристократов через три дня явиться во дворец.

— Леди Милс, мне нужна союзница! — на хорошеньком личике королевы расплывается заговорщическая улыбка.

— Чем я могу быть полезна?

— Хочу, чтобы вы помогли мне придумать новое платье. Я появлюсь в нём на объявленном торжестве. Точнее, «мы». Мы с вами появимся на этом торжестве в новых платьях. Одной мне будет не по себе, а мои статс-дамы и фрейлины слишком опасаются пересудов. Я бы, конечно, могла их заставить… но не хочу, — разводит руками.

Оу. И когда я приобрела репутацию той, что «пересудов не боится»?

А, впрочем, королева права.

— И что же именно желает королева? — с любопытством.

— Значит, вы согласны? — её глаза наполняются весёлым блеском. — Не подумайте, я не хочу ничего вульгарного! Всего лишь чуть более открытую шею.

— А… Его Величество? Не будет против?

— Уверена, что нет… — отводит взгляд. — Коны Варрлаты официально под запретом, так что нигде не написано, что я не могу так поступить. В любом случае нужно сделать так, чтобы моё платье убедило Его Величество не сердиться, — её улыбка становится ещё шире.

Ясно.

— Мы хотим изменить только шею?

— Нет. Мне надоел чёрный цвет, — очаровательно морщит кончик аккуратного носа. — Одинаковые чёрные платья удобны на каждый день, но иногда они вгоняют меня в тоску. Может, бордовый? Синий?

— Пепельно-розовый?

Ей бы очень пошёл цвет пепельной розы. В сочетании со светлыми волосами Паола смотрелась бы в нём как ангел.

— Да, пожалуй, мне нравится, — задумчиво. — Но тогда и вы, леди Милс, должны появиться во дворце в светлом платье!

— Если можно, я бы выбрала серебристо-серый. Но не уверена, что смогу быстро достать достойные торжества ткани. Понадобятся парча или бархат. Шёлк будет выглядеть слишком легкомысленно.

— О, за это не волнуйтесь. Королевская казна полна свёртков, которые никто не использует, — и она самым натуральным образом закатывает глаза.

Этот совершенно некоролевский жест вызывает желание улыбнуться.

Быстро накидываю на бумаге силуэт приталенного бального платья с длинными рукавами и вырезом лодочкой, который едва ли приоткроет край ключиц.

— То, что нужно! — она довольно хлопает в ладоши. — И к этому платью мне нужен новый комплект сорочек. — Добавляет уже шёпотом.

Ясно. Куда ж без «сорочек».

Так и получается, что все три дня до праздника я не выбираюсь из своего особняка, а Рэйнхарт не покидает своих кабинетов.

Некоторым утешением становятся короткие письма, которые доставляют мне по нескольку раз на день, и, появившаяся в моей спальне, долгожданная кровать. А ещё Сэлли, которая огорошивает меня новостью о том, что в первый день празднования Осеннего Благоденствия, они с Томом тайно расписались.

От того, чтобы отругать её за такую поспешность, меня удерживает лишь её счастливый горящий взгляд и клятвенные заверения самого Тома, что он сможет о Сэл позаботиться.

Как я без Сэл? Она будет рядом, но не так, как прежде. Как и леди Тайлин, которая теперь всё чаще остаётся в новых апартаментах, забирая туда с собой Мика. Хотя этому я скорее рада — рада за мальчика, который обрёл в лице одинокой леди одновременно и мать, и бабушку.

Задумчиво смотрю в окно, наблюдая за тем, как ветер гоняет по площади Искупления жёлтые листья. Из подъехавшей к особняку кареты выходят сразу две леди, направляясь к входу в мой магазинчик.

Кажется, пора задуматься о новых помощницах. Тем более, что придётся «расширяться» — моего особняка для всего не хватает, а в свете отмены конов Варрлаты, очередь охотниц за «сорочками» из «Розовых Облаков» выросла, как минимум вдвое…

В день торжества едва успеваю выйти из ванной, как новая горничная извещает меня о том, что внизу ожидает карета.

Королеве не терпится увидеть готовые наряды? А я надеялась, что будет время спокойно подготовиться к празднику.

Но переживаю я напрасно. У Её Величества всё под контролем, и после совместного неспешного завтрака, она совершенно серьёзно и абсолютно не по-королевски усаживает меня в своём будуаре, объясняя камеристкам, что мне нужно сделать все те же «процедуры», что и ей самой.

Камеристки слегка округляют глаза, но более ничем не смеют выказать своего удивления. Мысленно я тоже округляю глаза, хотя изо всех сил стараюсь изображать хладнокровие.

Вот разговоров-то будет. Многие ещё от храма не отошли, а тут новая порция сплетен подъехала.

Ну и ладно. Судя по всему, королева решила окончательно перетрясти местное гнездо ханж и установить свои правила.

— Леди Милс, вы готовы? — Её Величество придирчиво осматривает меня через зеркало.

Я тоже себя придирчиво осматриваю.

Лёгкий румянец, едва подведённые глаза и капля карминового воска на губах — чтобы казалось, будто к ним прилила кровь.

Волосы собраны в аккуратную низкую причёску и украшены тонким, не толще шерстяной нити, бриллиантовым ободком — подарок королевы.

— Да, готова, — неуверенно киваю, чувствуя смесь нервозности и предвкушения.

О прошлом вечере во дворце я стараюсь не думать. Сейчас ведь всё иначе, верно?

Выдох.

— Не стоит так волноваться, леди Милс, — замечает Паола с хитрой улыбкой. — Никто не посмеет обидеть вас, потому что боятся меня.

Она снова совершенно не по-королевски подмигивает и делает жест, чтобы лакеи открыли двери.

В гостиной её ожидают фрейлины и статс-дамы. При виде королевы в светлом платье они тихо ахают и получают в ответ короткий сдержанный кивок приветствия. Паола снова надевает маску неприступной королевы. Лишь парочку совсем юных леди она одеривает своей тёплой улыбкой, показывая им идти рядом.

Всем прочим остаётся лишь недовольно поджать губы и плестись на расстоянии нескольких шагов, недоумённо рассматривая наши спины.