Только вперед! (СИ). Страница 16

— Смотриесть, господиа, здесь как правильно зашивать раны, — нравоучительно повествовал Ганс Шульц.

Оказывается, этот пройдоха, ну или профессионально озабоченный человек, собрал в лазарете нашего отряда немалую часть медикусов армии. Для передачи опыта.

И раньше говорили, планировали, что, когда будет некоторое затишье, стоит не просто поделиться опытом, а провести целую серию семинаров и практических занятий, чтобы показать, как может работать военно-полевая медицина.

Уверен, что этот вопрос в нашем отряде проработан лучше, чем где-то в других местах. Однако не сомневался, что некоторым медикам также будет что-то рассказать из своего опыта. И тогда можно будет выстраивать общую систему военной медицины, очень надеюсь, что лучшую в мире.

— Четыре шов… подложить кожа… — продолжал на мне показывать свои хирургические навыки Ганс Шульц.

Сперва мне хотелось выгнать всех, так как не совсем было приятно, что практику доктора отрабатывают на моей щеке. Но потом я передумал. Шульц настолько аккуратно и скрупулёзно подходил к делу, что стоило бы пригласить ещё кого-нибудь, перед кем он бы так выделывался, но быстро и качественно зашил бы меня. Шрам всё равно останется. Но одно дело, когда это всего лишь полоска, иное же — если полщеки искорёжено.

— Смотреть каждый! — командовал Густав.

Девять докторов подходили ко мне, рассматривали, а кое-кто, будто перед ним не человек и не офицер, а какая-то кукла, ощупывали швы.

— Господия, нынче идить со я. Огнестрел в нога, — тоном мудрого преподавателя сказал Шульц.

Наверное, отправились к Ивану Кашину. Зря они не сделали этого раньше. Впрочем, и на том участке должен был быть свой медикус.

А в целом я уже почти убеждён, что России нужно как минимум два университета медицинской направленности. Но пусть один будет не университетом называться, а академией. Медицинская академия просто необходима, как и необходим классический университет.

Я рассчитываю на то, что тех денег, которые собраны в Бахчисарае, будет достаточно для того, чтобы хотя бы начать строительство университета. Пусть это будет в Москве, но также нужно в скором времени и в Питере строить университет.

И вот один преподаватель медицинской академии у нас уже есть. А теорию немножко подгоним. Главное, что Шульц уже настолько заматерел в различных операциях, что может эту науку и нести в массы военных докторов.

Ещё минут через десять, уже зашитый, я стоял в кабинете командующего русскими войсками, фельдмаршала Христофора Антоновича Миниха.

Кабинет командующего был аскетичным, но по высшей мере практичным. На стене висели карты, которые постоянно пополнялись. На огромном столе моделировались русские укрепления, а также холмы и овраги, которые зафиксировала русская разведка. Никакой роскоши. Может быть, только выделялась в соседней комнате большая кровать. Дверь была приоткрыта — я смог оценить.

Христофор Антонович Миних смотрел на меня, оказалось, что даже не моргая. И в этом взгляде было многое: удивление, негодование, интерес. Наверное, именно так может смотреть матёрый волк, когда к нему сзади подкрался воинственный заяц и пнул хищника. Смотрит на меня так, размышляет: то ли простить наглого зайца, то ли съесть его, чтоб другим зайцам неповадно было. Ну и пусть я заяц! Но такой — саблезубый, хищный.

— Вам не место в моей армии, вам не место в гвардии! — после долгой паузы сказал командующий.

Вот так поворот! Ещё не хватало, чтобы Миних всерьёз стал действовать против меня и даже пытался выгнать из армии. Может, у него это и не получится, но сам факт, что такие попытки будут происходить, — точно мне не на пользу. Да и не хочу я ссориться с Христофором Антоновичем.

— Позволено ли мне будет просить вас объяснить, что вы имели в виду? — не скрывая своего волнения, спросил я.

Миних сразу не ответил. Хмурил брови и буравил меня взглядом. Я видел некоторое несоответствие тому, как смотрит командующий, и тому, что он говорит. Некая хитринка прослеживалась во взгляде Христофора Антоновича. Или же я принимаю желаемое за действительное?

Пауза длилась долго. И когда я уже было дело подумал, что командующий говорит именно то, что и означают его слова, Миних сказал:

— Получилось доставить письмо из Петербурга. В столице ждут от нас победы. Ещё кое-какие новости сообщали, но это не столь важно… — командующий задумчиво посмотрел на меня, а потом, сделав вид, как будто что-то вспомнил, продолжил: — впрочем, вас это касается… Великая княжна Анна Леопольдовна венчалась с принцем Антоном Ульрихом Брауншвейгским. Но ничего. Весь двор ожидает, когда будет зачат наследник российского престола.

Сказав это, Христофор Антонович некоторое время изучал мою реакцию. Видимо, я его разочаровал. То, о чём он мне рассказал, было логичным и предсказуемым. Однако я не могу не прослеживать некоторые изменения не только во внешней политике Российской империи, но также и то, какие придворные дела существенным образом меняются.

В реальности Анна вышла замуж несколько позже, чем это произошло сейчас. Насколько мне известно, приступы Анны Иоанновны также сильно участились. Одно вытекает из другого. Императрица чувствует недомогание, поэтому хочет оставить своё государство в руках родственника, пусть и младенца. Уже второй вопрос, почему государыне всё хуже и хуже. Не от той ли еды, что она сейчас обильно в себя впихивает.

Пристрастилась к фастфуду из будущего. А ведь доказано, что много такой еды есть-то нельзя. Иди поспорь с женщиной, страдающей чревоугодием!

— Ваше превосходительство, вы же хотите что-то сказать, что адресовано непосредственно мне? — подталкивал я Миниха.

Его скупое выражение эмоций было на лицо, и хоть что-то показывало бы, то я мог бы подумать, что он наслаждается моментом и томит меня в ожидании. Может, так оно и есть.

— По моему ходатайству и по воле государыни вам надлежит отправиться в Петербург при первой же оказии. В Петербурге же сформировать отдельный усиленный полк по своему усмотрению и после показать возможности полка комиссии… — командующий всё же усмехнулся. — Господин бригадир Норов.

Я не знал, как мне реагировать. Наверное, стоило бы порадоваться. Но это было настолько неожиданно, что я, конечно же, растерялся.

— Такие метаморфозы… — задумчиво сказал я.

— Вы чем-то недовольны?

— Я не знаю, как относиться к этому.

— Вот я, со своей стороны, рад. Причём и тому, что вы, наконец, покидаете расположение моей армии, и я смогу навести должный порядок. И тому, что и сам считаю, что вам стоило бы дать некую волю, чтобы проявить себя, — сказал командующий.

— Ба-ба-бах! — пусть и далеко, но звук мощного взрыва резанул по ушам.

— Что? Что это могло быть? — строго спрашивал командующий, пристально смотря на меня.

Я не сразу ответил. Улыбался. Фролов сработал.

— Ба-бах! — ещё один выстрел, но уже чуть тише.

А потом ещё раз дала серия взрывов, как я определил — вторичная детонация.

Диверсионная группа моего отряда взрывает вражеские склады. Был расчёт на то, что Фролову удастся использовать замешательство в турецком войске или же даже полную анархию. Она неизменно наступает после смерти визиря и большей части его свиты из генералитета.

— Ваше высокопревосходительство, докладываю: моим отрядом уничтожены два оружейных склада неприятеля, а также склад с фуражом и провиантом, — подобравшись, тут же доложил я.

В кабинет командующего ворвались. Фельдмаршал негодующие посмотрел на вбежавшего Степана Апраксина.

— Как смеете вы? — взревел фельдмаршал.

— Визиря убили… а ещё не менее шести турецких генералов, — выпалил Апраксин.

— Ваше высокопревосходительство, докладываю: моим отрядом…

Глава 8