Значимые (ЛП). Страница 70

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Подобные богине

Аарон

Похороны Андре ЛеБо. Мультимиллиардер. Тиран-босс. Общественный деятель. Можно было бы ожидать, что придёт много людей, но здесь никого нет, кроме его деловых партнёров. Но они пришли не для того, чтобы оплакивать этого человека. Они пришли, чтобы бороться за части его компании и деньги, которые он оставил после себя. (По правде говоря, я хотел разрушить его и смотреть, как он сгорает дотла, но кое-кто по имени Элли вернула меня к реальности.)

Так что представьте их удивление, когда я сказал им, что отдал свою долю в отелях «ЛеБо» Монике. Отели «ЛеБо» должны были стать наследием Генри. Он был умным, интересовался бизнесом. Они с Моникой планировали вместе открыть свой бизнес – на самом деле она основала успешную компанию, но её финансисты сбежали, когда Луис слил её фотографии, и она ушла из мира бизнеса.

Она заслуживает этого, и я знаю, что она будет лучшим боссом, чем все эти старые придурки. Что касается миллиардов Андре, то большая их часть пошла на фонд, который я создал в память о Генри. Помогать детям, чтобы у них было будущее, – это было бы желанием Генри.

Я также набрался смелости и впервые посетил могилу своего брата. Он всегда будет со мной. Но я готов отпустить его. Впервые я чувствую себя спокойно. Я стою перед могилой Андре. Я выполнил его последнее желание. Он похоронен отдельно от других могил на кладбище Монако, рядом с его любимым и единственным цветущим деревом. Нет смысла ненавидеть мёртвых, они будут преследовать тебя. В конце концов, я многому у него научился. Он всю жизнь гнался за богатством и властью, и посмотрите на него сейчас. Никому не нужный. Несчастный при жизни. Я не совершу тех же ошибок, что и он. Я не умру в одиночестве.

Я замечаю Томаса, неловко стоящего посреди кладбища. Как обычно, он одет как лесоруб. Мы не разговаривали с тех пор, как я попросил его пройти тест на отцовство, и результаты оказались положительными. По крайней мере, Андре хватило порядочности сказать правду. Томас, человек, который всегда был мне как отец в моей гоночной карьере, действительно мой родной отец. Это стало шокирующей новостью для нас обоих. Томас был женат, но у него никогда не было детей. Мы никогда не говорили об этом, я просто предполагал, что гонки отнимают у него всё время. А теперь, когда ему под шестьдесят, для него, наверное, уже слишком поздно.

Мы идём навстречу друг другу, и я полон решимости дать ему понять, что между нами ничего не должно измениться. Я не жду, что он станет моим отцом.

— Привет, Томас. – Он сдержанно приветствует меня. — Не нужно чувствовать себя загнанным в угол, для меня это тоже шок. – Он молчит, даже не осмеливаясь посмотреть мне в глаза.

Мы с Томасом оба плохо выражаем свои чувства словами. За все эти годы совместной работы мы ни разу не сказали друг другу ни одного ласкового слова. И все же, я знаю, что, даже если я заставляю его проходить через ад из-за своего безрассудного вождения и вспыльчивости, он заботится обо мне. Он всегда прикрывал мою спину.

— Я никогда не знал, что Моника была замужем, и еще меньше – за Андре. Мы познакомились на пляже, она там фотографировалась, и одно за другим. – Он прочищает горло. — Это был всего лишь короткий роман. Она всё скрывала от меня, я ничего не знал. Я больше никогда её не видел. – Он отводит взгляд, делает глубокий вдох, извиняясь за то, в чём не виноват. Я никогда не упоминал имя своей матери с того дня, как она бросила меня. — Андре пришёл ко мне давным-давно и сказал, чтобы я перестал тобой управлять. Я, конечно, послал его куда подальше, потому что ты был уже в том возрасте, когда можешь делать всё, что хочешь, и провёл отличный сезон в Формуле-1». Я в то время курил, он, наверное, взял у меня образец или, может, кусочек моей жвачки. Понятия не имею.

— Да. У Андре было много знакомых. – Я решаю не рассказывать ему о грузовике. Томас — важный человек в моей жизни, и он выглядит подавленным и напуганным, узнав, что он отец двадцатишестилетнего мужчины. — Послушай, Томас, ты мне ничего не должен. Я благодарен за то, что ты есть в моей жизни, как и всегда.

— Я должен был догадаться. У тебя ее глаза. Прости, Аарон. Жизнь далась тебе нелегко. — Он хлопает меня по плечу, что для такого мужчины, как Томас, является довольно демонстративным жестом. Он полная противоположность Андре. У Томаса добрая душа, он видит лучшее в каждом. Хороший человек. Идеальный отец.

— Все хорошо, Томас. Спасибо, что пришел. Нам ведь скоро предстоит выиграть Гран-при, верно? – Я улыбаюсь, пытаясь разрядить атмосферу между нами.

— Верно. Увидимся на трассе, Волк. – Он кивает и уходит, засунув руки в карманы. Затем останавливается и нервно массирует затылок, прежде чем повернуться обратно. — Ничего, если мы поговорим? Я имею в виду, за пределами падока. Мы могли бы выпить или еще чего-нибудь? – Он делает шаг ко мне с робким выражением на лице. — Если ты, конечно, не против? Я знаю, что ты уже, ну, в общем, старый и не нуждаешься во мне.

Я не могу сдержать ухмылку. Не знаю, потому ли это, что Томас признает меня, хочет, чтобы я был его сыном, или потому, что он так неуклюж в формулировках.

— Это было бы здорово.

Он улыбается, и беспокойство исчезает с его лица.

— Отлично. Я... Хм... ну...

Я смеюсь, когда вижу, какой он неловкий. Черт возьми, Томас. Я по-мужски обнимаю его. Сначала мы оба напряжены, но через несколько секунд расслабляемся.

— Для меня это становится слишком эмоционально. Нам нужно поддерживать репутацию, – фыркает он.

Я ухмыляюсь.

— Ты прав. Но остальным членам команды знать необязательно.

— Я уверен, ты найдешь способ развлечь их, побеспокоив нас всех на трассе.

— Спасибо, что всегда заботишься обо мне. – Когда я вижу, что в глазах Томаса появляются слезы, быстро переключаю тему на гонки. Это тема, которая устраивает нас обоих.

Элли

Мое сердце согревается, когда я вижу, как близки Аарон и Томас. Глядя на их лица, я почти уверена, что они и сами удивлены таким проявлением привязанности. Как отец, как сын. Я решила дать им побыть наедине и немного прогуляться за пределами кладбища, чтобы полюбоваться природой. Вид Аарона, хоронящего своего отца, разрывает мне сердце.

Не из-за того, каким отвратительным человеком он был, а из-за моей матери. Не знаю, смогу ли я остаться бесчувственной, если потеряю её. Её выражение лица, когда она узнала правду обо мне и Стефане, показало, что она любит меня. Она была не такой плохой, как Андре, она просто хотела защитить меня от того, что пережила сама. Вот почему мне невыносима мысль о том, что она умрет в одиночестве.

— Элли. – И теперь я слышу, как ее голос зовет меня – насколько я параноик? Я начинаю уходить, не обращая внимания на голос. — Я прилетела из Парижа, чтобы увидеть тебя, ты могла бы хотя бы выслушать меня!

Что? Оборачиваюсь и вижу Нину, стоящую в своем обычном черном наряде деловой женщины. Я в шоке смотрю на неё, но потом вспоминаю, что Андре — публичная фигура. Она, вероятно, просто пришла, чтобы найти компромат на него для статьи. Аарон закрыл доступ СМИ на похороны, пообещав им публичное заявление на следующий день, если они будут уважать его частную жизнь. Я была удивлёна, что они согласились и сдержали своё обещание.

— Хорошо, я скажу, – вздыхает она, закатывая глаза. — Прости, – говорит резким тоном, словно это разрывает ей сердце.