Стародум. Книга 2 (СИ). Страница 4

Ну и славно.

Нечего в нашей крепости место занимать. Нам ещё нужно подготовиться к междоусобице.

До прихода несметной армии кочевников осталось 275 дней.

Глава 2

Я всегда был хорошим актёром.

Я мог бы участвовать в пьесах и спектаклях по всей Руси, если бы захотел. Из меня получился бы великолепный менестрель: ходил бы между городами и рассказывал былины о великих воинах и подвигах, о любви и предательстве. Не нашлось бы такого человека, которого я не тронул бы в самое сердце. У меня очень живое лицо: любую эмоцию выражает ярко и отчётливо. А голос… в нужный момент я могу быть очень проникновенным.

Но сейчас я использую весь свой талант не для баллад, а чтобы убедить одну конкретную девушку, что со мной всё в порядке.

— Всё нормально, — говорю. — Не переживай.

— Точно? — спрашивает Снежана.

— А то!

Девушка, которая так глубоко запала мне в душу, покидает меня и уезжает в Новгород. Судьба сложилась так, что ей нужно быть в одном месте, с одними людьми. А мне — в другом. Но это пока. Уверен, всё ещё раз перевернётся с ног на голову и мы снова окажемся вместе. В конечном итоге всё будет хорошо, но сейчас она уезжает.

Теперь она хочет узнать, как я себя чувствую по этому поводу.

— Я в порядке.

Неприятное, тянущее ощущение в животе.

— Если хочешь, я могу остаться здесь на несколько дней, — предлагает Снежана.

— Нет, поезжай.

— Ты же простишь меня?

— Тебя не за что прощать, и не в чем винить.

Она ещё несколько раз спрашивает, всё ли со мной нормально, а я столько же раз отвечаю, чтобы не переживала. На моём лице — лёгкая улыбка с маленькой, крошечной щепоткой грусти. Ровно столько, чтобы она поняла, как я рад быть рядом с ней в этот момент, но не увидела, что меня тревожит её отъезд.

Как же я талантлив!

Иногда мне становится стыдно от того, что я такой хороший лжец.

— Мы ещё увидимся, — обещает Снежана.

— Обязательно, — говорю.

— Будешь в Новгороде — заходи.

— Конечно.

Прощальные объятия.

Она двигается к карете, а я стою на месте и смотрю ей вслед с видом человека, который не испытывает никаких сильных чувств. У которого внутри не извергается целый вулкан. Снаружи я — кремень. Человек-скала. Глыба льда, которую не тронуть ничем.

Перед тем, как шагнуть на подножку, Снежана оборачивается и машет рукой. Я машу в ответ с прощальной улыбкой, означающей «жаль, что ты уезжаешь, но я с этим смирюсь». Театр одного актёра для одного зрителя. Декорациями служит гигантская крепость у меня за спиной.

— Мы ещё не успели познакомиться, — произносит рядом со мной весёлый голос. — Меня звать Чеслав, я — сын Великого Князя Киевского Бориса Богдановича.

Оборачиваюсь и вижу жениха Снежаны. Вот он — сукин сын. Тот падлюка, за которого должна выйти замуж девушка моей мечты.

Младший сын Черногора, с которым её семья хочет заключить союз. Высокий, худой, и весь какой-то кривой, несуразный. Кажется, он слегка туповат, и это отражается на его внешнем облике. От такого простака никакого зла ждать не приходится.

— Приятно познакомиться, — говорю, стараясь сохранить приветливый голос. — Тимофей Ф… Гориславович.

Даже не знаю, какое отчество правильнее использовать. Федот вырастил меня, дал столько любви и заботы, что кажется нечестным убирать его имя из своего. Но так как мне завещана огромная крепость и земля, то пользоваться необходимо кровным отчеством.

Это всего лишь одна из тысячи неувязок, через которые мне предстоит пройти в ближайшее время. Не отберёт ли мой титул возможность варить пиво? Я не представляю себя без этого занятия. Мне же так нравится драться с суздальскими деревенщинами за хмель! Никто не посмеет сказать, что это не княжеское дело!

— А прозвище у тебя есть?

— Нет…

— У моего отца есть прозвище — Черногор, это из-за горной гряды, которую он воздвиг вокруг своего княжества. А моё прозвище — кисель, потому что я очень люблю кисель!

— Уверен, так оно и есть.

Парень принимается хохотать: заливисто и открыто. Чёрт, какой же обаятельный хрен! На такого даже злиться не получается. Хочется затаить на него обиду, что именно за этого болвана должна выйти замуж Снежана. Только не получается и всё тут.

Смотрю на эту туповатую, но открытую рожу, и хочется простить ему все грехи. Такой попросту не может совершить ничего дурного.

— У меня нет прозвища, — говорю.

— Странно. У каждого человека должно быть прозвище. Это как второе имя, которое значит даже больше, чем первое.

— В таком случае разрешаю тебе самому придумать мне прозвище.

— Правда? — удивлённо переспрашивает Чеслав Кисель.

— Правда.

— Как насчёт… силач? Тимофей Силач — сгодится?

— Я совсем не силач.

— Но ты же посмотри на себя. Намного крепче остальных здесь.

— Волибор — силач, Молчун — силач, Егерь — силач, Казимир Большое Перо ваш — тоже силач. А я так, средней комплекции.

— Ладно, я ещё подумаю…

Чеслав уходит в сторону, прекратив наш разговор так же внезапно, как и начав. Мне же остаётся только взмахнуть руками. Чёртов везунчик! Двинуть бы его по морде, да жалко. Этот тип хоть и болван, но слишком приятный, открытый.

Карета с парнем и девушкой уезжает самой последней. Возничим им служит старый возничий безумца: худющий мужичок в соломенной шляпе. Странно, но я теперь хочу повидаться не только с девушкой, но и этим простаком-киселём. Почему иногда не получается ненавидеть того, кого очень хочешь ненавидеть?

— Пока, — шепчу вслед уезжающей парочке. — Ещё увидимся.

Теперь в крепости остаёмся только мы, жители села Вещее.

Стоит мне направиться в замок, чтобы найти там Светозару, как во врата крепости ударяет что-то тяжёлое, будто огромный таран. Стародум — живая крепость почти полностью состоящая из камня. Двадцать два года стены были под землёй, росли, впитывали почву, чтобы появиться на свет в виде огромного сооружения, неподвластного к любой осаде. Даже врата крепости — не деревянные створки, как в других крепостях, а огромный каменный валун, который укатывается в сторону, освобождая проход.

И теперь что-то очень сильно лупит по нему.

— Внимание! — кричу, привлекая внимание оставшихся неподалёку воинов из нашей вещей сотни.

Но договорить не успеваю.

Камень центральных врат разлетается в стороны, снесённый неимоверной силой. В пыли и оседающей земле появляется одинокий силуэт человека. Идёт расслабленно, неторопясь. Выходит вперёд и перед нами появляется парень лет двадцати. Длинные вьющиеся волосы, широкие плечи. Голубой сюртук с золотыми узорами, красные сапоги с загнутыми носами.

На вид — типичный купец.

Скорее даже сын купца, поскольку он слишком молод.

— Нихера себе! — замечает он. — Вот это домишко!

Задирает голову кверху, рассматривая центральный замок от основания до вершины, теряющейся в небе. Переводит взгляд на нас и с самодовольным видом произносит:

— На колени, отребье! Князь пришёл домой!

— Ты кто? — спрашивает из-за моей спины Волибор.

— Чего? Барина не признали? Ничего, ещё научитесь! Перед вами новый князь Стародума!

Судя по удару, с которым этот человек проломил каменные врата крепости, в его теле таится огромная сила. Только непонятно, зачем он пришёл сюда: не хочет же он отобрать весь замок? Или хочет?

Перевожу взгляд на Волибора, а у него челюсть — ниже колен.

До прихода несметной армии кочевников осталось 275 дней.

Глава 3

Двадцать два года назад безумец и людоед напали на крепость Стародум.

К ним пришло огромное войско, целиком состоящее из уродливых людей с красными глазами. Лишь у небольшой части из них было нормальное оружие и доспехи, а все остальные были вооружены чем попало: кольями, рогатинами, старыми ножами.