Инженер Петра Великого 8 (СИ). Страница 20

— Капитан, — позвал я, он вскинул на меня глаза. — Ваше место здесь, за этим столом. Адъютант, верните капитану его оружие.

Короткий кивок. Де ла Серда принял свою шпагу и занял место рядом с Дубовым. Он наверняка хотел много чего сказать, но было слишком людно, видать. В любом случае, команда снова была в сборе.

— Итак, господа, — я обвел всех взглядом. — Время разговоров кончилось. Техника готова. Теперь — план. Пойдем двумя эшелонами. Первый — воздушный авангард. «Катрина-3». Наша задача — прорваться к острогу, доставить Орлову весть, что помощь идет. Мы станем глазами, будем вести разведку и координировать действия основных сил.

Сделав паузу, я указал на три грубые деревянные фигурки на карте.

— Второй эшелон — основной ударный кулак. Три «Бурлака» с десантом из лучших преображенцев. Их задача — пройти по степи, не ввязываясь в мелкие стычки, и нанести один, сокрушительный удар по главным силам Булавина, осаждающим острог.

Алексей весь подался вперед, сжав кулаки. На лице царевича так и плескалась отчаянная надежда. Он ждал этих слов.

— Командовать наземной группой…

— Я, Петр Алексеич, — перебил меня царевич. Он поднялся, опершись руками о стол. — Это должен быть я. Я хочу… Я должен доказать… себе, отцу, да всем… что я воин.

В его голосе звучал вызов. Взгляд в упор — выстраданное, взрослое решение. На миг я заколебался. Этот бой и впрямь был нужен ему. Но перед глазами встала другая картина: его обожженное, беспомощное тело под обломками, холодный взгляд Брюса… Нет. Риск был недопустим.

— Еще не время, Алексей Петрович, — ответил я. — Сейчас твой бой — здесь. Твое оружие — «Общая Компанейская Казна» и «Стальной Хребет». Пока мы будем воевать, ты будешь держать тылы. Если ты сейчас бросишь все и уйдешь со мной, наши враги в Москве и Петербурге сожрут все наши начинания за неделю. Уж ты-то прекрасно знаешь это. Если уж против наследника престола не боятся поднять голос, то кто их еще остановит? Ты нужен здесь не меньше. Как гарант того, что нам будет куда возвращаться. Это не менее важный и куда более сложный фронт. И я уверен, что ты это понимаешь. В свою очередь, я обещаю тебе, что ты не раз еще будешь на войне. К сожалению, без этого ни один Государь не смог достойно править.

Он смотрел на меня долго, тяжело. В его глазах надежда сменилась глухой обидой. Для него это был не довод разума, а ссылка в тыл. Не проронив ни слова, он сел. Он остынет и поймет меня. Наверное.

— Командиром наземной группы назначается капитан Дубов, — продолжил я, стараясь не смотреть в сторону царевича. — Ваша задача, капитан, — довести людей и машины. Не геройствовать. Не лезть на рожон. Сохранить силы для одного решающего удара.

Дубов встал и попытался возразить мне указывая на ошибку в звании.

— Все верно, капитан. Вы давно заслужили это повышение.

Дубов коротко, по-военному, махнул головой. На его непроницаемом лице не отразилось ничего, хотя я знал: для него это высшая честь. Еще больше он радовался тому, что простой армейский офицер получал под командование первый в мире механизированный отряд с оружием, которое сам помог создать. Это был его звездный час.

— Но и этого мало, — я склонился над картой. — Бить нужно с двух сторон. Заставить Булавина метаться, не дать ему сосредоточить все силы в одном месте.

Прочертив грифелем линию от Азова на север, я продолжил:

— Нужно отправить гонца к атаману Некрасову. Ему ставится двойная задача. Первое: собрать все верные сотни и демонстративно двинуться на Черкасск, пустив слух, что идет карать изменников. Это оттянет на него часть сил Булавина, заставит его оглядываться. Второе: лучшую, самую быструю сотню — налегке, без обозов — он должен послать форсированным маршем вот сюда. На соединение с отрядом капитана Дубова. Они станут нашими проводниками, нашей разведкой. Дубов поведет стальных черепах, а волки Некрасова будут кружить вокруг, выискивая добычу и оберегая от засад. Мы соединим мощь машин и хитрость степняков.

— А Некрасов точно на нашей стороне? — Тихо спросил Алексей.

— Вот и проверим, — вздохнул я.

В наступившей тишине каждый был задумчив и понимал, что план держится на хрупком балансе технологий, воли и слепой удаче.

— Вопросы?

Вопросов не было. Совет окончен.

С этого момента Игнатовское не спало трое суток. Время, сжатое до предела слилось в один непрерывный день без ночи и отдыха. Хлыстом, подстегивавшим нас, стало известие, что отряд Орлова держится, но силы его на исходе. Воздух пропитался резким запахом ружейной смазки и горячего металла.

На плацу перед арсеналом капитан Дубов без сна и отдыха гонял свой штурмовой отряд. Сотня лучших из «Охранного полка», казалось, сроднилась с новыми винтовками СМ-2 «Шквал». Въедливый Дубов добивался не умения — инстинкта. Разборка-сборка затвора вслепую, в дыму, под оглушительные крики «Ранен! Помогай товарищу!» — он вгонял их в ад тренировки, чтобы настоящий бой показался привычной работой. Эту идею, которую я подкинул, он умело воплощал.

У погрузочных доков мехцеха круглые сутки стоял грохот. Три «Бурлака», похожие на приземистых бронированных черепах, жадно поглощали снаряжение. К ним, вдоль всего маршрута, были созданы «базы» для заполнения топлива и воды. Под хриплые команды Федьки, который за эти дни, казалось, сросся со своими машинами, в их стальные чрева грузили ящики с патронами, бочонки с порохом, мешки с сухарями и солониной. Огромные колеса, обутые в черные бандажи из «резиноида», молчаливо обещали степным ухабам мягкую поступь.

А в самом дальнем ангаре, под светом сотен фонарей, шла самая тонкая и нервная работа — команда Нартова завершала монтаж «Катрины-3». Лишенные изящества, аппараты выглядели утилитарно, даже уродливо. Пузатый, чуть вытянутый пузырь монгольфьера, два неуклюжих винта и плетеная, просмоленная корзина-гондола. «Шар» был в разы больше «Катрины-2». Дитя компромисса.

Мое решение лично возглавить экипаж Нартов попытался оспорить, но я его пресек.

— Андрей, ты нужен здесь. Если с нами что-то случится, только ты сможешь построить эти машины. А я должен лететь. — Я положил руку на холодный медный кожух электродвигателя. — Этот дьявол слишком капризен. Только я досконально знаю все его повадки. Это технологическая необходимость., а не героизм.

Кроме меня, в экипаж вошли двое лучших гвардейцев и молодой лекарь. Пятым я взял толкового механика, ученика Нартова: он должен был не просто помогать, а учиться, впитывать каждое движение. Мне нужна была смена. Два оставшихся воздушных судна взяли под контроль люди из сотни Дубова. Он вместе со мной гонял их по навигации и управлению. Сложного там на самом деле не было ничего. Главное, что никто из них не боялся высоты.

На рассвете четвертого дня все было готово. У стартовой площадки, расчищенной в центре Игнатовского, собрались все оставшиеся. В «Бурлаках» уже ждал сигнала отряд Дубова.

Последним ко мне подошел Алексей. Все эти дни он не спал, лично контролируя отправку обозов и работу гонцов. За непроницаемой маской лица бушевала буря, которую выдавали старательно отводимые в сторону глаза. Он был лишним на этом празднике прощания, отстраненным от главного дела.

— Последние донесения, Петр Алексеич, — произнес он сухо, протягивая кожаную папку, пока мастера крепили к гондоле последние тюки с порохом. — От Брюса. Он одобряет план по освобождению Орлова и тоже отправил письмо Некрасову.

Я улыбнулся глядя на этого юношу. Как же все изменилось. Из того, что был в моей реальности он стал государственным деятелем, управленцем. Бояре теперь к нему и на пушечный выстрел не подходят, знают, что тот может их послать по известному адресу. Кстати, надо будет придерживать себя, а то ученик все впитывает, даже ругательства.

— Держи здесь все в кулаке, Алексей Петрович, — сказал я тихо. — Тыл — это половина победы. Без тебя нам конец.

Он криво усмехнулся. Его взгляд скользнул за мою спину, на готовые к стартам «Катрины». В нем бурлили эмоции — зависть, обида и, как мне показалось, толика страха за меня.