Перекресток воронов. Страница 5

– Три из этих дорог, включая нашу, это твои дороги одинокого ведьмака, это судьба, которую ты выбрал, выходя на большак из Каэр Морхена. Если ты двинешься по любой из этих трех дорог, если такое решение примешь, то мы расстанемся. Но если ты выберешь четвертую дорогу, то выслушаешь мое предложение.

Вороны каркали.

– Я, как ты наверняка уже заметил, в годах. Добавлю от себя, что крепко в годах. Ты бы удивился, насколько крепко. А еще я – и это тоже видно, и скрыть это невозможно – калека. Мои дни ведьмачьей славы сейчас уже песня прошлого. Не встану уже на большак с мечами, свет моих клинков, так сказать, не рассеет уже мрака. Но мрак существует, и чудовища все еще грохочут ночами. Ты можешь выйти им навстречу и победить их. Люди, которым угрожают чудовища, ждут твоей помощи.

Верно, я тут ударился в поэзию, а ты ждешь предложения. Вот оно: предлагаю тебе сотрудничество. Я был известен тут, в Каэдвене, и известен по сей день, никогда не жаловался на нехватку клиентов, и до сих пор люди просят у меня помощи, которой я им оказать уже не могу. Но ты можешь. Я к тебе присмотрелся и говорю: замени меня, Геральт. Вместо того, чтобы голодным блуждать по трактам, поселись у меня. Воспользуйся моей славой, и работы у тебя будет вдосталь. А после работы тебе будет куда возвращаться. И где зимовать. Я же… Я буду счастлив, что кто-то продолжает мое дело. А также, не скрою, рад буду тому, что кто-то поможет мне с содержанием в старости.

Ты не обязан решать немедленно. Пока достаточно будет, если дальше поедешь не один, а вместе со мной. Составишь мне компанию еще какое-то время. Согласен?

– Ну, чтоб я знал… Согласен.

– Тогда в путь. Оставим воронам этот перекресток.

Вороны попрощались с ними карканьем.

– Не обижайся, – Хольт обернулся в седле, – но настаиваю на том, чтобы в моем присутствии ты изволил выражаться хотя бы в меру прилично. В особенности не говорил «позырить» и «ну, блин».

Глава третья

Как обычно, первыми внимание на них обратили коты и дети. Коты, которых на окраине городка было великое множество, неохотно уступали дорогу, отходя же – оглядывались и шипели. Дети бежали по домам с плачем и воем, бросив все то, с чем играли, в основном – кучи засохшей грязи.

Кроме котов и детей никто из жителей городка Спинхэм не обратил на въезжающих ведьмаков ровно никакого внимания. Можно было подумать, что всадники в черных плащах с мечами за спиной въезжали в Спинхэм настолько часто, что совершенно перестали кого-либо интересовать.

Престон Хольт знал город, знал, в какой конюшне оставить коней. Дальше они двинулись пешком, грязноватой улочкой, распугивая очередных котов и очередных малолеток.

– Большой господин, – пристала к Геральту сидящая под стеной побирушка с младенцем в подоле. – Большой господин, дай грошик… На молочко для ребенка…

Хольт не успел отреагировать, как Геральт уже выудил из кошелька и бросил бабе марку; та рассыпалась в благодарностях. Хольт молчал еще с полсотни шагов, потом остановился.

– Ты не большой господин, – процедил он, глядя Геральту прямо в глаза. – Зато ты большой дурак. За марку можно купить надой с двенадцати коров. Тебе, как вскоре лично убедишься, за уничтожение чудовища попытаются заплатить лишь немногим больше. А убить чудовище предполагает несколько больше усилий, чем клянчить милостыню да скалить испорченные зубы. А ребенок уж точно взят напрокат у подружки, которая сейчас сидит в корчме и ждет клиента, чтоб ему за пол-марки отсосать в сортире. Я тебя предупреждаю, не ходи больше этой улочкой; если еще раз тут появишься, над тобой все долго смеяться будут.

На какой-то миг Геральт испытал желание возразить Хольту, огрызнуться, посоветовать отцепиться и не лезть не в свои дела. Но не сделал этого. Как-то интуитивно признал Хольта старшим по статусу, практически наставником. Может быть, оттого, что Хольт необычайно напоминал Весемира. Поведением и речью. Физически же, впрочем, весьма отличался.

Перед ними показались беленные известью колонны храма, под которыми сгрудилась целая армия побирушек обоего пола. Храм уже много лет как был покинут и не действовал, но побирушки все еще сидели там. И протягивали руки за подаянием. По привычке.

Хольт предусмотрительно перетащил Геральта на противоположную сторону улицы.

– Знаешь, отчего нас называют ведьмаками? – спросил он. – Потому что мы дети ведьм.

– Ну, блин… – Геральт осекся. – В смысле, что еще за вымысел? Ведьмаки от ведьм. Да я тебя умоляю.

– Ты можешь воспринять это как шутку, но я говорю тебе чистую правду. Первые ведьмаки были детьми женщин с неконтролируемыми магическими способностями, которых и звали ведьмами. Они были не вполне в своем уме, и охочие юнцы нередко пользовались ими для сексуальных утех. Дети, результат таких развлечений, чаще всего выбрасывались. Или подбрасывались. А из приютов и сиротских домов, бывало, попадали в ведьмачьи школы.

– Да прям. Ты это выдумал. Не было такого.

– Было. Все мы, ведьмаки, происходим от умственно отсталых девок. Тебя это не веселит?

– Абсолютно нет. Потому что такого просто не было.

– Было, было. Но очень давно! Теперь под храмами ведьм не встретишь. Чародеи извели всех. Ха! Ничто не вечно.

Чем ближе к рынку, тем более людными становились улицы. Для Геральта это было внове. Он не привык к толпе, плохо себя в ней чувствовал. Его раздражал шум. Дыхание начинало перехватывать, а вонь становилась все более несносной. Воняло дымом, горелым жиром, гниющими фруктами, навозом и черт его знает, чем еще.

На рынке им пришлось пробираться сквозь ряд лотков и толпу покупателей. Здесь Геральта тоже подстерегали новости и неожиданности. А потом и восхищение. Он и не догадывался никогда, что на свете существует столько ремесел и что такое разнообразие товаров выставляется на продажу. И что находится столько желающих все это купить. Ремни и кожаные изделия, глиняные горшки с глазурью и без, меховые шапки, полушубки, постолы, вышитые платки, медные сковороды, грабли, вилы, черенки для мотыг – и калачи, калачи, калачи.

Хольт на чудеса на прилавках не обращал ни малейшего внимания. Однако в какой-то момент он вдруг перестал проталкиваться сквозь толпу и схватил Геральта за рукав.

– Глаза вниз, – прошипел он яростно. – Глаза вниз, не пялься.

– А чего?

– Чародейки.

Геральт послушно отвел взгляд. С неохотой. Две женщины у прилавка с янтарной бижутерией притягивали взгляд поистине магнетически. Богатыми нарядами. И красотой как с картинки.

– Они, – разъяснил Хольт, когда те уже остались далеко позади, – обычных людей держат за быдло, а ведьмаков ненавидят. Скандал готовы раздуть в любой момент, а любопытный взгляд могут посчитать для него поводом. Ну и лучше, чтобы они не учуяли наших медальонов.

Хольт остановился перед солидным домом, над дверями которого была прибита вывеска. Рисунок на вывеске, достаточно удачный, представлял сирену с выдающимся бюстом. Надпись под сиреной гласила «Лорелея».

Хольт схватился за дверной молоток и энергично застучал в дверь. Весьма энергично.