Перекресток воронов. Страница 18

– Сюда. – Седобородый показал дорогу. – За мной.

Они вошли во двор, потом по хлипкой лесенке на галерею. Здесь седобородый остановился, закрыл нос рукавом.

– Туда, за дверь, – произнес он неразборчиво из-за рукава, указывая направление.

И сбежал, чуть не упав с лесенки.

Ведьмак уже издалека почувствовал отвратительный, душащий запах гнили, так что вид медика в прихожей его не удивил. Профессию безошибочно выдавала кожаная маска с длинным птичьим клювом и стеклянными вставками для защиты глаз.

При виде ведьмака доктор что-то сказал, но из-за птичьей маски понять его было невозможно. Осознав это, он вышел на галерею, поманив Геральта за собой. На галерее стянул маску, вытер вспотевшее лицо. Оказался очень молодым.

– Медицина там бессильна, – выдохнул он и махнул рукой. – Бесполезно протирание уксусом, серой окуривать тоже бессмысленно. Там работает черная магия. Сглаз, проклятие, без вариантов.

– Можно чуть понятнее?

– Можно. – Медик сощурился. – Конечно можно. Доложу вам понятным языком, что происходит. Там, в комнате, наш бургомистр, его супруга и трое детей, в том числе один малыш в люльке. Три дня назад заражены черной магией. Воистину ужасным способом. Мазь какая-то, что-то вроде живой смолы, постепенно покрывает их тела. Заражение прогрессирует и медленно убивает. Может и уже убило… Вы ведьмак, я вижу. Но как вы там хотите помочь? Что можете сделать своими мечами?

– Скажу, когда увижу.

– В самом деле? Войти туда хотите? В комнату?

– В комнату.

Лекарь ужаснулся, замахал руками, казалось, что он хочет протестовать. Потом передумал.

– Пойдемте, – пробубнил он из-под маски, которую снова надел. – Сюда.

В комнате было темно, гнилостный смрад душил, щипал глаза. Слышен был тихий плач детей, однотонное завывание женщины.

Медальон Геральта сильно задрожал.

О люльку он чуть не споткнулся, та стояла прямо у него на дороге. Внутри лежал трупик ребенка. Весь покрытый черным неровным налетом, какой-то уже засохшей мазью. Словно черная кукла.

Бургомистр – а это явно был он – сидел в кресле со спинкой. До середины тела, от ступней до пояса, был покрыт этой же черной мазью. Мазь, казалось, двигалась. Геральт подошел ближе. Действительно, она пульсировала и дрожала, выбрасывая подвижные отростки.

Женщина лежала поодаль, в углу, обнимая двоих плачущих детей. Тоже заходилась в рыданиях. И на ней, и на детях был виден тот же черный налёт.

Невзирая на предостерегающее бурчание медика, Геральт подошел еще ближе. Присел вблизи бургомистра.

– Спасите, – выдавил из себя бургомистр, протягивая руки. Геральт предусмотрительно отодвинулся. – Спасите… Детей…

Словно бы слыша его или реагируя на движение, черный налёт ожил, запульсировал и пополз, покрыв бургомистра еще на несколько дюймов. Бургомистр громко застонал. Женщина в углу заголосила, дети закричали.

Геральт достал кинжал, собрал капельку налета самым кончиком лезвия. Встал, отступил. Вышел вместе с лекарем.

– Ну вы видели, – констатировал факт медик, стянул маску, вытер лицо. – Видели собственными глазами. Это сверхъестественная сила, черная магия, а то и похуже, демоны или еще чего… А видели на полу мою трость и перчатки? Пришлось снять, бросить, ибо субстанция эта на них попала и росла, росла, я едва успел… Да что я, собственно, говорю… Гляньте на свой нож.

Капелька мази, что была набрана на самый кончик кинжала, теперь покрывала уже без малого дюйм лезвия. Мазь жила, вздымалась, выпускала вьющиеся отростки.

– Когда это полностью покроет и задушит тех людей, – угрюмо сказал медик, – может двинуться дальше. В поисках новых жертв.

– Нет. – Ведьмак покачал головой. – Ибо это и впрямь выглядит как чары – проклятья, сглаза или порчи. Наложенные только на этих людей. Чары убьют их здесь и угаснут.

– Но их все равно убьют, говорите. Это значит, для бургомистра и его близких спасения нет. Ну тогда я бы все же советовал сжечь дом.

Они вышли во двор.

Собравшихся у ворот застали в возбуждении. Сразу заметили, что сюда на вожжах приволокли связанную девочку с разбитым носом. Лет, на глаз, неполных пятнадцати.

– Проклятие, – ораторствовал один из жителей, тот, что держал девочку на веревке, – как известно, снимает лишь смерть того, кто проклятье навел. С той девкой, что мы повесили, ошибка вышла, ибо она висит, а проклятье все еще действует. Но девка та все одно знахарка была и травница, так что много мы и не потеряли, и нечего слезы по ней лить. А теперь есть у нас вот, другая, той знахарки родня, она и есть виновница точно, ибо кто, как не она. Так что в петлю ее! Вот увидите, ее смерть проклятие и снимет.

– А если не снимет? Если снова невинную вздернем?

– Дом сжечь надо, – вмешался медик. – Сжечь. Это единственное спасение.

– Рехнулся? Застройка плотная, полгорода спалим!

– Так что ж делать?

– Так ведьмак же тут есть! – закричал седобородый. – За этим же мы гонца и послали, разве не так? За ведьмаком же? Ну так вот и есть у нас теперь ведьмак! Он в чарах разбирается! Его послушаем…

– Ведьмак, – бросил худой мужчина в черной рясе, – молодой чего-то. Опытом, я так понимаю, не отягощенный?

Геральт не счел нужным отвечать.

Мужчина в черной рясе подошел к Геральту, очень близко. На шее у него болтался на цепи какой-то священный знак.

– Здесь не ведьмак безусый нужен! – От мужчины страшно несло спиртным, как перегаром, так и свежевыпитым. – Здесь молитва нужна!

– С утра вы молитесь уже, милсдарь проповедник, – гневно заявил седобородый, – и ничё не добились. Что скажете, господин ведьмак? Возьметесь помочь, спасти?

– Спасать? – снова дыхнул водкой жрец. – Он? Хотелось бы знать как. Да по правде сказать, и не хотелось бы, что мне с того любопытства. Молитва. Только молитва, говорю вам. Но сперва девку повесить!

Седобородый, очевидно, старший из советников, пошептался с остальными.

– Нанимаем вас, юный ведьмак, – сказал он наконец. – Мы, значится, власть здешняя. За триста марок. Но оплата только тогда, когда у вас получится. Когда результат будет, значится.

– Это само собой. Заказ ваш принимаю.

– Если как-то помочь надо, поможем, дадим вам сразу, ни в чем не откажем. Только скажите, что вам нужно?

Ведьмак указал на девочку.

– Она.

Искать не пришлось ни долго, ни далеко, выручил помогающий в таких случаях эликсир под названием Трясогузка. И наблюдение за образцом мази на клинке кинжала.

– Там, над ручьем, – спросил Геральт у все еще спешащей за ним девочки. – Чей это дом? Да говори же громче, я тебя еле слышу.

– Красильщицы… Бывшей…

– Спасибо. А теперь беги домой. И не дай им снова себя поймать!

Хата стояла на самом краю – на самом бедном краю – городка, среди зарослей ольхи над ручьем. Если это был и вправду дом красильщицы, то слово «бывшей» очень бросалось в глаза. Не было видно сохнущих пучков шерсти и пряжи, на рядах давно нетронутых кувшинов на крыльце потеки пигмента высохли и поблекли.

Он вошел. Дверь скрипнула. В сенях паутина опустилась на его лицо, видать, немного тут бывало гостей в последнее время. Полно было горшков, котелков и прочих красильных принадлежностей. Тянуло уксусом.

В комнате было светло и неожиданно чисто.

В кресле-качалке с плетеной спинкой сидела женщина. На вид лет сорока. Но он мог и ошибаться.

Какое-то время они смотрели друг на друга молча.

– У тебя смерть на лице, – сказала женщина. – Я и не обманывала себя, – продолжала она, не переставая медленно качаться на кресле. – Знала, что кто-то вроде тебя здесь появится. Горожане тоже в конце концов могли меня выследить… Может даже и лучше, что это такой, как ты.

Он не ответил.

– Бургомистр, – заговорила она вновь, после длительной паузы, – убил у меня сыночка. Сбил конем, пьяный. А потом запугал, сунул деньги. Я взяла, он и подумал, что конец на том, вопрос решен. А я долго ждала. И наконец раздобыла – и не дешево – знание и способ. Недешево было, а так легко пошло… Взмах рукой и слово… Я была в отчаянии, и средство было отчаянное. Но я не знала, что результат будет таким ужасным… И что жена с детьми пострадают… Дети! И та невинно повешенная девушка. Сейчас я бы хотела все вернуть, отозвать… Спасти их. Я догадываюсь, как.