Девушка из другой эпохи. Страница 10
– Невозможно. Кто тебя…
– Ты с ней только что говорила: леди Сефтон. – И, повернувшись, я выхожу за тетей Кальпурнией.
Думаю, в конечном счете я сумею жить как дебютантка начала девятнадцатого века.
Решительным шагом выхожу из ателье, ощущая странный подъем: в разговоре с Аузонией Осборн мне удалось оставить последнее слово за собой.
И я только что наступила в лошадиный навоз.
Вторник, 14 мая, 1816 год
5
Первые семьдесят два часа в Лондоне в качестве леди прошли примерно следующим образом.
7:00 – подъем, одевание и невыполнимая задача ухитриться съесть хлеб с маслом, пока Люси делает мне прическу.
9:00 – прогулка на лошадях с Арчи по Роттен-Роу [14] . В первый раз сев в дамское седло, я тут же свалилась и чуть не сломала шею. Думаю, теперь предупреждение Гвенды о том, что надо не дать себя убить, я буду воспринимать гораздо серьезнее.
10:00 – смена платья, второй завтрак и ответы на письма. Почти как современный вариант проверить электронную почту за чашечкой кофе в кафе.
Тетя листает La Belle Assemblee, своего рода Vanity Fair того времени, а я пишу свои таинственные истории, которые подписываю как «Сфинкс», делая вид, что на самом деле вежливо отвечаю на письма. В «Кроникл» ждут мое «Убийство в Каире» сегодня к вечеру. Судя по тому, сколько денег я нашла в кошельке, спрятанном в письменном столе, получаю я неплохо. И, учитывая, что дядя Элджернон проверяет все расходы до последнего пенса, об этом доходе мне нужно молчать как рыба.
11:00 – третий завтрак и поход за покупками с тетей. Всегда можно что-то поесть и купить, и это мне очень нравится.
12:00 – принимают или наносят визиты знакомым. Которых я-то как раз не знаю, но стараюсь запоминать.
14:00 – смена платья и обед. Или же четвертый прием пищи за день, а еще и полдня не прошло. Печь миссис Брай, кухарки, работает весь день напролет, и во всем доме всегда витает душистый аромат печенья, хлеба и горячих пирогов. Начинаю немного понимать вечно голодного дядю.
15:00 – снова визиты.
16:00 – пока дядя с Арчи проводят время в своем клубе для джентльменов, всегда можно что-то съесть.
17:00 – смена платья и прогулка по Гайд-парку. Потому что, если тебя нет в парке в пять, ты никто. Аузония там каждый день торчит.
19:00 – смена платья (снова) и легкий перекус.
20:00 – театр, выступления или тому подобные общественные мероприятия.
22:00 – возвращение домой и ужин.
23:00 – подготовка ко сну, переодевание и наконец кровать.
Сегодня, однако, у меня особенный вечер, так как меня ждет мой первый бал: маскарад у леди Селесты Мэндерли, который официально откроет сезон.
– У меня шпильки в прическе прямо в череп впились, – шепчу я Арчи на ухо и беру его под руку. Справа тетя и леди Сефтон приветствуют других приглашенных. – А от швов этих перчаток руки чешутся так, что с ума сойти можно.
Эстетика эпохи Регентства прекрасна внешне, но жутко неудобна.
– Дорогая, все леди носят перчатки. И если бы ты не проводила каждую свободную минуту с пером за столом, то не перемазалась бы чернилами так, что их из-под ногтей не вымоешь, – посмеивается надо мной он.
Я еще не очень освоилась с гусиными перьями и чернильницей, но так как я пишу то мистические рассказы, то заметки для будущей диссертации, можно сказать, что действительно все время провожу за столом.
Люси тайком относит мои рукописи в журнал и так же тайком забирает положенный гонорар, которым я с ней делюсь. Мои детективы издателю нравятся, и он попросил писать два в неделю. А учитывая, сколько всего я знаю про будущее, материала у меня хватит, чтобы ошеломить весь Лондон: о том, как убийца без лица бродит по ночным улицам Уайтчепела [15] , или о проклятии египетской гробницы, в которой нашли тело юного фараона…
– Добрый вечер, леди Ковингтон, – здороваюсь я с женщиной, которой меня только что представила тетя.
– Кальпурния, пора уже устроить Ребекке дебют. Еще год, и этот волшебный цветок зачахнет! Какая жестокость.
– Леди Сефтон будет так любезна представить ее при дворе как крестная.
В общении со всеми повторяются одни и те же фразы: замечания о моем позднем дебюте, о еще цветущем, несмотря на «возраст», виде, состоянии здоровья и неминуемом представлении королеве.
И все те же шепотки об Эмили, Максиме и семье Фрэзеров. Я видела эстампы в витринах магазина Хамфри, одного из самых известных книгопечатников города, славящегося в том числе своими безжалостными карикатурами. На одной из них, без малейшей капельки такта, Эмили была изображена погруженной на тачку, чтобы до крайности подчеркнуть ее хромоту, а толкал тачку ее любовник со значками денег вместо глаз. Но хуже всего было видеть, сколько людей показывали на карикатуру пальцем и издевательски хохотали…
– Вы просто обязаны подарить первый танец моему сыну! – восклицает леди Ковингтон.
– Сожалею. Первый танец я танцую со своим кузеном, эта честь принадлежит ему, – с готовностью отвечаю я.
– В таком случае второй! – решительно настаивает она. – Я пойду поищу Генри.
Еще один Генри?!
Сколько Генри уже должны танцевать со мной? Я быстро заглядываю в бальную книжку: Генри Певерелл записан на котильон, Генри Далтон на шотландский рил, Генри Уитли на кадриль и еще Генри с нечитабельной фамилией на буланже [16] .
– Ну почему их всех зовут Генри? – шепчу я Арчи на ухо.
– Ищи преимущества, Ребекка: так тебе не придется мучиться и вспоминать имя своего кавалера.
– А вот и наша прелестная хозяйка! – громко произносит леди Сефтон. – Селеста, какой восхитительный прием! У вас настоящий дар. Вы уже знакомы с Кальпурнией Шеридан и ее сыном Арчибальдом. Сегодня с ними и, э-э, юная Ребекка, будущая дебютантка.
Леди Селеста сдвигает маскарадную маску с лица и улыбается мне, но, несмотря на ослепительно-белые зубы, улыбка кажется тусклой.
– Мои поздравления, Ребекка.
Селеста Мэндерли излучает грацию и элегантность, и все же я не могу избавиться от ощущения, что ее красота кажется безжизненной и даже немного грустной.
Чтобы понять причину, достаточно посмотреть на мужчину, который подходит и встает рядом.
– Дорогая супруга, пора открывать бал.
И это ее муж?!
Остолбенев, я кошусь на Арчи, который, едва заметно дернув головой, разделяет мое замешательство.
Для успокоения покрепче вцепляюсь в руку кузена. Как могла семья Селесты так с ней поступить? Лорд Мэндерли… уродлив. По-другому его описать нельзя. Уродлив и к тому же стар. В отцы ей годится. А она примерно моего возраста.
По спине пробегает дрожь: а если вокруг меня будут крутиться ухажеры вроде этого лорда Мэндерли?
Мне-то нужен мистер Дарси, а не его дедушка.
Как только хозяева дома удаляются на достаточное расстояние, я поворачиваюсь к Арчи с умоляющим взглядом:
– Даже не думай, что я соглашусь протанцевать хотя бы один танец с кем-то похожим на этого… эту…
– Не оскорбляй хозяина дома, – предупреждает он, ведя меня в центр зала, где уже собираются группы на сицилиану [17] .
– Мумию, – заканчиваю я, не слушая его.
– Скажем так, на решения о браке влияют определенные условия, – отвечает Арчи.
– Определенные наказания, ты хочешь сказать, – понизив голос так, что меня едва слышно, говорю я. – Он уже воняет мертвечиной.
– Деньги не пахнут.
И хотя они не такие старые, как лорд Мэндерли, мои кавалеры, все эти Генри, которых я для удобства назвала Г1, Г2, Г3 и Г4, оставляют желать лучшего, практически заставив меня скучать по тем парням из «Тиндера».
Г1 наступает мне на ноги и вместо того, чтобы извиниться, с раздражающим упорством обвиняет в каждой ошибке меня.