Дом шизов (ЛП). Страница 9

Рассвет только-только забрезжил, когда Ньют разбудил Кейшу и ее сына, объяснил ситуацию, а затем последовал за Терри в его лачугу, которая была идентична той, что они только что покинули. Правда, она была немного более обжитой. Несколько старых потертых стульев, несколько фотографий людей, прибитых к стенам, стойкий запах тела. К счастью, они ели на улице, в прохладном утреннем воздухе, с Терри и его женой Марией. Она была тихой, суетливой и говорила что-то не совсем понятное - больше всего ей нравилось слово "фиолетовый". Бедная женщина была явно дальше на пути Вспышки, чем ее муж.

— Мы думали, они уже несколько дней назад забросили это место, — сказал Терри, откусывая кусок жареной говядины. Их соседские посиделки состояли из костра с кусками мяса, насаженными на концы палок и зажаренными над пламенем. Судя по всему, это были говядина и курица, хотя Ньют об этом и не спрашивал. Впрочем, ему было все равно. Вкус был восхитительным - он ел уже третий кусок и не собирался останавливаться в ближайшее время.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Кейша, отламывая кусок почерневших коровьих внутренностей и скармливая его Данте.

Терри пожал плечами. 

— Ну, понимаешь ли... Изначально все это было задумано как гражданская служба, в те времена, когда у высших чиновников было время беспокоиться о чем-либо, кроме спасения собственных шкур. Но когда нас стало много, они перестали подвозить людей. Говорят, они просто сжигают их в огромных ямах на восточной стороне города. Мария говорит, что это там, потому что ветер обычно дует с запада. Они не хотят, чтобы в городе весь день пахло горящими телами.

— Они фиолетовые, — сказала в ответ Мария с набитым ртом. — Они все фиолетовые. Фиолетовые, когда входят, фиолетовые, когда выходят.

Глаза Кейши расширились.

— Черт, женщина. Что ты... — Она остановилась, прежде чем сказать что-то, о чем потом пожалеет, как будто на время забыла, что так бывает - люди теряют рассудок. — Извините, — пробормотала она себе под нос.

— Фиолетовые. — Мария произнесла это с тоской, глядя в огонь. Она была сильной женщиной с мозолистыми руками и обветренной кожей, её волосы быстро становились седыми. Терри выглядел примерно так же, только его волосы были чуть короче, а на макушке виднелась лысина. Если бы он не представил ее как свою жену, Ньют мог бы подумать, что они родные брат и сестра.

— Но потом появились вы, — продолжил Терри, игнорируя реплику Кейши. — Мы видели грузовик, видели, как вы выходили, как они вели себя как последние ублюдки. Видели, как уехали. Тогда мы бросились в город предупредить людей, но они уже всё знали. Знали, кто вы. Странные времена становятся ещё страннее.

Ньют думал об этом, пережевывая пищу так, словно подобное никогда больше не повторится. 

— Не понимаю, кому я вообще нужен. Я не иммунный, в отличие от большинства остальных. Меня просто таскали с собой как контрольный образец, чёртов подопытный кролик. Когда я подхватил Вспышку, мои дни важности давно закончились. Кто знает. Наверное, им просто нужно знать, чем я кончу, чтобы дописать их тупой отчёт, который никто никогда не прочтёт. — Он задумался об упомянутом Терри городе и о том, как может выглядеть такое место.

Кейша встряла в разговор:

— Вы, кажется, как и мы, ещё в начале пути. А где все те, кто дальше, особенно те, кто уже за Чертой? — Она бросила быстрый виноватый взгляд на Марию.

— Все может стать... довольно жестоким, — ответил Терри. Он посмотрел на кусок обугленной говядины, который только что был готов отправить в рот, и опустил его с выражением отвращения. Ньют не очень хотел знать, какое знание или воспоминание привело к такому изменению. — Некоторые из них находятся рядом, и с ними нужно быть осторожными. О некоторых заботятся. Некоторые заботятся о себе сами. И раз в неделю или около того собирается группа людей - вроде нас, а не вышестоящих, - которые собирают самых тяжелых и тайком вывозят их из Дома. Я не знаю, куда они их забирают и что с ними делают. И не хочу знать.

Он бросил недоеденную говядину обратно на свою тарелку. Несколько секунд он боролся со слезами.

— Мы живем в аду, — тихо сказала Кейша, едва слышно за треском пламени.

Ньют устал. Терри постучался в их дверь по меньшей мере за пару часов до рассвета, и не сказать, что до этого момента Ньют спал как сытый и упитанный младенец, учитывая голый деревянный пол и незнакомую обстановку. Он закрыл глаза, желая лишь одного - подползти поближе к огню, свернуться калачиком и проспать весь день. Просто в данный момент мир сновидений казался более приятной перспективой, нежели услышать от Терри хоть что-нибудь еще. Взгляд, которым он смотрел на мясо... Потерянный тон в его голосе, когда он сказал, что какая-то группа собрала конченных шизов и куда-то их увезла. Все это было так зловеще. Так угнетающе. Его будущее.

— Ты выглядишь так, будто тебе не помешало бы вздремнуть, — сказала Кейша.

Ньют только кивнул, нарочно пробормотав что-то невразумительное.

Мария закричала.

Ньют резко очнулся и посмотрел на нее. Она вскочила на ноги, глаза расширились от ужаса, она издавала истерические вопли, словно кто-то высыпал семейство пауков на спину ее рубашки, и размахивала руками, как разбушевавшаяся горилла.

— Мария! — крикнул Терри. Он подполз к ней, схватил за одну из ее раскинутых рук, попытался притянуть ее обратно к земле. Но она отмахнулась от него, ударив его по лбу.

—— Она была фиолетовой, как вы не понимаете! — Она застыла, уперлась кулаками в бока, как ребенок, требующий чего-то от родителей, и окинула каждого из них пристальным взглядом. — У меня даже не было возможности вырастить ее! Как я могла? В этом грязном мире? Как я могла осмелиться? Лучше фиолетовой, чем безумной! Лучше фиолетовой, чем съеденной каким-то проклятым шизом! Лучше фиолетовой, чем быть схваченной ПОРОКом и брошенной в клетку! Как животное!

Слова сыпались из нее, одно за другим, пока не слились в длинную безумную речь. Она втянула воздух, затем издала последний рев, ее лицо покраснело и раздулось, как вареная виноградина.

— ФИОЛЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТОВЫЙ!

Мария бросилась в огонь. Крича теперь больше от боли, чем от ярости, она шлепала по горящим поленьям, раскаленным углям, пеплу, ставшему серым, но все еще тлеющему от сильного жара. Ньют видел, как ожоги плавят ее кожу - прямо перед ним, настолько шокированным, что он не мог помочь. Её лицо исказилось от боли — и в то же время на нём читалось полное безразличие.

Терри схватил ее с такой силой, что они оба, кувыркаясь, выкатились из огня и отлетели на несколько футов. Ньюту пришлось отклониться влево, чтобы избежать столкновения с их телами. Когда он оглянулся через плечо, Терри смахнул голыми руками остатки пламени, которые попали на ее одежду. И на волосы тоже - они обгорели и покрылись сажей. Пахло ужасно.

Кейша крепко прижалась к Данте, уткнувшись лицом в его грудь, и зажмурила глаза, словно от того, что она не видит, все пройдет. Терри перестал колотить жену, теперь просто обнимал ее тело и смотрел на нее, тяжело дыша; слезы текли по его лицу, но он ничего не говорил. Мария лежала неподвижно, молча, как-то бесшумно всхлипывая.

Желудок Ньюта стал кислым, усталость исчезла. Он не знал, насколько сильно она обгорела, но что-то подсказывало ему, что на соседней улице, рядом с продуктовым магазином и боулингом, нет больницы "Дом шизов".

Терри наконец ссутулился сбоку от Марии, скрестил ноги в форме кренделя, плечи ссутулились, предплечья лежали на коленях, руки болтались, как украшения. Он бросил на Ньюта взгляд, который говорил обо всем. 

Не спрашивай.

Не то чтобы ему это было нужно. Окно в жизнь Марии немного прояснилось, часть грязи смылась. Оставалось только гадать, что было тяжелее. Безумие, которое потребовалось, чтобы убить собственного ребенка, или безумие, которое стало результатом убийства собственного ребенка. И на каком этапе Вспышка влезла в это дело? Ньют не имел права знать, и поклялся себе, что никогда не спросит.