В оковах судьбы V (СИ). Страница 11

Сжав зубы, молодой волшебник терпел, не обращая внимания на льющиеся из глаз слезы. Стоило положить на рукоять стилета вторую ладонь, как пришло облегчение. Теперь поток энергии шел уже по обеим рукам. Боль несколько ослабела, но затем вновь усилилась, заливая тело и разум начинающего тёмного мага раскаленным металлом страданий.

Стараясь не отпустить пульсирующую в такт сердца рукоять стилета, Симус прикрыл глаза и заставил себя дышать. Каждый глоток воздуха сейчас казался ему обжигающим. По телу бежали крупные капли пота, а одежда взмокла и прилипла к спине.

Неожиданно всё прекратилось.

Открыв глаза, Финниган осознал, что на кровати осталась лишь серая пыль, повторяющая очертания Гермионы, считанные минуты назад лежавшей тут, а клинок стилета на четверть погрузился в тонкий матрас. Пальцы, сжимавшие рукоять, горели от напряжения. Мальчику едва удалось заставить себя отпустить артефакт.

Стоило сделать это, как ноги подкосились и он рухнул на колени, хватая ртом кажущийся сладким холодный воздух.

Повернувшись, Симус облокотился спиной на край кровати и вытер рукавом рубашки со лба пот. Руки Финнигана дрожали, а ноги практически не ощущались, став ватными.

— Я думала, что ты так и не сможешь, — раздался в камере голос Джоанны, гулким эхом отразившийся от каменных стен, — Почти час стоял перед койкой…

Тени, быстро обретшие плотность и налившиеся чернотой, собрались в стройный силуэт, превратившийся в вампиршу. Девушка задумчиво смотрела на мальчика, словно бы видела его впервые. Переведя взгляд на кровать за спиной Симуса, Джоанна покачала головой.

— Даже Поттеры, на что скоты, но детей учили убивать в ритуале только с пятнадцати лет, — А с десяти — заклятиями. Это проще. Когда отнимаешь жизнь магией, а не честной сталью и рукой, всё ощущается иначе. Как огнестрельное оружие магглов. Оно изменило войну. Мужчины перестали быть воинами, превратившись в мясников. Ведь, убить в схватке один на один, используя лишь своё мастерство и клинок, это не выстрелить в безликий силуэт в сотне метров от тебя. Когда схватка на расстоянии удара — ты видишь глаза своего врага. Его лицо. Ты осознаешь, что оборвешь чужую жизнь. Или погибнешь сам. Огнестрельное оружие в этом деле всё упростило… У магов с этим всегда было просто. Заклятия убивали издали. Порой даже не одного или десяток — сотнями. У сильнейших из нас — тысячами и десятками тысяч. Потому все колдуны воспринимали и по сей день воспринимают магглов… материалом. Без огнестрельного оружия они не способны сопротивляться. А мы — можем… — взгляд вампирши сфокусировался на Финнигане, — Но убить в ритуале, глядя в лицо своей жертве… Это иное. Почти как высушить человека, ощущая как его жизнь покидает тело, сердце замедляется, а потом и вовсе замирает. В первые месяцы это сложно. Ты чувствуешь весь процесс и понимаешь чем всё закончится. Это страшно — отнимать чужую жизнь, дабы продлить своё существование. Ущербное, лишенное света и тепла, вкуса еды и радости секса… Я даже прикосновений не чувствую. Мне доступна лишь боль от магических травм и жар огня… Но потом страх отступил. Мне стало плевать. Одним больше, одним меньше… Охота из необходимости превратилась в обыденность. А когда дело перевалило за сотню лет посмертия, появилось удовольствие. Я научилась наслаждаться своей силой, скоростью, беспомощностью жертв и своей властью над ними…

— А потом? — поинтересовался Симус, внимательно слушавший девушку.

Удивительно, но после убийства Гермионы страх перед вампиршей притупился. Не исчез, но оказался не таким острым и более не сковывал волю мальчика.

— А потом я встретила Ревана, — криво усмехнулась Джоанна, — И впервые за всё время посмертия, мне стало действительно страшно. Ведь, даже если бы удалось убить его физически… Тот, кто смог перешагнуть черту жизни и смерти не став нежитью, а обретя новое тело, в состоянии вернуться вновь и предъявить претензии.

— Ты служишь Ревану из страха? — поинтересовался Финниган, решив прояснить для себя этот вопрос.

— Нет, — покачала головой вампирша, глядя в глаза мальчика, — Мы заключили сделку. В тот момент, когда оба находились в дерьмовой ситуации. Мы были выгодны друг другу. Нуждались друг в друге. Ревану требовалась охранница и помощница, а мне — маг, что сможет скрыть моё присутствие от Министерства.

— А теперь?

Осознав, что вновь может чувствовать свои ноги, мальчик попытался встать, но охнул от вспышки головной боли, заставившей его рухнуть на прежнее место.

— У нас обоих была возможность… пересмотреть условия сделки, — спокойно произнесла Джоанна, наблюдая за действиями мальчика, — Но мы оба не стали делать этого. И я, и Реван, держим своё слов.

— Почему? Уважаете друг друга? Или опасаетесь?

Вампирша несколько мгновений молчала, не торопясь с ответом, а затем хмыкнула:

— Из уважения к себе.

Протянув руку, девушка помогла Симусу подняться и, взяв под локоть, повела к выходу, не давая упасть. Это было не лишним, ибо Финнигана шатало. Неожиданно навалившаяся слабость, к которой добавилось головокружение, не давали ему идти прямо.

— Долго я стоял перед Гермионой? — спросил юный маг, когда они уже дошли до двери.

— Почти час, — фыркнула Джоанна, — Я же сказала…

— Значит, Реван уже вернулся? С похорон…

— Да, но он пока занят, — поморщилась девушка, — С ним Нимфадора Тонкс. Похоже, что твой друг и учитель обзавелся интересной зверушкой.

— Расскажи, — повернулся к ней Симус, — Почему-то мне кажется, что ты не слишком рада…

Вздохнув вампирша посмотрела на мальчика, так и не закончившего свой вопрос. Впрочем, она и так поняла о чем он думал и что хотел узнать.

— Во времена моей жизни метаморфов истребляли. Причем, не магглы, а мы, маги. Их сила, знаешь ли, особенно, если говорить о способности менять собственную внешность, основывается не на особенностях генетики или связью с Хаосом, как у тех же анимагов. Это дефект психики, тесно связанные с внутренним источником.

Мутация, можно сказать. Крайне опасная и, к счастью, редкая. Проблема в том, что психика метаморфов меняется вместе с их обликом. Как и внутренний источник, аура, энергетика, тонкие тела… Получается совершенно другой человек. И чем больше о том, кого копирует, знает конкретный метаморф, тем проще ему изменить свою внешность… И тем копия получится точнее. Увы, но в подобных условиях очень легко потерять самого себя. Собственное «Я». Существует риск того, что маска прирастет к лицу, если выразиться красиво. И это без учета других проблема, связанных с метаморфизмом.

— Например? — поинтересовался Финниган, — В чем дело?

— Если коротко и очень обобщенно, то метаморфы являются психически больными существами, чья шизофрения реализуется дефектным внутренним ядром, — вздохнула вампирша, — Потому рассчитывать на верность и надежность подобных существ… Ну, это ещё глупее, чем верить в оборотней-вегетарианцев или добрых вампиров, отказавшихся от крови.

— И Реван притащил метаморфа в особняк? — Симус удивленно уставился на Джоанну, — Он вообще в курсе кто это?

— О, я ему очень хорошо объяснила с кем он вздумал связаться, — криво усмехнулся вампирша, открыв дверь камеры, — Но… Реван думает, что в состоянии держать ситуацию под контролем и…

— Обсуждаете Тонкс?

Как оказалось, Реван шел по коридору в сторону камеры, не скрывая довольной усмешки.

— Только не говори, что она останется в особняке! — сразу возмутился мальчик.

— Я похож на идиота? — фыркнул темный маг.

— Так где эта Тонкс?

— Отправилась в своё убежище, — пожал плечами Реван, подойдя к дверному проёму, у которого замерли Симус и Джоанна, — Нечего метаморфам делать в моём доме.

— Зачем ты вообще её тащил к нам? — нахмурилась вампирша.

— Видишь ли, — вздохнул темный маг, — Я не знал где находится особняк Сириуса. А теперь мне его точное место нахождения вполне известно.

— И что ты собираешься делать? — нахмурилась девушка, — Сам полезешь в логово Блэка?