Убийство ворон (ЛП). Страница 10

Мои шаги ровные. Уверенно подхожу прямо к нему, приставляя дуло к середине его головы, когда он встречается со мной взглядом.

— Я не просто женщина, — прохрипела я. В горле пересохло, последствия похмелья и хватки Данте. — Я гребаная наследница бога, Данте. Мой отец — capo dei capi, и однажды я сменю его на посту лидера пятерки.

— Я знаю это. — Его голос тверд. Уверенный. Такой самоуверенный.

— Я никогда не смогу доверять тебе, — говорю я прямо. Когда он начинает спорить, я качаю головой. — Черт возьми, Данте, ты же знаешь, что это правда. Мы не живем в мире, где двое наследников могут быть вместе. В первую очередь мы принадлежим своим семьям. Я никогда не смогу быть уверена, что ты не ударишь меня ножом в спину, а ты никогда не сможешь доверять мне.

Потому что, если мне когда-нибудь прикажут усыпить его, я это сделаю.

Это убило бы часть меня, отняло бы еще один кусочек моей души, но я бы сделала это.

Он всегда будет В'Ареццо. А я всегда буду Корво.

— Я знаю свой долг, — мягко говорю я. — Тебе давно пора усвоить свой. Мы не можем позволить себе роскошь решать, каким будет наше будущее, В'Ареццо.

Это то, что я уже усвоила, и урок был суровым. Наши судьбы уже высечены на камне. Насилие, политика и более короткая продолжительность жизни, чем в среднем, вполне ожидаемы. Но детали, изгибы и повороты, которые произойдут в нашей жизни? Они принадлежат нашим отцам. Главе наших семей.

Не нам. И каждый раз, когда я смотрю в глаза Данте, это очередное гребаное напоминание, которого я не хочу.

— Вот и все. Оставь меня в покое, — шепчу я. Пистолет все еще прижат к его голове. — Пожалуйста, Данте. Просто отступи.

Боль на его лице мелькает и исчезает, сменяясь жёсткостью во взгляде.

— Так вот как? Вся эта ярость, весь этот огонь внутри — и ты даже пальцем не пошевелишь, чтобы сражаться за нас?

Колкость попадает мне прямо в грудь.

— Я и сражаюсь за нас. — Мой голос становится ледяным, таким же холодным, как и мое лицо, когда я отворачиваюсь от него. — И однажды ты поймешь почему.

Я оставляю его там, распростертым на полу. Мое сердце болит, когда я открываю дверь и направляюсь через кампус к своим апартаментам.

Душ. Макияж. Волосы. Платье.

Собираю себя заново. Снова.

Складываю кусочки и переставлять их так, чтобы никто не заметил боли, скрывающейся под ними.

Глава восьмая. Катарина

Я смотрю вниз на темный экран своего телефона, когда появляются несколько моих старших Ворон. Как только мы все усаживаемся, собравшись в одной из комнат, выделенных нам в том же здании из красного кирпича, в котором мы приговорили Антона к смерти, я кладу его на гладкий деревянный стол и оглядываюсь. — Что-то вы все тихие сегодня утром.

Дом ловит мой взгляд и едва заметно качает головой. Тони, Винсент, Николо и Дэнни — его прямые подчиненные. Подотчетны только Дому, а через него — мне. Поняв намек, я откидываюсь на спинку стула, позволяя разговору идти своим чередом — пока. — Давайте начнем.

Дом начинает с краткого описания нашей текущей деятельности. Ничего особенного — по крайней мере, до тех пор, пока кое-что не привлекает мое внимание. — У Фаско мало средств?

Дом просматривает документы, лежащие перед ним. — Они не внесли свой последний взнос. Он должен был поступить на этой неделе. Это могло быть просто оплошностью.

Мои пальцы барабанят по столу. Создание так называемого «Университета Мафии», очень эксклюзивного частного учебного заведения, с значительной платой за обучение, имеет ряд преимуществ для пяти семей. Одним из которых является возможность отмывать грязные средства через бухгалтерские книги, превращая их в чистую звонкую монету. Существует несколько соглашений, гарантирующих равную выгоду для всех нас, но если Фаско перестали выплачивать свою долю, это плохой знак.

— Я займусь этим. — Отворачиваясь от Дома, я смотрю на Винсента. — Как новобранцы осваиваются?

Невысокий и жилистый, Винсент скрещивает руки на груди. — Не самая худшая компания, которая у нас была. Этот парень Пол многообещающий.

— Пол Маранзано? — Младший брат Антона. Я не должна была удивляться, учитывая его самообладание, когда мы «взывали», но я не ожидала прямой похвалы. Винсента, как известно, трудно впечатлить.

Он кивает. — Из Кида получится хороший солдат, если он будет продолжать в том же духе.

Все наши молодые люди начинают как cugines — младшие солдаты. Как только они проходят определенный уровень обучения и проверок, они повышаются до associate. А потом, если им повезет и они будут чертовски лояльны, они получат статус старшего солдата. Стать Made Men. Частью семьи, как те пятеро мужчин передо мной.

— Присмотри за ним. Кстати, это напомнило мне — я так понимаю, девочки участвуют в какой-то новой подготовке.

Все до единого краснеют, кроме Дома. Он прочищает горло. — Ты же знаешь, что мы не устанавливаем расписания.

Нет, это делают наши отцы и их команды. Все это часть подготовки молодого поколения к предстоящим годам. — Может быть, и нет, но кто-нибудь из них упоминал об этом при вас? Я не думаю, что все хорошо это восприняли.

Все они выглядят озадаченными, и я вздыхаю, барабаня пальцами по столу. — Нам нужно подумать о каком-то представителе женщин. В составе старшей группы.

Раньше об этом не говорили. Может быть, потому, что у нас здесь не так уж много женщин. Многих до сих пор держат дома их чрезмерно заботливые отцы. Привет из прошлого, хотя посещение этого мероприятия обязательно для мужчин, когда им исполняется восемнадцать.

Шесть лет обучения. Мы приходим в восемнадцать лет и уходим в двадцать четыре, учитывая роли и ответственность в мире, к которым нас готовит наше обучение здесь.

Следующий год будет моим последним, и тогда я возьму на себя настоящую роль, рядом с моим отцом.

— Женщины в твоем старшем составе? — Спрашивает Тони. В его голосе слышится нотка сарказма, и я медленно поворачиваю к нему лицо.

— И что из этого? — Спрашиваю я, склонив голову набок.

Я не ожидаю отпора. Черт возьми, большую часть времени одного моего взгляда достаточно, чтобы любой из них обделался. Но не сегодня.

Он опускает голову, но мы все слышим его бормотание. — Повезло, что нам, хоть что-то сообщают.

Выпрямляясь в кресле, я жду, когда он поднимет взгляд. — Объяснись.

Словно осознав, где он находится, Тони оглядывается. Николо и Дэнни оба смотрят прямо перед собой, и он подпрыгивает, когда я хлопаю рукой по столу. — Сейчас же, Тони.

На его щеках появляется румянец, но он поднимает глаза на меня, его рот кривится. — Это мы убили Николетту Фаско?

Ну и черт.

Я оглядываю их всех. Учитывая напряженность на их лицах. Выигрываю время, чтобы подумать. — Почему ты спрашиваешь?

— Другие семьи, — бормочет Тони. — Они называют нас убийцами, Кэт. Говорят, что у нас нет чести.

Для меня это новость. Когда я смотрю на Дома, он встречает мои глаза твердым взглядом.

Думаю, это отвечает на вопрос, о чем он хотел поговорить со мной прошлой ночью.

— Послушайте меня. — Когда все они смотрят на меня, я тщательно подбираю слова. — То, что я сейчас скажу, пока останется в этой комнате. Я пытаюсь выяснить, что случилось с Николеттой. Но я не была лично вовлечена в это и не отдавала приказа о ее смерти.

Тони, похоже, испытывает облегчение. — Но это хорошие новости. Это значит...

— Это значит, что Кэт тут ни при чем, — мрачно говорит Винсент. — Но это не освобождает от ответственности всех.

Дэнни наклоняется вперед. — Но ты же наследница, Кэт. Конечно, ты бы знала...

Его рот захлопывается, и мне интересно, кто из них пнул его под столом. Я бы поставила на Николо. Умный парень.

— Я осознаю свою роль, — сухо отвечаю я. — Но спасибо за напоминание.

Когда Дэнни сглатывает, я скольжу по всем взглядом. — Что-то происходит, — тихо говорю я. — Пока не знаю, что. Но я намерена это выяснить. А пока держите ухо востро. Наблюдайте. Слушайте. Не вмешивайтесь в то дерьмо, которое извергают другие. Они ничего не знают наверняка, а мы не тратим нашу энергию на борьбу с тенями.