Лейтенант империи. Часть третья (СИ). Страница 7

Да что он несёт? Вот же урод! Какой размен пять к одному? Он моих погибших парней разменом назвал? А ничего, что мы тогда лишь кадетами были, и пороху не нюхали…

От злости у меня в пальцах закололо. Захотелось дать поджопник этому индюку. Да так сильно, что еле сдержался. И в этот момент мне на инфопланшет пришло сообщение от Бобра:

— Тур, в арсенале места для нашего оборудования нет. Думаем, как разместиться в кубрике.

— Рос, — пришло ещё одно сообщение, только от Гвоздя, — встали на довольствие, только порции в столовой ниже нормы.

— Лимит на воду в душе занижен, — снова Бобёр, — тут везде норма, будто нас восемь человек.

Если первые сообщения заставили нахмуриться и задуматься, то последнее всё объяснило. По штату нас двадцать один, но местные, видимо, решили, что надо выделять на кубрик. То есть на восьмерых.

— Не паниковать, — отбил я сообщение Бобру, — приду, всё решим.

В голове уже появилось решение ситуации. Единственное, что я всё ещё не понимал — почему это вообще происходит. Зачем это Остапову? А в том, что это его рук дело, я уверен.

Мысли о том, как решить проблемы отделения помогли успокоиться. Злость на секунд-майора исчезла также неожиданно, как и появилась. Так что я спокойно переключился на продолжение беседы. Остапа как раз понесло не в ту степь.

— … Так что техника мертвеца, засада, сопряжённая с потерями, это не вариант. Кстати, а что у вас с лицом? Да и с руками? Какие-то странные линии. Это татуировки или после джунглей Тау Метам появилось? Не заразное? — Остапов не сдержался и хмыкнул, — хотя, о чём я, медицина в академии хорошая, экипаж не станут подвергать опасности.

Как раз в этот момент мы подошли к кают-компании. Так что ответить я не успел. Да, оно и к лучшему. Ничего нормального в голову не шло. Там крутились только грубости. Но я же решил быть вежливым. Да и глупо это, реагировать на провокации.

— Прошу Вас, Ваше высокоблагородие, — Остапов открыл гермодверь кают-компании и посторонился, пропуская Мангуста.

Стоило Лесникову перешагнуть порог, как Остапов повернулся ко мне:

— Лейтенант, хочешь на что-то пожаловаться? — прищурился он, придавив меня тяжёлым взглядом. — Сообщить об ошибке?

— Никак нет, Ваше высокоблагородие, — ровно ответил я.

— Правильно, Туров, правильно, — он презрительно покосился на чёрный муар моей планки. — Единственная ошибка на борту — это ты, Туров.

Глава 4

Я ошибка? Он из ордена? Мысли заметались у меня в голове. Его слова вызвали во мне чувство опаски. Сердце застучало быстрее. Я отступил на шаг и напрягся. Приготовился к его возможной атаке.

Секунд-майор заметил это, и хмыкнул:

— Что? Правда не приятна? Хочешь мне в морду дать?

Его слова звучали едко, но угрозы в них не слышалось. Только явная издёвка и превосходство.

— Лесников легендарная личность, ему везде рады, а таким, как ты, — Остапов цедил слова почти по слогам, — всюду будет особый приём. Выскочек и лизоблюдов никто не любит. Понял?

— Выскочек? — на смену опаске пришло удивление, о чём он вообще? — лизоблюдов?

— Не делай вид, что не понимаешь, — ноздри Остапова расширились, а рот скривился, его чёрные глаза превратились в две дыры и затягивали, — не строй из себя дурачка. Ты знаешь, о чём я.

Последние слова он буквально выплюнул. Лицо его выражало крайнюю степень презрения.

Он закончил свою речь и, отвернувшись, шагнул через порог кают-компании.

— Удила, — расслышал его бормотание. Затем гермодверь закрылась, и я остался один в коридоре.

Вот, что это было? Я совсем ничего не понимаю. Что за агрессия на ровном месте? Он не орденец, это точно. Иначе меня со стены бы уже соскабливали, как пригоревшую яичницу со сковородки. Да и проверяли тут всех.

У меня, как это ни странно, по линии СБФ лежат личные дела всех морпехов и флотских этого судна. А также заключение от Растеряшева — на корабле нет следов ордена двуликого. После недавних событий мы можем проводить такие проверки и гарантировать результат. В нашей системе, правда, но всё же.

Так что, повторюсь, что это сейчас было? Почему Остапов на меня так взъелся. Почему я выскочка? Ещё и лизоблюд? Да он совсем оборзел, этот майор?

Зубы скрежетнули. Захотелось вдарить по переборке. Погнуть её, разорвать. Я просто несу службу, а какой-то гибрид оленя с лосем завидует моим орденам?

Завидует? Это слово зациклилось у меня в голове. Повторилось несколько раз. Успокоило.

Просто зависть. Немотивированная. Не знаю, как ещё объяснить. Зависть и всё. Так что, негоже злиться. Наверняка он провоцирует меня, и сейчас смотрит через камеры, как я бешусь.

Нет, нельзя срываться. Выходить из себя, бить переборку. Нельзя давать таким людям пищу для злорадства. Он же провоцирует меня.

Он, как саблезубый тигр около пастбища Туров. Бродит вокруг, проверяет тигродавов на реакцию. Видит, что они не выходят за периметр, и начинает прощупывать границы дозволенного. То подходит, то отходит. Даёт привыкнуть к тому, что бродит вокруг. Бродит и не замышляет ничего плохого. А потом резко, неожиданно, как атакует стадо, и всё.

Эмоции улеглись, стоило прийти к таким умозаключениям. Дыхание выровнялось, стало спокойным, глубоким.

Что ж, человек решил показать свое отношение ко мне. Пусть. Сколько таких ещё будет. Плевать. Но притеснять моих людей — это он зря. Это уже объявление войны.

Пайки он урезал и душ по нормам на восьмерых. Кубрик выдал на половину отделения. Ха! Посмотрим, что он скажет на мой ответ. Не хотел я так делать, видит Бог, не хотел, но придётся. И нет, я не жаловаться собрался. А всего лишь обнаглеть, и заставить секунд-майора со мной считаться. Как? Скоро он это увидит.

Гермодверь снова открылась. Кают-компания встретила меня шумом людских голосов. Несмотря на проектную тесноту корабля, здесь оказалось довольно уютно. Вдоль переборок тянулись мягкие диваны. Широкие экраны под подволоком транслировали звёздное пространство. «Злой» полным ходом отдалялся от Владивостока. Бегущие на одном из экранов цифры отсчитывали время до нырка.

Моё появление осталось незамеченным. Офицеры о чём-то увлечённо разговаривали с Мангустом. Я перехватил лишь взгляд Клима, но тот, сверкнув фонарём под глазом, сразу же сделал испуганный вид и отвернулся к экрану. Заговорил с мужчиной и женщиной лет тридцати — его коллегами сопровождающими.

— Воислав Доброславович, мы все рады, что Вы с нами на корабле, — донеслась до меня речь капитана, когда я подошёл ближе к группе офицеров, — но мне хотелось бы сразу уточнить Ваш статус. У меня в пакете сказано, содействовать Вам во всём. Вы возьмёте на себя командование?

Вопрос поставил меня в тупик. Как Мангуст может взять командование? Капитан же…

— Нет, Фёдор Михайлович, — ответил Лесников, — я занимаюсь только вопросами учебного характера, так что никаких перестановок на корабле не будет.

— Приятно это слышать, Воислав Доброславович, — я подошёл ближе и увидел крепыша среднего роста в чёрном кителе, — у нас давно сложившийся коллектив и мы…

— Понимаю, Фёдор Михайлович, не переживайте, — Мангуст отвечал спокойно и невозмутимо, а я, увидев капитана, сразу же понял, почему он так всполошился.

Фёдор Михайлович, капитан корабля, имел звание капитана второго ранга. Они с секунд-майором Остаповым были равны в званиях по разным линиям флотских подразделений, а Мангуст превосходил их. Чисто теоретически он мог сместить Остапова и давать настоятельные рекомендации капитану.

Да, это не совсем правильно. Всё же он морпех, а капитан — командир корабля, — но, чисто теоретически, такое было возможно. Особенно, если в пакете капитана стояла пометка, кто главный на борту.

— Господа, прошу простить за опоздание, — я решил приветствовать офицеров неформально, всё же это кают-компания, и мы не на посту.

— Ростислав Драгомирович, Вы не опоздали, — радушно улыбнулся Лесников, чем оказал мне поддержку, — Фёдор Михайлович, позвольте представить командира учебной группы, лейтенанта Турова. Ростислав, капитан второго ранга, Фёдор Михайлович Растулов.