Лейтенант империи. Часть третья (СИ). Страница 5

— Типа того, — улыбнулся я привычной с детства манере общения, на душе сразу же стало хорошо. — Только мы не вас встречать идём.

Я быстро объяснил ситуацию и передал Лирины сумки отцу, а мама уже нянчила внучку. Лира же стояла в окружении моей семьи, и лицо её выражало тихую радость.

— Ядрён батальон, снова кататься по космосу, — протянул Дед, и хлопнул меня по плечу, когда мы уже подошли обратно к их шаттлу. — Ничего, служба, она такая. Ты, внучок, не боись, приглядим за девочками.

— Здравствуйте, Клим Разумовский, — из темноты космодрома к нам вынырнул Клим.

Свет из открытого шлюза шаттла осветил полевую форму тайной канцелярии и шикарный фиолетовый бланш на его аристократичном анфасе.

— Ростислав Драгомирович, премьер-майор Лесников просил передать, что наш пилот ждёт, — Клим кивнул на соседний шаттл и, поёжившись от наших взглядов, отступил обратно в темноту, — не буду Вам мешать.

— Это он подсуропил? — буркнул Дед, глядя в спину Разумовскому.

— Угу.

— Красиво ты ему подсветил, внучек, аж гордость берёт, — хмыкнул Дед, поднимаясь на трап вслед за Лирой.

— Не, это не я, — мой взгляд провожал любимую с Варей, пока они не исчезли в салоне шаттла. — Но проконтролирую, чтобы синяк продержался подольше.

Наш шаттл стартовал через пять минут после Лириного. Мы поднимались параллельным курсом в атмосфере. Нам оказалось почти по пути и на орбите.

Я не обращал внимания на шум от бойцов. Смотрел в иллюминатор. Глупо, конечно, хотеть и пытаться увидеть её ещё раз, но я знал, что любимая также смотрит в мою сторону.

Наш транспорт сменил маршрут и пошёл на сближение с боевым кораблём. Я же смотрел, как шаттл Лиры полетел дальше, к космической станции. Он становился всё меньше и меньше, а потом исчез. Только редкие вспышки от двигателя говорили, что он, где-то там, в темноте космоса.

И, даже тогда я продолжал смотреть, а в груди у меня появилось странное чувство. Такое щемящее. Будто кого-то не хватает рядом. Только я знал кого, и мне сильно-сильно хотелось, чтобы вот сейчас, гермодверь открылась, и любимая вошла ко мне сюда с Варенькой на руках.

Вошла и всё это оказалось сном. И наступило счастье. И всё бы стало хорошо.

Шаттл содрогнулся. Мигнули бортовые огни, сообщая о стыковке. И гермодверь шлюза с шипением открылась.

Глава 3

— Построиться, оборудование не забываем, — скомандовал я. Удостоился одобрительного взгляда Мангуста, который не вмешивался в процесс командования, и последовал за ним из шаттла.

На лётной палубе, за стыковочным отсеком, нас ждали. Небольшая, в сравнении с такими же палубами на крейсере или эсминце, она вмещала в себя всего два абордажных катера и два звена (каждое по шесть штук) боевых истребителей.

Не сказать, что я привык к крейсеру, но во время учений мы на нём пробыли больше месяца, и теснота на лётной палубе сторожевого корабля бросалась в глаза. Хотя, пространства для отряда встречающих хватало.

— Рады приветствовать на борту, Ваше превосходительство, — строевым шагом к нам подошёл морпех лет пятидесяти в звании секунд-майора. Его рука замерла под чёрным беретом около седого виска. — Прошу Вас в кают-компанию.

Взвод за его спиной замер, прижав винтовки в положении «на караул».

— Благодарю за оказанные почести, — хмыкнул Мангуст, стоя рядом со мной, и добавил: — но Вы ошиблись, Всеволод Фёдорович, герой тут не я, а лейтенант.

Лесников чуть отшагнул в сторону и довернул корпус, оставляя меня один на один с секунд-майором.

Губы на рубленном, словно из камня, лице офицера поджались, на миг заиграли желваки, но тут же всё прошло. Маска штатной невозмутимости сменила эмоции. Именно с таким выражением встречают абсурдные, несправедливые приказы командования. Только глаза выдавали напряжение.

— Рады приветствовать на борту, Ваше превосходительство, — повторил он ровным голосом, не отнимая руки от головы. — Прошу Вас в кают-компанию.

Со стороны мы точно представляли собой забавную картину. Почётный караул из целого взвода морпехов в парадных кителях. У всех на груди медали и ордена. А перед ними отделение бойцов в лёгких доспехах. В руках баулы и ящики со снаряжением. Контраст, как он есть. Я заметил, как Техники и обслуга малых кораблей с интересом наблюдали за нами около своих бортов.

Сам же я слегка растерялся. Ну, как слегка, конкретно растерялся. Недавняя хандра и грусть улетучились, словно на меня вылили ушат холодной воды, и тут же долбанули мешком с мукой. Мешок порвался, мука просыпалась, и я ощущал, что все смотрят на меня…

Ну, не думал, что меня будут встречать при всём параде! Не готов я к такому.

Да, я знал, что орден Святого апостола Андрея Первозванного не только показывал высокую оценку моих заслуг перед Империей, и давал денежное содержание. Он ещё и поднимал мой статус до третьего ранга по табели, приравнивал его к генерал-лейтенанту на всех официальных мероприятиях.

Я знал это, и понимал, что, когда-нибудь ко мне обратятся, как к превосходительству. На каком-нибудь светском рауте, например. Но здесь и сейчас я был к этому не готов. Привык, что мой статус кавалера ордена игнорируется и не замечается на повседневной службе. И это, на мой взгляд, правильно.

— Эм, — я растерянно посмотрел на секунд-майора, а потом перевёл взгляд на Мангуста.

Воислав Доброславович выглядел спокойно, как и всегда, только глаза его выражали веселье.

— Благодарю за оказанные почести, — решил я повторить слова Мангуста, — обязательно посещу кают-компанию, но сперва решу вопросы по размещению отделения…

Язык стал будто деревянным. Собственный голос показался мне дёрганым, а слова неуклюжими.

— Капитан Борисов Вас проводит, — секунд-майор чётко развернулся и отошёл в сторону. Названый штаб-офицер отделился от строя караула и замер в самом его конце, ожидая нас.

— За мной, — шепнул я по связи, и застучал подошвами доспеха по палубе.

Мы втянулись меж двух шеренг. Суровые, повидавшие не одну битву морпехи, стояли, как влитые. Смотрели поверх нас. Но я заметил, что многие были удивлены не меньше моего.

В ухе послышался восторженный шёпот Феймахера и короткое «заткнись» Гвоздя.

Капитан дождался нас и проводил до жилой палубы. Всю дорогу его лицо оставалось непроницаемым, но я замечал косые взгляды, которые он кидал на меня.

Не знаю точно, что местные морпехи планировали показать, но, очевидно, они ошиблись. Видимо, до них дошла новость, что на борту полетит кавалер ордена, и они решили, что это Воислав Доброславович. Я бы тоже так подумал, он личность легендарная. О нём можно книги писать, а потом спорить, что там правда, а что вымысел. А вот меня, не думаю, что стали бы так встречать. Даже больше скажу, мне самому не особо понравилось. С радостью обошёлся бы без этого пафоса.

— Ваша каюта, — неуверенно произнёс капитан Борисов, останавливаясь посреди коридора около гермодвери.

Он замешкался, быстро посмотрел на меня, на Мангуста и, указав на вторую гермодверь, добавил:

— Здесь кубрик отделения.

Его замешательство я понял сразу. Оно уложилось в картину того, что произошло. Я оказался прав. Командование корабля перепутало нас с Лесниковым. Встречали его, и каюту выделяли для него. Всё, как положено, штаб-офицер отдельно от отделения. А оказалось, что нас двое, и капитан, просто не понимал, как нас размещать.

Сторожевой корабль «Злой» относился к проекту «Космическая акула». Изначально этот проект готовился для эсминцев, но кто-то в конструкторском бюро решил сэкономить. Уменьшил пространство, но сохранил тактико-технические характеристики.

В итоге по размерам получился сторожевой корабль, а по мощности эсминец. И всё за счёт уменьшения небоевых отсеков. На корабле просто нет места, чтобы выделять каждому офицеру по каюте.

— Я сообщу старпому, он, что-нибудь…

— Не стоит, Ваше высокоблагородие, — прервал я Борисова, и оглянулся на Мангуста: — Воислав Доброславович, занимайте офицерскую каюту, а я размещусь с отделением в кубрике. Там должна быть командирская каптёрка.