Дом с водяными колесами. Страница 9

Произошла серьезная авария, когда Киити Фудзинума вез двух друзей в своей машине и допустил ошибку в управлении на заледеневшей дороге, отчего их машина выехала прямо на грузовик на встречной полосе. Машина полностью сгорела. Один из друзей, ехавших с ним, умер, а сам Киити получил страшные ранения лица, рук и ног.

Митамура рассказывал, что положение дел было ужасным. Киити доставили в критическом состоянии, и Митамура, который только получил квалификацию врача, тоже присутствовал на операции в хирургической клинике, где в то время заведовал его отец.

Обе ноги были сломаны, и они даже не знали, с чего лучше начать. Руки были страшно обожжены, а черты лица было невозможно разобрать из-за ожогов и глубоких рваных ран, так что даже самая передовая пластическая хирургия не могла вернуть его прежний облик. В итоге ноги удалось восстановить до той степени, что он мог как-то ходить с костылями, но на лице и руках остались ужасные шрамы. В этой жестокой реальности Киити горько скорбел, страдал и совсем отчаялся.

После этого для Киити создали маску, чтобы он смог спрятать от других свой истинный облик.

«Это белое лицо с отсутствующим выражением…»

Даже сейчас, смотря на это «лицо», Мори содрогался и покрывался мурашками.

Это была маска, сделанная из тонкой резины. Она полностью закрывала лицо, а разрез сзади скреплялся веревкой. У Киити были десятки одинаковых масок, изготовленных на заказ, которые копировали его собственное лицо до аварии.

После выписки из больницы Киити полностью отказался от успешного бизнеса, вложил часть наследства отца и своего колоссального капитала и построил причудливый особняк посреди гор в северной части Окаямы, чтобы жить вдали от людей. Вдобавок к этому он начал, не жалея денег, выкупать картины Иссэя, разбросанные по стране, и за три неполных года прибрал к своим рукам почти все его работы.

Все называли это коллекцией Фудзинумы.

Само собой, собранные и принадлежавшие Киити работы стали предметами вожделения для всех поклонников творчества Иссэя. Однако Киити, живший в этой глуши, чтобы оборвать все контакты с обществом, не так-то просто представлял их публике. В то же время только четверым – Мори, Митамуре, Ооиси, Фурукаве – было позволено посещать особняк и наслаждаться коллекцией лишь раз в году 28 сентября, в годовщину смерти Иссэя.

– К слову, Митамура-кун.

Мори вгляделся в лицо водителя.

Особняк с водяной мельницей, где жил, скрываясь от всех, хозяин в маске. Закрытая коллекция Фудзинумы. «Призрачная предсмертная работа», спрятанная где-то в особняке… Следующее, что невольно привлекало внимание, это красивая девушка, жившая там же.

– Какие вообще чувства Киити испытывает к Юриэ-сан?

– Честно говоря, я и сам не понимаю, – сказал Митамура, в отвращении сморщив нос.

– Я слышал, что три года назад он внес ее имя в семейную книгу.

– Как ужасно! Она ведь была заперта в том доме с раннего детства. Боюсь, что она даже не понимает в полной мере значения слова «брак», и, скорее всего, ее сделали женой без ее на то воли, – будто сплевывая, сказал Митамура. – Во время аварии двенадцать лет назад Киити немного повредил спинной мозг. Иными словами…

– Хм-хм. – Мори мрачно кивнул. – Вот оно что?

– Ну, это не наше дело, чтобы беспокоиться или вмешиваться. В первую очередь мы должны радоваться, что нас позвали на показ коллекции.

Держа руль, Митамура слегка пожал плечами. Мори плотнее вжался в кресло и нервными руками поправил сползшие очки со слуховым аппаратом.

Столовая – прихожая (13:50)

Хозяин Дома с водяными колесами закончил легкий обед и вместе с другом вышел из столовой. Юриэ почти не притронулась к поданной еде и только попила сок, а затем ушла одна в башенную комнату.

Киити выпил несколько чашек кофе и закурил трубку. Масаки уже какое-то время молча читал книгу.

– Боже мой, опять курите! – из двустворчатой двери, ведущей в северный коридор из восточной части круглого зала, в комнату вошла Фумиэ Нэгиси и визгливо закричала: – Прошу прощения, что надоедаю, но речь идет о вашем здоровье, поэтому хоть немного поберегите себя, пожалуйста!

Киити притворился, что не услышал, и продолжил попыхивать трубкой, а Фумиэ снова подняла свой визгливый голос:

– Вы уже приняли лекарства после еды?

– Ага…

– Обязательно выпейте еще раз вечером. Будьте так любезны, господин.

Домработница открыла кладовку под лестницей и достала оттуда пылесос. Увидев это, Масаки спросил:

– Нэгиси-сан, вы сейчас наверх?

– Да, буду пылесосить. Занятия по фортепьяно начнутся в обычное время?

– Сегодня выходной.

– Понятно. Уже скоро приедут гости… Ну, мне нужно поскорее закончить.

– Там какие-то проблемы с балконной дверью. Мне недавно Юриэ-сан говорила, – сообщил Масаки Фумиэ, которая уже поднималась по лестнице. В это же время за окном послышался шум от машины. В ту же секунду раздался звонок в парадную дверь. – Похоже, кто-то уже прибыл.

– Угу. – Киити положил трубку и опустил руки на ободы коляски. Державшийся около стены дворецкий Курамото вышел в коридор быстрыми резвыми шагами, которые слабо гармонировали с его грозным телосложением. – Пойдем и мы встретим?

– Я помогу. – Масаки встал и оказался за инвалидной коляской.

– Фумиэ-сан! – Киити окликнул толстенькую домработницу. – Передай Юриэ, чтобы она тоже пришла.

– Хорошо. Курите поменьше, пожалуйста, – сказала Фумиэ, взяв пылесос.

Оставив звуки шагов по лестнице за спиной, господин в маске и его друг вышли в западный коридор здания вслед за дворецким.

Они двигались по этому коридору, на стенах которого с обеих сторон висели работы Иссэя Фудзинумы, а слева располагались гостиная и кабинет Киити.

Прошли через большую дверь в конце коридора и вышли в прихожую.

Ровно в этот момент Курамото открыл монументальные двустворчатые двери и впустил посетителя.

– Здравствуйте, – сказал гость глубоким голосом и поклонился хозяину дома на инвалидной коляске. – Ох, я рад, что вы в порядке. Благодарю, что пригласили меня и в этом году.

Сквозь открытую дверь прихожей за мостом была видна разворачивающаяся черная машина такси.

– Ого, неужели я первым приехал? Я не слишком рано? Так, уже ровно два часа… Ой, господин, а это кто? – сказал гость и устремил взгляд на Масаки.

– Это мой старый друг.

– Меня зовут Синго Масаки. Рад знакомству. Из-за определенных обстоятельств я временно пользуюсь гостеприимством в этом особняке.

– А, конечно… Конечно, конечно. – Гость с удивлением и явным пренебрежением смотрел на Масаки.

– Меня зовут Гэндзо Ооиси. Я работаю с произведениями искусства в Токио и был раньше хорошо знаком с талантливым Иссэем. Хм, вот оно как. Значит, вы друг господина. У меня есть ощущение, что мы уже где-то встречались.

– Нет, не может такого быть, чтобы мы где-то пересекались.

– Хм, действительно?

Это был мужчина средних лет с полным, тучным красным лицом. Он обладал короткой шеей и выступающим животом и был одет в белую рубашку и шикарный галстук. Голова значительно облысела, а оставшиеся волосы склеились в липкую массу от жира.

– Я полагаю, что остальные гости прибудут в скором времени. Прошу, позвольте проводить вас до вашей комнаты, – сказал Курамото и протянул правую руку. – Разрешите отнести ваш багаж.

– Ой, конечно-конечно.

Он оставил грязную обувь на коврике и передал дорожную сумку дворецкому. Затем Ооиси обернулся к Киити с приклеенной на жирные щеки и узкие глаза заискивающей улыбкой.

– Господин. Не могли бы вы хоть в этом году непременно показать ту картину?

– Ту?

– А, ну, то есть ту, которая предсмертная работа великого художника…

– Ооиси-сан. – Господин в маске разочарованно сложил руки и бросил взгляд из-под маски из белой резины на торговца произведениями искусства. – Я уже много раз говорил, что не хочу ее показывать.

– А, ну, это… Вот оно что. Нет-нет, я не буду вас заставлять. Ну, я просто… – ответил Ооиси, в панике облизывая толстые губы.