Зимнее солнце. Страница 2

– Полагаю, ты врач-стажер? Что ты делаешь в карете скорой помощи?

Она предвидела этот вопрос еще в тот момент, когда открывала переднюю дверь машины и садилась, но, погрузившись в размышления, так и не смогла подготовить вразумительный ответ.

– Боксерский поединок, – прошептала она, облизывая пересохшие губы.

– Вот оно что, – сказал он, с пониманием качая головой. Загорелся зеленый свет, и машина тронулась с места. – Понимаю. Молодые и привлекательные боксеры стали очень популярны в последнее время, правда? Моя дочка тоже ложится спать поздно, и когда я ночью встаю попить воды, то обнаруживаю, что она все еще в гостиной смотрит телевизор. Я говорю ей, что нельзя так долго смотреть телевизор, потому что это может вызвать проблемы со зрением, да и вообще нужно больше двигаться, но она не слушает меня. Как будто, если она пропустит хоть секунду, ее мир рухнет! – Уголки его губ приподнялись в легкой улыбке.

– Да, – ответила она, тоже покачивая головой. Ее никогда не волновала небольшая безобидная ложь. – Захотела увидеть их собственными глазами, пока есть такая возможность.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать один.

Он снова улыбнулся.

– Что? – спросила девушка, не в силах сдержать любопытство. – Только что, когда я назвала свое имя, на вашем лице была такая же улыбка.

– Тысяча девятьсот девяносто девятый год. – Мужчина выпустил струю дыма и выбросил окурок из открытого окна в мусорный бак, мимо которого они проезжали. – Ровно двадцать один год назад. Я был на родине. Мы с сослуживцем взяли винтовки и пошли в горы. Надеялись, что сможем подстрелить куропатку или кролика. Моя родина – место удивительной красоты. Там зелень простирается до горизонта, дома гармонично вписываются в пейзаж, а из животных можно встретить как мирных ягнят, так и свирепых волков. – Он рассмеялся, покачивая головой. Его поседевшая борода оттеняла морщины, делая их более заметными и выразительными; лицо было как книга, которую можно прочитать по этим морщинам, каждая из которых была главой в истории о его жизни. – Мы с сослуживцем разделились, чтобы проверить заячьи ловушки, которые расставили раньше. Я наклонился и посмотрел в ловушку возле дерева. Там сидел белый зайчонок с красными глазками. Он был совсем маленький и такой милый! Если бы ты только его видела! Я подумал: «Боже мой, что мне с ним делать, отпустить или положить в сумку?..» Я растерялся. Погрузился в размышления, и лес вокруг меня словно замер. Обычные звуки природы – пение птиц и шелест листьев – исчезли, оставив после себя полную тишину. Затем позади меня раздался шорох. Я обернулся, а там – прекрасная косуля. Она была, как и ты, черноглазая и вот с такой шевелюрой, – сказал он, указывая на ее темные волосы. – Видит бог, я хотел просто понаблюдать за ней издалека. Это такое красивое животное.

– И что случилось? – Девушка сидела с задумчивым выражением лица; глаза ее были полны любопытства, а рот слегка приоткрыт, как будто она хотела задать вопрос, но не могла подобрать слов. Эта история отвлекла ее, и она не хотела, чтобы их беседа заканчивалась. Ведь это означало бы, что они добрались до места назначения. – Вы ее подстрелили?

Он покачал головой, на его лице появилось сожаление. Казалось, что он перенесся в тот день и заново испытывает пережитые эмоции.

– Я никогда не забуду ее прекрасные глаза, ее шикарную черную шкуру. Оказалось, что на косулю, которой я любовался, уже положил глаз крупный волк – он сидел в засаде около скалы. Я инстинктивно схватился за винтовку, но когда волк и косуля побежали одновременно…

– Косуля погибла, – едва сглотнув, пробормотала девушка.

– Оба погибли.

Она с удивлением посмотрела на него.

– Оба? Вы застрелили их обоих?

– Это было очень странно, – сказал мужчина, как будто он до сих пор был поражен тем, что произошло. – Я целился в волка, но косуля тоже погибла. Когда мой сослуживец вернулся, мы поняли, что пуля сначала пробила шкуру косули, а затем поразила волка.

Целью был волк. Но пуля, выпущенная в него, нашла и другую жертву – косулю.

Пуля, поразившая косулю, добралась и до волка. Непредвиденный поворот событий.

– Это было двадцать один год назад? – уточнила девушка, чуть приподняв брови в удивлении. – Какое совпадение…

– У меня до сих пор хранятся несколько зубов, которые я вырвал у того волка, я даже сделал ожерелье. А его шкуру мы продали на базаре. Эх, молодость.

Когда мужчины в смокингах и со свисающими из-под воротников рубашек наушниками остановили карету скорой помощи у въезда на парковку, водитель выбросил очередной окурок в окно. Их разговор на этом закончился: они приехали на место. Заглянув через окно в кабину, мужчины убедились, что внутри только водитель и девушка. Затем они открыли заднюю дверь и проверили кузов. Все было в порядке.

Караджа пыталась понять, в чем смысл этих проверок. Это не какая-то подозрительная машина, а карета скорой. И даже если бы это была другая машина, какая разница?

Когда им разрешили въехать, девушку и старика на мгновение ослепили флуоресцентные лампы. Скорая остановилась на парковке около входа в здание, в зоне, запрещенной для обычных машин. Девушка выскочила на улицу и резко закрыла дверь. Звук шагов, разносившийся по парковке, не мог заглушить ее бешено колотящееся сердце; если бы она на мгновение остановилась и перевела дыхание, то смогла бы услышать его стук. Тук. Тук. Тук. Тук.

– Сюда, пожалуйста, – мужчина в смокинге указал на лифты, расположенные за автоматической дверью. Водитель скорой, прислонившись к капоту и засунув руки в карманы, с расслабленным выражением лица разглядывал окрестности.

– А вы разве не идете? – с надеждой спросила у него девушка. Она знала, что вызов не экстренный, поэтому водитель будет ждать в машине на парковке.

– Ты здесь впервые, так что будь осторожнее, хорошо? – сказал он, покачав головой и слегка кашлянув. – Я должен быть здесь, Караджа. На всякий случай!

Обернувшись и бросив взгляд на автоматическую дверь, она заметила за ней кремовые стены, большую металлическую кабину лифта и ожидающего ее мужчину. Старик стоял перед машиной скорой помощи, застыв в ожидании ее ответа. Она кивнула.

– Как вас зовут?

– Ариф. Ты можешь называть меня дядя Ариф. Я здесь тебя подожду.

Снова кивнув, она повернулась и направилась к указанному охранником лифту. Она не ожидала, что будет подниматься в одиночестве, но теперь ей нужно быть готовой ко всему.

Еще до того, как лифт достиг второго этажа, до нее донеслись свист, крики и ликующие возгласы. Судя по всему, боксерский ринг находится очень близко к этому коридору. Ей хотелось руками зажать уши, но единственное, что она могла, – это тащить отяжелевшие ноги в направлении, указанном охранником. Пока она шла по коридору, ей все сильнее казалось, что кремовые стены неумолимо приближаются, а гигантская крыша вот-вот рухнет; боль, пронзающая живот, отдавалась не только в пояснице, но и сдавливала желудок.

В ее жизни были потери. Воспоминания все еще всплывали в ее памяти, несмотря на прошедшие годы, как будто все происходило вчера. Высеченные в ее сознании последние дни беззаботного детства, они причиняли ей боль, потому что оставили глубокие раны в душе. Теперь каждый раз, когда память терзала зудящие шрамы, Караджа снова и снова мысленно возвращалась к тому мрачному дню. Несмотря на то что повсюду светили прожекторы, внешняя яркость не могла компенсировать угасший внутренний свет.

Она не осознавала, что идет к в противоположном от указанного охранником направлении, пока не услышала громкий голос: «Сюда». Подняв голову, она увидела огромный указатель с надписью «ВЫХОД».