Системный Творец II (СИ). Страница 4

Но я уже давно не был ребенком. Этот мир был жестоким и нужно было быть готовым ко всему. Доверять, но проверять. И, если запахнет жареным, нужно будет постараться сбежать. Мысль о бегстве от всего, что я с таким трудом начал здесь строить, была горькой. Но альтернатива в виде «немедленной смерти без суда» нравилась мне куда меньше.

Мыслительный процесс прервал навязчивый, мигающий в углу зрения значок. Он мешал сосредоточиться, пока я приходил в себя. Система все же подавала признаки жизни. Мысленно ткнув в него, я ощутил знакомый щелчок в сознании, и перед внутренним взором возникли уведомления.

Путь Закалённого Тела

Стадия: Закалённая Плоть

Прогресс: 32.7%

Тип Пути: Телесный

Связанные атрибуты: Сила, Выносливость, Живучесть

Пассивный эффект: «Закалка»: снижение усталости от повторяющихся действий увеличено. Сопротивление физическому воздействию +2%.

Тридцать два процента? Серьезно? Последний раз я проверял его состояние сразу после повышения ранга, и он составлял ноль. Я знал, битва должна была дать скачок, но такой прыжок казался нереальным. Столь быстрый рост я мог объяснить лишь нечеловеческими усилиями, что мне пришлось применить в той мясорубке, и адским стрессом, переплавившим мою волю и тело в нечто новое, более прочное. Я инстинктивно сжал кулак и почувствовал отклик — мышцы стали плотнее, реакции острее, даже сквозь боль общее ощущение тела было иным — более послушным, собранным, готовым к действию. Так, что там дальше…

Бой топором I : 41.3%, Меткий бросок I: 12.1%, Боевой Размах I: 11.8%

Боевые навыки тоже подросли, что было неудивительно. Сорок процентов владения топором… Я вспомнил плавные, смертоносные движения Эдварна, его невероятную мощь. Меткий бросок и Боевой Размах тоже капля за каплей набирали силу. Маленькие кирпичики в фундаменте моей будущей мощи.

И затем — то, что заставило меня внутренне сморщиться.

Путь Созидания

(описание скрыто)

(стадия скрыта)

(прогресс скрыт)

Живое ремесло I: 26.9%

Прогресс по Пути Созидания не стал понятен ни на йоту, а Живое ремесло застыло на месте. Хотя это было и логично. Все-таки это явно не боевое направление. Рубка монстров и спасение товарищей не считались системой за «созидание». Либо я еще чего-то не знаю об этом Пути. Хотя, почему «либо»? Я точно почти ничего не знал! Система была слепым инструментом, а я — обезьяной с гранатой, тыкающейся в кнопки наугад. Нужно было это менять. Только как? Непонятно.

В лазарете стало чуть тише. Кто-то из раненых уснул, чьи-то стоны притихли. Я лежал, уставившись в балки, пытаясь хотя бы мысленно расправить онемевшие конечности, как заметил движение у своего тюфяка.

К нам приближалась Лина. Девушка выглядела уставшей, но собранной. Ее обычный скромный наряд был заменен на простенькое, грубоватое платье, поверх которого был повязан белый, уже изрядно заляпанный бурыми пятнами фартук. В руках она несла глиняную кружку.

Увидев, что мои глаза открыты, она ускорила шаг, и на ее лице расцвела осторожная, но искренняя улыбка.

— Ты очнулся! — ее голос прозвучал как щебет птицы после хриплых стонов и приказов. — Как ты себя чувствуешь?

— Как… — я попытался что-то сказать, но горло было пересохшим и скрипело. Я лишь беззвучно пошевелил губами.

Лина тут же поднесла кружку к моим губам.

— Пей, не спеши. Это просто вода, но ей тоже надо уметь правильно пользоваться.

Я сделал несколько мелких, жадных глотков. Прохладная влага показалась божественным нектаром. Я кивнул, давая знак, что достаточно.

— Спасибо. — прохрипел я наконец. — Чувствую… будто меня молотили цепом. Но вроде цел.

— Это уже хорошо. — она поставила кружку на пол. Ее глаза стали серьезными. — Я хотела тебя поблагодарить. За все. Капитан Горст… он всем рассказал. О вашей миссии, о том, что вы сделали… и какой ценой. — ее голос дрогнул. — Город бы не устоял без вас. Мы все… мы все в неоплатном долгу.

Рассказал всем? Интересный ход со стороны капитана. Сделать из нас героев, мучеников. Это сплачивало людей, давало им точку опоры, но и делало нас с Эдварном очень заметными фигурами. Хорошо, что он умолчал о моих «чудесах», приписав все доблести отряда.

— Я рад, что город уцелел. — сказал я искренне. — Это главное.

Наш тихий разговор разбудил Орна. Он вздрогнул, его глаза мгновенно открылись, в них не было и следа сна — лишь мгновенная, обостренная бдительность. Увидев, что я бодрствую и разговариваю, его лицо озарилось таким облегчением, что у меня к горлу снова подкатил комок.

— Проснулся, сорванец! — просипел он, хватая мою руку и сжимая ее так, что кости затрещали. — Думал, придется тебя хоронить рядом с теми… — он не договорил, махнул рукой, смахивая скупую, предательскую слезу, выкатившуюся из уголка глаза. — Черт бы тебя побрал! Заставил старого дурака седые волосы рвать от переживаний!

Он не сдерживал эмоций, не пытался казаться суровым. Он просто крепко, по-отцовски обнял меня, стараясь не задеть раны. Я почувствовал запах древесной стружки, дыма и чего-то неуловимо родного, что заставило меня на миг забыть о боли и имперских угрозах.

— Выдохни, старик. — я похлопал его по спине. — Все уже позади. Я цел. Немного потрепан, но цел.

Орн отстранился, внимательно, придирчиво оглядев меня с ног до головы, будто проверяя, все ли я там на месте.

— Горд я тобой, мальчишка. — сказал он тихо, но так, что каждое слово било в самую душу. — Невероятно горд. Из жалкого неудачника в спасители города… Кто бы мог подумать.

Больше он ничего не сказал. В его словах не было пафоса, лишь простая, суровая правда, и от этого она значила в десять раз больше.

Решив, что лежать здесь больше не имело смысла, я осторожно приподнялся, откинув грубое шерстяное одеяло. Голова закружилась, тело взвыло от протеста, но я уперся руками в тюфяк и заставил себя сесть. Орн тут же подал руку, помогая встать на ноги. Пол под ногами поплыл, но я устоял. Ноги слушались, пусть и неохотно.

К нам уже шел лекарь с лицом, вымотанным до предела. Он молча, привычными движениями провел быстрый осмотр: потрогал лоб, проверил повязки на боку, заглянул в глаза.

— Жив. — констатировал он без эмоций. — Ходить можешь? Шатает?

— Шатает, но выдержу. — буркнул я.

— Повезло тебе, парень. — лекарь покачал головой. — Очень повезло. Если бы не то зелье, что дал тебе имперский господин… Вряд ли бы ты выкарабкался. Раны были серьезные. Теперь же — чистое истощение и легкое воспаление. Отлежись пару дней, и будешь как новенький.

Кивнув в знак благодарности, я попрощался с Линой, которая осталась помогать дальше — ее глаза снова стали печальными, когда она смотрела на других больных. Мы с Орном, медленно, ковыляя, как два раненых журавля, двинулись к выходу из лазарета. Нас провожали взгляды — полные благодарности, надежды, а у некоторых — и черной, невысказанной зависти к тем, кто смог подняться и уйти, пока они были прикованы к своим тюфякам.

Дорога домой показалась вечностью. Город, который мы отстояли, был похож на гиганта, избитого до полусмерти. Повсюду сновали люди, кто-то просто сидел у порогов своих домов с пустыми, отсутствующими глазами. Но был в этой разрухе и странный, едва уловимый дух — не победы, но выживания. Стойкости. Люди, увидев нас с Орном, кивали, некоторые кричали слова благодарности. Новость о нашем подвиге действительно облетела весь город.

И вот наш дом. Снаружи он выглядел даже неплохо — стены стояли, дверь, которую мы починили, держалась. Но когда мы зашли внутрь, я не мог сдержать легкого вздоха. С потолка, сквозь дыры в недоделанной кровле, лился тусклый утренний свет, подсвечивая плавающую в воздухе пыль.

Но сейчас это меня не раздражало. Наоборот. Рутинная, понятная работа была именно тем, что мне было нужно. Чтобы переварить ужас битвы, заглушить боль потерь, отогнать тревожные мысли об Империи и Творцах. Нужно было делать дело. Простое, земное, настоящее. Но перед этим стоило набраться сил.