Крылья бабочки. Страница 7

Найси оглянулась в сторону сестер, которые остановились в нерешительности, хорошо усвоив урок вездесущей Фуджико о том, что с незнакомыми людьми надо вести себя сдержанно и осторожно.

– Проходите! – приказала Найси.

Аяко и Мурасаки повиновались и, приблизившись к столику, расположились возле него с противоположной стороны от женщин.

– Это госпожа Хитороми, – представила незнакомку Найси.

Девушки слегка поклонились.

– Госпожа Хитороми – куртизанка… – продолжила Найси.

Аяко и Мурасаки переглянулись и застыли в полнейшем изумлении: что здесь делает такая женщина? Произнести этого вслух они не успели, потому что Найси, прочитав на лицах дочери и племянницы немой вопрос, пояснила:

– Я специально наняла госпожу Хитороми, дабы она посвятила вас в интимную жизнь мужчины и женщины. Вы скоро выйдете замуж, и я не хочу, чтобы вы показались своим мужьям неумехами. Вы будете в точности выполнять все указания госпожи Хитороми. Если ослушаетесь ее, я тотчас же об этом узнаю…

У Мурасаки потемнело в глазах. Но все же она нашла в себе силы спросить:

– А мой отец знает о том, что госпожа Хитороми находится в нашем доме?

– Разумеется! – уверенно ответила тетушка. – Твой отец и брат отбыли сегодня утром по делам в столицу, но прежде я посвятила господина Тамэтоки в свои планы.

У Мурасаки закружилась голова: перед ней сидела накрашенная куртизанка, которая будет учить ее, как вести себя с мужчиной! И отец это одобрил! Девушка мысленно помолилась Аматэрасу…

Хитороми не стала откладывать обучение благородных девушек в дальний ящик. Она быстро освоилась в поместье и буквально на следующий же день принялась за дело. Прежде всего Хитороми отправила свою верную служанку и помощницу за ученицами, и те, не осмелившись ослушаться, незамедлительно направились в отдельно стоящий павильон, окруженный густыми зарослями деревьев, в который куртизанку нарочно поселили, чтобы она могла спокойно проводить свои уроки.

Аяко и Мурасаки шли по дорожке, петлявшей по саду, и, не стесняясь служанки, говорили про предстоящее обучение:

– Я не хочу слушать эту куртизанку… – призналась Мурасаки.

– Придется… – со вздохом ответила ей Аяко. – Матушка права: если ты хочешь удержать подле себя мужа, надо постичь искусство любви. Иначе он быстро потеряет к тебе интерес, заведет еще пару жен, а затем и наложниц. И ты его не увидишь… Вот и думай, что лучше.

Поразмыслив, Мурасаки решила: если Кейко стал так хорош собой, как говорит сестра, то придется «выучить» все уроки куртизанки.

Наконец, среди деревьев показался павильон. Перегородки из плотной рисовой бумаги, закрывавшие вход, были раздвинуты и еще издали приглашали девушек войти внутрь.

Сестры одновременно остановились и переглянулись.

– Ну что, идем? – робко спросила Аяко, хотя до этого выглядела решительной.

Мурасаки кивнула и первой направилась к павильону.

Войдя внутрь, она ощутила сладковатый аромат, от которого слегка закружилась голова, но страхи и сомнения вдруг начали отступать, так что девушка смело вошла вглубь павильона. Аяко последовала за ней.

Ученицы оказались в помещении, где никого не было, и снова остановились, не зная, что делать дальше, но не успели они переброситься и парой слов, как перегородки, закрывавшие вход в боковую комнату, раздвинулись и появилась Хитороми.

– Прошу вас, мои ученицы, входите.

Девушки приняли приглашение и вошли в боковое помещение, где, как оказалось, царил полумрак…

Посреди просторной комнаты стояла ширма, испещренная очень подробными эротическими рисунками, называемыми «сюнга».

Мурасаки, увидев ширму, смутилась и прикрыла лицо рукавами кимоно. Аяко же, напротив, начала с жадностью рассматривать эротические картинки, и куртизанка это заметила.

– Подойдите ближе, госпожа Аяко. И рассмотрите ширму как следует, – посоветовала она. – И вам, госпожа Мурасаки, следует сделать то же самое. Это наш первый урок…

Аяко приблизилась к расписной ширме и буквально впилась в нее взором, а Мурасаки, опустив руки и тем самым открыв лицо, некоторое время стыдливо стояла с закрытыми глазами.

Хитороми подошла к смущенной ученице сзади и наставительным тоном произнесла:

– Любовь – это величайшее наслаждение. В наготе и соитии двух тел нет ничего постыдного.

После этих слов Мурасаки открыла глаза. Рассмотрев вволю эротические сценки, девушки расположились на татами, как раз напротив ширмы, после чего Хитороми трижды хлопнула в ладоши. За ширмой послышался шорох, а затем перед девушками появился статный красавец, облаченный в простое легкое кимоно.

– Урок второй. Сейчас вы будете смотреть на «вложение меча в ножны», – произнесла куртизанка и снова хлопнула в ладоши.

Юноша, повинуясь ее знаку, тотчас сбросил с себя одежду и предстал перед девушками обнаженным.

Аяко невольно издала возглас восхищения: стройное мускулистое тело выглядело безупречно. К тому же она увидела мужской «меч» не нарисованным, а во всем естестве. Лишь Мурасаки озадачилась: «меч» юноши выглядел не так, как у мужчин на ширме, которую только что пришлось рассматривать.

Хитороми улыбнулась, уловив сомнение Мурасаки, а между тем из-за ширмы появилась обнаженная ученица куртизанки. «Меч» юноши теперь был готов войти в любые «ножны», что, собственно, и случилось.

Умудренная опытом Хитороми внимательно следила за девушками. Она сразу поняла, что урок пошел Аяко на пользу: представление разбудило в ней женскую сущность. Что же касается Мурасаки – она наблюдала за соитием с интересом, но желания, подобно сестре, не испытала. Хитороми сделала вывод: девушка слишком романтична, и это ее погубит.

Глава 4

Вслед за кистью

Подготовка к празднеству в имении Фудзивара Тамэтоки подходила к концу. Многим родовитым аристократам Хэйана и влиятельным придворным сановникам уже были разосланы приглашения, выполненные изящной каллиграфией. В частности, их получила госпожа Нагико Киёхара и ее супруг Татибана Норимицу.

Киёхара, более известная при императорском дворе как Сэй Сёнагон [12] , считалась женщиной образованной и утонченной. Она служила фрейлиной у госпожи Сэнси – матери императора Итидзё. Сэй Сёнагон снискала славу романистки, чью повесть «Записки у изголовья», также известную как «Вслед за кистью», прочитали император, его матушка и даже Первый министр, не говоря уже о придворных.

Получив приглашение, Сэй Сёнагон, несомненно, его оценила. Тем более что брат ее супруга, Татибана Митисада, также намеревался присутствовать на празднестве в имении Фудзивара Тамэтоки, поскольку считался официальным женихом Аяко. Сэй Сёнагон, решив сделать Мурасаки приятное, переписала несколько глав своей повести китайской каллиграфией, что считалось у женщин-аристократок верхом образованности. К тому же Сэй Сёнагон, прекрасно владевшая не только слогом, но и умением рисовать, дополнила свиток своими рисунками. Рукопись она положила в красивый деревянный ларец и отправила в имение Фудзивара, чтобы посылку вручили Мурасаки.

Девушка не ожидала подобного внимания от светской дамы. Тем более что вездесущая Фуджико наделяла Сэй Сёнагон весьма нелестными эпитетами: «Гордая она, даже заносчивая, и уж больно кичится своей образованностью. А эти ее «Записки у изголовья» сродни дворцовым сплетням. А уж про отношения с мужем тем более не следовало в них рассказывать. Как только Татибана Норимицу терпит эту женщину?! Если уж Сэй Сёнагон слывет образованной гордячкой, точно должна держать частную жизнь в тайне!»

Говоря резкие слова в адрес Сэй Сёнагон, Фуджико, сама того не ожидая, лишь разожгла у подопечной интерес к фрейлине, поэтому Мурасаки, улучив момент, удалилась в свой секретный уголок в саду, чтобы лучше изучить полученный свиток. К тому же ей были сродни литературные увлечения Сэй Сёнагон.