Там, где обитает чудовище… (СИ). Страница 17

Только и в своей комнатке девушка не чувствовала себя защищенной, грудную клетку давило тягостное ощущение чего-то неотвратимо приближающегося, чего-то опасного и дурного. Зябко поежившись, горожанка в ванной скинула на пол грязную сорочку и залезла в бадью, ей нестерпимо хотелось хорошенько вымыться.

…Только проходя мимо небольшого навесного зеркальца, Ясень-Ра не заметила, как вместо половины лица в отражении мелькнули кости, в пустой глазнице замерцал фиалково-фосфорный огонек.

Глава 18

Следующий день выдался очень тяжелым для Ясень-Ра, и совершенно не по причине случившейся трагедии, о какой шептались по всем углам Заводи, нет-нет, да косясь на бледную, будто своя собственная тень, девушку. Благодаря показательному наказанию лорда в нее хоть и не тыкали пальцами и не обвиняли в лицо, как и не пытались напасть, слава предкам, а все равно перемывали горожанке ноющие кости. В тягостном настроении Ра был повинен хозяин.

Поутру горожанка по обыкновению собрала почтовую сумку, огорчилась, не обнаружив в ящике ни одной записки, и поплелась к лордовскому кабинету, только хозяин сам вышагнул к ней навстречу, понукая Ра отступить в коридор и не разрешая заглядывать в нутро помещения, огорошил — на сегодня она полностью свободна и может заниматься чем хочет. Только лорд настоятельно попросил не ввязываться ни в какие работы и тем более скандалы, а провести этот день в свое удовольствие дома за чашкой чая да какой-нибудь хорошей книгой, чем, несомненно, вызвал в горожанке одни сплошные неприятные подозрения.

— А как же весточки? — шепнула непослушным губами Ра. — Их отчего-то сегодня нет совершенно, но…

— Оставь это! — непреклонно заявил лорд и неприятно ошарашил. Оказывается, он уже отдал приказ своему посыльному отнести весточки в почтовое отделение, где с этого момента и будут забирать горожане свои пересылки. — Иди домой, Ясень-Ра, — мягко. — На сегодня у тебя нет работы.

Лорд точно хотел добавить нечто еще, но отчего-то не стал, плотно сжались мужские губы, хлопнула створка. Ясень потопталась на месте растеряно, воя про себя от снедающей тоски и ощущения надвигающегося горя, все же последовала приказу милорда, по пути не заговаривая ни с кем, только вежливо махнула строгому Алво-Керру да понадеялась, что при возможности удастся в скором времени свидеться с Ольх-Дубой, уж очень нравился ей хозяин таверны, именно как человек, а настоящих людей, добрых и бескорыстных, в Туманном почти и не осталось.

…Только на краю сознания холодила предвестница-горечь — более никогда она не увидит ни хозяина таверны, ни хорошего стража Алво-Керра.

Время до темноты она провела в каком-то тревожном ожидании, не стала ни обедать, ни ужинать. Только при мысли о еде к горлу девушки подкатывал тугой комок тошноты. Умывшись и переодевшись в самую лучшую из своих новых сорочек, и сама не ведая, отчего выбрала именно ее, кружевную да легкую, Ра прилегла на постель, медленно погружаясь в дремоту и надеясь: следующий день будет чуточку лучше, и вместе с тем знала: не будет более ничего.

Кабинет Аида-Генеса

Перед Генесом стояла распахнутая почтовая шкатулка и развернутый свиток с подробнейшей информацией о Ясень-Ра, согласно которой девушка о себе ничего не знала до десяти лет. В этом возрасте ее едва живую нашла в лесу старая торговка, вырастила и выходила, собственно, именно то и сообщала о себе сама молодая горожанка. Монотонно постукивая пальцами по дереву стола, Аид отрешенно смотрел в сторону. Его волновал вопрос: отчего девушке досталось именно это имя, так созвучное с именем его покойной невесты? И оказалось, когда торговка выхаживала горящую в лихорадке «находку», нечто такое она безустанно шептала в бреду. Ра… С…Се… Яс… Вот и вошло Ясень, а затем и фамилия Ра.

Опустившийся на город вязкий туман всколыхнулся порывом закрутившего его сильнейшего неспокойного неестественного ветра, созданный в союзе стихии и магии, вздыбился к небу, завыл надсадно и разом исчез, открывая две луны — кроваво-алую и ярко-горящую. Вместе с проклятым туманом взметнулось в груди Аида тоскливое сожаление, заменяясь жесткой решимостью.

Пора. Тянуть больше нельзя.

Послал Алво-Керру магический маяк, согласно которому все находящиеся в Заводи стражи под предводительством Керра прямо сейчас выступят на улицу, принимаясь стеречь покой мирных горожан и не допуская проникновения никого на улицы.

Неторопливо поднявшись, лорд тяжелой поступью взошел в мансарду, где уже все было подготовленно к неприятному акту. Ритуальный рисунок венчал знатную часть пола с картой древней пико́вой дамы, расставлены свечи и гадальное зеркало, алые ленты, поблескивал в отсвете луны клинок.

Тяжело вздохнув, Генес твердо вступил в начертание и уселся в центре немыслимой звезды, аккурат напротив зеркала и карты. Он крепко зажмурился, испытывая толику страха, но то нормально, то человечно. Пальцы перехватили рукоять кинжала, уверенно рассек ладонь, окропляя зеркало, рисунок, ленты своей собственной кровью, затем впечатал ладонь в карту.

Зашептали мужские губы слова призыва, зазвучали потусторонние голоса, колокольный звон обжег слух с тихим вопросом самого магического, запятнанного уродливой волшбой мироздания:

— Чего ты хочешь, проклятый хозяин проклятых земель?

— Исправить и искоренить зло. Вернуть простым людям покой.

— Исправленья? Готов ли ты заплатить за это кровавую дань?

— Готов. Бери все что хочешь.

…Две алые ленты засветились потусторонним светом да метнулись к рукам лорда, обвивая их и проникая в кожу, завладевая венами, причиняя немыслимую боль. Генес откинул голову, захрипел, и тут же все прекратилось. Ленты змеились и колыхались в такт леденящему ветру, оставляя обещание в случае неудачи и трусливости превратить целый город в пепелище, а виновных — царствовать костлявой рукой на его прахе. Генеса передернуло от подобных перспектив, но он остался верен своему желанию. Кто, если не он?..

— Да будет так, — благословление. — Зови.

Голоса исчезли, обращая окружающие звуки в мглистое безмолвие. Стены и пол блестели от изморози. Тихий вздох с клочками пара — и хозяин заводи властно воспел песнь призыва, громовым тоном печатая последние:

— Приди на мой зов, черная леди. Предстань пред очами. Я тебя зову, лорд Туманной Заводи, и имя мне — Аид-Генес!

Комната Ясень-Ра

Ясень металась в мучительном бреду, ей было так плохо, что несчастной хотелось кричать, только она не могла ни проснуться, ни двинуть рукой. Ее будто тянуло ко дну, дробило и корежило, грозя уничтожить не только сознание, но и хрупкое тело; где-то там наверху, в мире живых забрезжил тонкий лучик света, змейкой ринулся к Ра, окутывая изможденную девушку в тонкое покрывало, сотканное из туманной паутинки, и потянул вверх. Издалека доносился увесистый голос, напитанный несгибаемой властью, незыблемой твердыней и ломающим приказом. Устав бороться непонятно с чем, Ра повисла в шелковых путах, позволяя вытянуть себя из омута тьмы и вынести на тусклое свеченье. Миг — пространство вокруг нее замерцало, выплевывая полупрозрачную Ясень сквозь коридоры гадального зеркалья на обозрение ледяных глаз.

Аид посерел, завидев полупрозрачную напуганную хрупкую девушку в коконе клетки. Последняя надежда лорда угасла полуночной звездой.

Взметнулись полы сорочки, открывая стройные призрачные ноги; взгляд призывателя потемнел.

Девушка испуганно оглядывалась, абсолютно ничего не смысля в происходящем, завертелась вокруг своей оси, ринулась в сторону, натыкаясь на твердь, жалящую эфемерное женское тело. Медленно обернувшись, она озадаченно, с некоторой внутренней обреченностью да обидой взглянула на лорда сверху-вниз.

— Здравствуй, Ясень-Ра, — вымолвил он тихо. — Мне жаль видеть тебя при таких обстоятельствах.