Лейтенант империи. Часть третья (СИ). Страница 10

Капитан, в отличие от унтер-лейтенанта, не спешил веселиться. Взгляд его налился тяжестью понимания. Метнулся на морпехов караульных, которые развесили уши и ловили каждое наше слово.

— Дело не в личных отношениях, — кивнул я, принимая довод Горбушки, и продолжил отвечать: — дело в нарушении системы грифов доступа и секретности.

Я перевёл взгляд на экран инфопланшета капитана:

— Виктор Маркович, признаю, не удержался. На земле занимался работой с секретными данными, и тут не смог пройти мимо нарушений, — во рту внезапно пересохло, наступил момент истины, и я заговорил медленнее: — проверка логов показала, что никто в систему не заходил уже давно, значит, доступом никто не воспользовался, и утечки не было…

Горбушка издал булькающий звук ликования, но я не обратил внимания на этого идиота, и продолжил:

— Потому я ограничился устным замечанием за небрежность в работе, чтобы лишний раз не отвлекать Вас, да и мы уже находились в пути. Поэтому принял решение взять «офис» СБФ на корабле под свою команду. Вину свою за самовольство признаю. Готов понести заслуженное наказание.

Всё! Вроде всё по делу сказал, и умудрился не сболтнуть лишнего. Сам собой горжусь. Больше мне добавить нечего.

Растеряшев на экране прекратил хмуриться. Глаза заблестели, как и лысина, а на лице проклюнулась лёгкая улыбка.

Капитан Растулов же наоборот, утратил непроницаемое выражение лица и скривился, будто откусил половинку лимона.

Видимо, капитан сообщил Растеряшеву что-то нехорошее про меня. И теперь, когда всё разъяснилось, да еще и подкреплено записью разговора с моего инфопланшета, у Виктора Марковича появилось поле для манёвра.

А Горбушка…. А, что Горбушка? Он, только начал догадываться, что что-то не так. Кажется, я теперь понимаю, почему он до сих пор унтер-лейтенант, но как его на корабль занесло в самостоятельное плавание? Вот это вопрос.

— Ростислав Драгомирович, — Виктор Маркович Растеряшев постарался сделать строгое лицо и, сам того не зная, процитировал меня почти дословно: — на первый раз обойдёмся без взысканий, ограничимся устным замечанием.

Он прервался, как мне показалось, чтобы создать интригу.

— В остальном же, будем считать Ваши действия оправданными, заступайте на должность, пока местный офицер не будет готов работать самостоятельно, — его рука потянулась, чтобы отключиться, но замерла. — Ростислав Драгомирович, передайте, пожалуйста, инфопланшет капитану, мне надо с ним поговорить.

Сказать, что у меня будто гора с плеч свалилась, значит ничего сказать. Я протянул гаджет Растулову. Мокрая, хоть выжимай, майка под формой неприятно натянулась на спине.

Капитан взял гаджет и вышел из «офиса». Говорить с Растеряшевым при мне, он не стал.

Гермодверь не успела захлопнуться, как Горбушка подорвался следом.

— Пётр Ильич, Вы куда? — успел я окликнуть его уже у самого выхода.

— В смысле, куда? — унтер-лейтенант вжал голову в худые плечи и снова стал похожим на сухофрукт. — Вы же тут теперь за главного, а я в каюту…

— Пётр Ильич, вернитесь на место, — устало вздохнул я, сил препираться не было, они все ушли на беседу с Растеряшевым.

Я откинулся на спинку кресла и проводил взглядом безопасника. Виновато улыбаясь, он прошёл на место и сел на тот же стул.

— А вас, господа, попрошу удалиться, — повысил голос, чтобы морпехи в каптёрке меня услышали. — Дежурство я отменил в сисиеме.

Спорить и препираться они не стали. Молча покинули отсек «офиса».

— И что теперь? — Горбушка хитро поблёскивал чёрными глазками и вертелся на стуле, — Вы же сменили коды доступа, я Вам не нужен.

Теперь уважение в его голосе стало явным. Но и некая хитринка там тоже всё ещё звучала.

— Вы слышали Виктора Марковича? — начал было я, но он меня перебил.

— Вы главный, да, — закивал он, — я не против, мне же легче. Отлежусь у себя в каюте.

Либо он чемпион непосредственности, либо гений манипуляций и хитрости. Учитывая, что я снова открыл его личное дело, и просматривал его, на первый план выходил второй вариант.

Индекс развития у Горбушки не превышал восемнадцати пунктов к сорока восьми годам. Этим объяснялось всё. И его звание, которое стало потолком карьеры. И его внешность шестидесяти летнего старика, знавшего только тяжёлый труд под палящим солнцем.

Хотя, внешность определялась ещё и пристрастием к алкоголю. Отметки о взысканиях за распитие встречались чаще, чем благодарственные за службу. Двадцать две против одной, если быть точным.

Ничем иным, как жутким кадровым голодом, я не мог объяснить присутствие этого человека на борту корабля.

Академию он не заканчивал. Только курсы при военной базе морской пехоты двадцать лет назад. Больше ни стажировок, ни повышений квалификации он не проходил. Да и главным безопасником на борту он стал только сейчас, в этом рейсе. Его командира, лейтенанта Селезнёва, перевели в Гусь-Налимск на должность командира отдела безопасности.

Какая ирония. Именно я причастен к тому, что Горбушка оказался здесь главным. И мне же с этим разбираться.

— Так, я пойду? — Горбушка попытался встать со стула.

— Нет, — покачал я головой, — скажите, Пётр Ильич, почему в системе был открытый доступ? Лейтенант Селезнёв, разве, не передавал Вам инструкции и коды?

— Передавал, — пожал плечами Горбушка, — только я их всё время забывал, потому просто удалил. Так проще.

По голове словно огрели пыльным мешком. Возмущение затопило разум. Я глубоко вздохнул. Успокоился.

Кажется, зря я во всё это полез. Хотел ответить на наезды? Ну, ответил. Теперь работы непочатый край. Кажется, я тоже просчитался. В этой схватке победителя попросту нет. Ладно, поживём — увидим, к чему всё это приведёт. Я сам назвался груздем.

— Зачем я Вам, господин лейтенант? — Горбушка не оставлял попыток улизнуть.

— Вы сами слышали, я старший, пока Вы не будете готовы работать самостоятельно.

— Да я, как бы и работал…

— Нет, Пётр Ильич, — покачал я головой, — вы пройдёте видеокурсы, сдадите мне экзамен, и тогда…

— А Вы сами давно сдавали экзамен? — хмыкнул Горбушка, сложив руки на груди.

— Месяц назад, — кивнул я.

Самое интересное, что, как раз по курсу дисциплин связанных с работой на боевых кораблях. Так что, если с видеокурсами не сложится, то смогу и сам прочитать ему…

Корабль дёрнулся. Лампы в отсеке на мгновение моргнули красным.

— В нырок вошли, — растянув губы в счастливой улыбке, произнёс Горбушка, и тут же его радость стала мне ясна: — в базе корабля курсов нет, а связаться с академией мы не успели.

Из меня, словно воздух выпустили. Плечи поникли. Только не это.

Горбушка засветился восторгом как ребёнок, получивший килограмм конфет.

— Не расстраивайтесь так, господин лейтенант, — произнёс он, — в другой раз…

— Да нет, — прервал я его, — конспекты перешлю на Ваш инфопланшет. Занятия будем проводить по вечерам.

Радость с лица Горбушки исчезла. Оно вытянулось, а в глазах поселилось вселенское удивление. Ему эта идея тоже не особо понравилась. Хоть какая-то отдушина за сегодняшний день.

— Проверку на алкоголь Вы будете проходить девять раз в день, — добивал я Горбушку последними инструкциями.

— Зачем так много? — воскликнул он, весь его вид показывал возмущение изменениями в его жизни.

— Четыре приёма пищи, по одной проверке до, по одной после, — сообщил я устало. Хотелось скорее закончить этот разговор и заняться, наконец, бумажной работой.

— А девятый?

— Перед отбоем.

— По живому режите, лейтенант, — Горбушка был настолько возмущён, что забыл, уже ставшее привычным, подхалимское «господин».

— По живому будет на тренировках, — вздохнул я, — будете с нами заниматься в зале.

— С вами?

Отвечать я не стал. Гермодверь в отсек открылась и к нам стали заходить мои бойцы.

— Анджей, — я встал с места, — занимайте три камеры на гауптвахте, кто остался в кубрике?