Товарищ Йотунин (СИ). Страница 3

Отличная неявь. Просто потрясающая.

Глава 2

Все началось с того, что один мой сосед…

Нет, пожалуй, не так.

Один мой сосед увлекается играми в неяви. Что такое неявь, вы, конечно, знаете — почти каждому приходилось сталкиваться с ней по работе и просто в быту. Обычно — это некий иллюзорный мир или кусочек мира, созданный человеком в собственной ментальной сфере и для себя самого. Если, конечно, хватает таланта, навыка и эфирных сил. Во всяком случае, так было раньше.

Потом кто-то догадался подключить к делу счетники, что становились с каждым годом все мощнее и серьезнее, пройдя путь от печатных машинок, дополненных морочным видетелем, до нынешних музыкальных и визио-станций буквально за десять лет… А еще — подключить гипнопроекторы.

В игры, помещенные в подобную неявь, стали играть целые коллективы — от небольших дружеских компаний до, как это стало модно говорить, кланов, включающих в себя сотни игроков, обитающих по всему огромному Союзу.

Видимо, такой проектор приобрел и мой сосед — тот, что любит играть в игры.

Я проснулся в обстановке скорее бедной, чем странной — будто у себя же дома, но в комнате совсем небольшой, с низким беленым потолком и крайне скудной обстановкой: одна кровать, одна табуретка, один стол — то ли письменный, то ли обеденный.

Письменный стол занимала стопка книг, и еще одна книга, раскрытая примерно посередине. Обеденный — тарелка с засохшим, кажется, содержимым, и бутылки. Много бутылок, штук десять или даже вся дюжина… То, что это был, все же, один и тот же стол, ситуации принципиально не меняло.

Шторы — как и положено, очень плотные — были задернуты, и в комнате горел электрический свет.

Тусклое сияние исходило от трехрожковой люстры, вида старинного и затрапезного — пластмассовые висюльки «под хрусталь» явно никто не мыл очень давно, возможно, никогда.

Квартира тролля, понятно — шторы, по дневному времени, и должны быть задернуты. Было бы очень неприятно взять, и окаменеть, пусть даже и в неяви. Сейчас, конечно, это все обратимо, скорая помощь едет быстро, окаменение снимается даже не заклинанием, но алхимическим эликсиром… Хорошо, что шторы задернуты, и в квартиру не проникает губительный солнечный свет.

Еще в комнате нашлась куча древних полотенец или подобного тряпья. Куча обреталась поверх еще одного предмета мебели — архаичного вида раскладушки, имела форму примерно человеческого тела, и, кажется, вяло шевелилась.

Я пригляделся. Именно в этот момент полотенца будто взметнулись вверх, после разлетевшись в разные стороны, и явив тело, создававшее контур всей кучи. Тело, кстати, уже сидело, продавив раскладушку, зевало ртом и чесалось левой рукой.

Землистого цвета кожа, черные, как смоль, волосы — довольно, кстати, длинные, почти патлы, клыки, торчащие из-за нижней губы… Орк. Приметы совпадают все, кроме цвета кожи — но мало ли, что этот гражданин уручьей национальности пил вчера? Вернее, если судить по количеству пустой тары, что пили мы оба?

Еще орк был очень здоровый, прямо огромный дядя — не дотягивал, конечно, до моих собственных габаритов, но все равно — или борец, или культурист, очень уж развитая мускулатура.

— Хаирле иртэ, — решил я быть вежливым. Мало ли… Сделать мне больно не сможет даже очень сильный орк, однако, зачем раздувать конфликт, когда можно общаться спокойным тоном?

— Доброе утро, нах, — согласился урук. — Чоэта ты татарча с самого утра? Я все равно ни бельмеса…

Я удивился, но совсем немного: по крайней мере, орков, не владеющих с детства высоким урук-теле, мне до сей поры не попадалось… Однако, мало ли что бывает в первый раз!

Именно вот это обстоятельство — орк, не понимающий орочьего — заставило меня задуматься о некоторой нереальности происходящего… Так скажем, в первый раз из многих.

Я понял: это гипнопроектор, выведенный на избыточную мощность, зацепил меня краем своего поля. То есть я, получается, сплю, и все это — подобие сна, игра, идущая в той самой, обожаемой соседом, неяви.

Это, знаете, такая практика — игрок воплощается в виде некоего выдуманного персонажа — тот имеет предысторию, какие-то навыки, даже целый игровой класс. Персонаж действует, в рамках возможностей и некоторой важной миссии, делающей такие действия сверхценными для сюжета игры.

Я пока не понял, в чем состоит моя миссия и кто таков я сам… Значит, пора выяснять!

— Слушай, — сказал я орку, все еще сидящему на раскладушке, но уже посматривающему на меня с некоторым странным выражением во взгляде. — Ты только не смейся… Я, вообще, кто?

«Сейчас все и выяснится» — подумал я, и, конечно, оказался прав — не до конца, но прав.

— У, братан, — потянул орк. — Ну ты ваще… Совсем туго? Башня бо-бо?

— Не то слово, — решил я играть по правилам этой игры: их я уже, как мне показалось, уверенно нащупал. — Так чо?

— Ты эта… Ваня ты, короче, — немного напрягся орк.

— Понятно, что Ваня, — согласился я. — А дальше?

— Иван Йотунин, — выдал мой числоэфирный собеседник. — Учимся вместе. Учились, нах.

Понятно, что Иван Йотунин — игровая адаптация привычных мне имени и фамилии. Так-то я Вано Иотунидзе, что, в-общем, почти то же самое.

— Еще ты тролль, нах! — обрадовался орк. — В натуре, тролль!

Я понял, что общаться подобным образом мы будем долго, а у игровой сессии обязательно есть ограничение по времени… Или нет, но это же точно не моя игра, и счетник, получается, тоже не мой. Значит, все может прекратиться в любой момент, а я уже такого не хотел, мне стало интересно!

Значит, пришла пора оставить в покое невнятный источник информации, и заняться… Да хотя бы осмотреть себя самого.

Я приготовился вставать медленно и сложно — кто знает, может, мастера неяви настолько замечательно создали этот иллюзорный мир, что в комплекте к видимости, слышимости и даже некоторым — как я успел убедиться — запахам, идут и иные ощущения?

Проще говоря, ждал того самого похмелья, которое уже и имел в виду странный орк… Только ничего такого со мной не случилось. Похмелья — не было.

На ноги я поднялся легко и даже упруго — будто внутри меня оказалась встроена некая огромная пружина. Замечу, что так лихо скакать у меня получалось только лет триста пятьдесят назад, то есть — в эпоху давно минувшей юности.

Еще я был худ. Нет, не так.

Худоба моя не выглядела болезненной, поскольку оказалась прикрыта натуральной шубой, не очень густой и долгой в смысле волоса, но зато — моей собственной. Проще говоря, я оказался мохнат, что твой леший! Правда, леший современный, знающий дорогу до неплохой парикмахерской и нередко пользующийся услугами последней.

И это было еще не самое главное… Рост, вес! Тролль ростом меньше двух с половиной метров и массой уверенно до ста килограммов — в реальном мире — воспринимается окружающими сложно. «Так не бывает», вот до чего сложно.

Где находится ванная комната, я понял интуитивно.

Не то, чтобы меня вело какое-то чутье — я просто узнал проект жилого дома. Примерно такие здания, метко именуемые «хрущобами», начали строить в пятидесятые двадцатого — впрочем, длилось это безобразие недолго, между двадцатым и двадцать первым съездами Партии.

Понастроить успели немного, но успели, и я даже жил в таком доме, правда, недолго и на первом этаже. Селить троллей, великанов и представителей других тяжелых народов слишком высоко было попросту рискованно, а потому — запрещено. Здесь же этаж был, по ощущениям, второй или даже третий.

Скудно обставленной оказалась не только комната — всего, кстати, одна. Примерно то же самое сочетание бедности честной и бедности грязной ощущалось и в обшарпанном коридоре о скрипучем деревянном полу, и в затейливо убранной разноцветной кафельной плиткой ванной комнате.

Открыл дверь, с некоторым трудом нашарил выключатель — тот отчего-то не отреагировал на привычный эфирный импакт, зажег свет — тоже электрический, как и в комнате, уставился на свое отражение в зеркале.