Особый отдел империи. История Заграничной агентуры российских спецслужб. Страница 5
Почин создания полиции современного образца, как пишет Е. Б. Черняк, бьш сделан во Франции в 60-е годы XVH века. В Париже, насчитывавшем в то время не менее полумиллиона жителей, по словам писателя Буало, по вечерам «воры овладевали городом. По сравнению с Парижем самый дикий и пустынный лес казался безопасным местом». В 1667 году был создан пост генерал-лейтенанта полиции, на который Людовик XIV назначил Николя де ля Рейни, выходца из низов «дворянства мантии», не знакомого широким кругам. Рейни вскоре стал одним из самых важных лиц французской короны. Его влияние базировалось не только на созданном им полицейском аппарате, но и на широте его полномочий, границы которых были едва очерчены. Как отмечает Е. Б. Черняк, любознательность и отеческая забота просвещенных абсолютистских правительств о своих подопечных, стремление быть осведомленными о всех сторонах их жизни, казалось, не знали границ и с годами все возрастали. При Людовике XV даже содержательницы французских домов терпимости обязаны были ежедневно сообщать в полицию списки и различные сведения о своих клиентах. Особое внимание уделялось придворным, духовным лицам и иностранным дипломатам. Однако полиция не могла помешать возникновению крупных преступных группировок. Например, в Париже долго и беспрепятственно действовала шайка Картуша, ликвидацией которой смогло заняться лишь правительство Филиппа Орлеанского.
Примерно тогда же в Англии действала многочисленная организованная группа преступников, сумевшая поделить всю страну на округа, каждый из которых отдавался на откуп отдельным бандам, включавшим специализированные отряды для ограбления церквей, разбоя на дорогах, воровства на ярмарках, подделки драгоценностей, хранения награбленного на специальных складах и контрабанды. Английские шайки имели даже собственные корабли для вывоза добычи на продажу в Голландию. Все эти подробности выявились лишь на процессе одного из главарей бандитов Джонатана Уальда в 1725 году.
В Берлине директор королевской полиции был впервые назначен в 1742 году. Во владениях австрийских Габсбургов централизация полиции началась с 1749 года. В 1751 году был создан пост полицейского комиссара Вены и Нижней Австрии, при этом был частично использован французский опыт. В феврале 1789 года Иосиф II, проводя реформы в духе просвещеного абсолютизма, создал Министерство полиции во главе с графом Пергеном.
В конце XVIII века политическая полиция заметно усиливает свою роль в системе государственных учреждений по всей Европе. По замечанию Энгельса, французы в этом веке «говорили не о народах цивилизованных, а о народах полицизированных». Е. Б. Черняк отмечает, что роль политической полиции во Франции многократно возросла в ожесточенных политических сражениях революционных лет. Более того, борющиеся партии, в частности роялисты, еще до 10 августа 1792 года пытались создавать свои собственные полиции в противовес официальной, правительственной.
Автор специального исследования о политической полиции П. Мануэль писал в 1794 году: «Полицию Парижа можно счесть за одно из чудес моего времени. Следовательно, один англичанин имел основание заявлять, что, если чума могла бы раздавать должности, высшие чины, почести, доходы и крупные пенсии, она тотчас бы заимела теологов, утверждавших, что этой чумой является сопротивление причиняемым ею опустошениям».
Среди многих невидимых сражений, которые происходили во французском государственном и административном аппарате в годы революции, особое внимание, по мнению Е. Б. Черняка, заслуживает роль политической полиции, а также столкновения в ее собственных рядах и воздействие этих столкновений на общий ход событий. История политической полиции лежит непосредственно в контексте политической борьбы; облик политической полиции является неизменно зеркальным отражением лица правительства, орудием которого она была. Политическая полиция, в сущности, везде и всюду, как правило, не была «умнее» своего правительства, разделяла его неумение составить объективное представление о своих противниках, об их идеологии, планах и расчетах и особенно о взаимоотношениях между различными группами этих противников. Следует заметить, что наш, отечественный Департамент полиции, устанавливая наблюдение за плодившимися в конце XIX века, как грибы после дождя, политическими партиями, различия между ними был вынужден вдалбливать в головы своим агентам, чтобы, идя к нигилистам, те не попали бы к анархистам или марксистам.
Александр I в России, торжественно и громогласно ликвидировав Тайную экспедицию своей бабки, 8 сентября 1802 года распорядился образовать Министерство внутренних дел, вторая экспедиция которого стала заведовать политическим сыском и цензурой. В тех же целях он учредил Тайную полицейскую экспедицию при военном губернаторе Петербурга:
«Тайная полицейская экспедиция обнимает все предметы, деяния и речи, клонящиеся к разрушению самодержавной власти и безопасности правления, как-то: словесные и письменные возмущения, заговоры, дерзкие или возжигательные речи, измены, тайные скопища толкователей законов, учреждениев, как мер, принимаемых правительством, разглашателей новостей важных, как предосудительных правительству и управляющим, осмеяний, пасквилесочинителей, вообще все то, что относиться может до государя лично, как правление его. Тайная полицейская экспедиция должна ведать о всех приезжих иностранных людях, где они жительствуют, их связи, дела, сообщества, образ жизни, и бдение иметь о поведении оных».
5 сентября 1805 года император образовал межведомственный орган, собиравший сведения о слухах, настроениях людей, подозрительных иностранцах, скопищах народа, тайных собраниях, — Комитет высшей полиции. На смену этому Комитету 13 января 1807 года Александр I учредил Комитет «для рассмотрения дел по преступлениям, клонящимся к нарушению общественного спокойствия» — Комитет охранения общественной безопасности с задачами «предусматривать все то, что могут произвести враги государства, принимать сообразные меры к открытию лиц, посредством коих могут они завести внутри государства вредные связи». Последний комитет занимал место главного следственного органа империи по политическим делам, а также руководил слежкой за иностранцами и перлюстрацией их переписки. Основными осведомителями обоих комитетов являлись обер-полицмейстеры, директора почт и министры.
В Москве существовала Особая секретная полиция с обязанностью производить политический сыск, выведывать и доносить начальству «все распространяющиеся в народе слухи, молвы, вольнодумства, нерасположение и ропот, проникать в секретные сходбища, при этом допускать к сему делу людей разного состояния и разных наций, но сколько возможно благонадежнейших, обязывая их при вступлении в должность строжайшими, значимость гражданской и духовной присяги имеющими реверсами о беспристрастном донесении самой истины и охранении в высшей степени тайны, хотя бы кто впоследствии времени и выбыл из сего рода службы». В предписании агентам Особой секретной полиции, в частности, говорилось: «Они должны будут, одеваясь по приличию и надобностям, находиться во всех стечениях народных между крестьян и господских слуг; в питейных и кофейных домах, трактирах, клубах, на рынках, на горах, на гуляньях, на карточных играх, где и сами играть могут, также между читающими газеты — словом, везде, где примечания делать, поступки видеть, слушать, выведывать и в образ мыслей проникать возможно». Ф. М. Лурье отмечает, что наивные карнавальные переодевания полицейских не прекращались вплоть до Февральской революции. Они лишь переместились из столицы в глубь империи. Так, по определению Лурье, «рыцари славного ордена политического сыска в порыве верноподданнической страсти переодевались в женские платья и, не сбрив рыжих прокуренных богатырских усов, не снимая жандармских брюк с кроваво-красными лампасами, рыскали по злачным местам сонных городков в поисках крамолы».
Военный историк генерал-лейтенант А. И. Михайловский-Данилевский писал: «В Петербурге была тайная полиция: одна в Министерстве внутренних дел, другая у военного генерал-губернатора, а третья у графа Аракчеева». Превосходно осведомленный чиновник декабрист Г. С. Батеньков писал о профессиональных сотрудниках политического сыска: «Разнородные полиции были крайне деятельны, но агенты их вовсе не понимали, что надо разуметь под словами карбонарии и либералы, и не могли понимать разговора людей образованных. Они занимались преимущественно только сплетнями, собирали и тащили всякую дрянь, разорванные и замаранные бумажки, их доносы обрабатывали, как приходило в голову».