Товарищ Йотунин (СИ). Страница 23

Честно говоря, в моем случае действительно стоило не хвастаться, да сунуть мешок в морозильник, но был, все же, в моем арсенале один фокус — простой в исполнении, но крайне эффектный внешне. Научил меня ему…

— Тут все просто, товарищ Вано, — мохнатый и ушастый дядька, натуральный северный кинокефал, жил в Союзе недавно, по-советски говорил сносно, но правила применения имен и фамилий путал. — Охлаждение — это торможение частиц. Ты ведь алхимик, да?

— И еще какой, — согласился я с псоглавцем. — В смысле, хороший.

— Воздействие второго порядка, — уточнил тот. — Универсальное, вообще-то, но и ваше, алхимическое, тоже. Не знаю, в каком учебнике это есть в СССР, как это, сжать пучок…

— Повысить плотность частиц в фазовом пространстве? — догадался я.

— Точно так, плотность! — обрадовался мой невольный учитель.

…В общем, страшный синий мешок — вместе с содержимым — я охладил очень основательно, почти заморозил.

— Я взгляну, что внутри? — испросил я разрешения начальства, уже натягивая фартук. — Или кто? Раз уж все одно выстудил… Подозрения имею — нехорошие.

— Это, вообще, твоя работа, — согласился патологоанатом. — Погоди, запись включу.

Среди осветительных приборов, всячески торчащих из потолка, нашлось и что-то вроде съемочного кристалла — только работающего на полностью технических принципах. Механика, электричество… Заодно осветили, зачем-то, все три каменных стола.

— Перчатки! Маска! — страшным голосом напомнил заведующий лабораторией, но я уже и без того натягивал длинные резиновые краги на слегка озябший свой организм. Маска дожидалась своей очереди — на моем же лбу.

— … надцатое…бря, одна тысяча девятьсот восемьдесят пятый год, десять сорок две, — сообщил завлаб, глядя прямо в объектив механоэлектрического визио-кристалла. — Образец…

Я взялся за синий мешок, растянул горловину, с некоторой натугой, но аккуратно, вытряхнул содержимое на ближайший — центральный — каменный стол.

Самого страшного не случилось: внутри оказался, паче чаяния, не ребенок.

— Где-то я тебя уже видел, — сообщил я трупу снаги: мелкого оркоида, комплекцией и габаритами действительно напоминающего человеческого ребенка. Правда, этот совершенно точно был взрослой особью… Спасибо, как говорится, и на том.

Так вот, на столе оказался труп снаги — лишенный кистей обеих рук и с черепом, рассеченным наискось.

Глава 12

— Нормальный отчет, — почти похвалил меня заведующий лабораторией. — Пара ошибок всего.

— Это в смысле? — напрягся я. Как и все тролли, страдаю бесконечным стремлением к идеалу, и ошибаться, потому, очень сильно не люблю.

— Тут опечатка, — желтоватый ноготь ткнул в экран ровно в том месте, где я поставил латинскую литеру x вместо диграфа kh, имея в виду звух «х». — Но это ладно, вот тут…

— На шее обнаружена одиночная замкнутая горизонтальная странгуляционная борозда в средней/нижней трети шеи, — прочитал я. — Кажется, все верно, его ведь сначала задушили, и уже потом…

— А, нет. Задумался, — пояснил Колобок. — Совсем не то место показал. Вот.

— Труп мужского пола, снага, молодого возраста, на вид около 20 лет. Рост средний, телосложение гиперстеническое… — Я все еще не понимал, чего от меня хочет завлаб, и какую, заодно, ошибку, имеет в виду.

— Коллега, скажите, — устав играть в загадки, спросил меня Пакман, — вам что, раньше не встречались снага?

«Отчего же, встречались. По телеку видел. Причем, этого же самого снагу.», — чуть было не ответил я. К счастью, вопрос оказался риторическим: в ответе моем на него никто нужды не испытывал.

— В общем, просто исправьте ошибку, и идемте уже обедать, а то времени прошло…

«Да какую ошибку-то!», — чуть не взвыл я, и это был бы провал. Спасла меня привычка непосредственного начальства постоянно болтать языком.

— Средний рост снага — от ста пятидесяти до ста семидесяти сантиметров, — сообщил куда-то в пространство патологоанатом. — Наш пациент слегка ниже ростом, и, кстати, действительно представляет из себя существо половозрелое. Представлял. Следовательно, если в снаге всего метр десять, у него короткие ручки, кривоватые ножки, — продолжал бурчать себе под нос Пакман, — мы имеем классический пример…

Я быстро поменял все нужные параметры в описании тела на признаки человеческого нанизма — искренне надеясь на то, что человеческие и снажьи карлики различаются между собой не сильнее, чем обыкновенные особи тех же видов!

— Теперь все верно, — порадовался сам и воодушевил меня начальник. — Не переживай, все понимаю: первый рабочий день, сложный труп… Хорошо, что вовремя заметили ошибку. Мы обедать-то идем? — неожиданно сменил тему Колобок.

— А то, — согласился я, не уточняя, с чем именно.

Нужную книгу я стал искать вечером и дома — нашел, кстати, довольно быстро. Причина такой скорости оказалась проста: всего в дому хранилось около десятка бумажных книг, из которых девять — учебники и справочники, и десятая — томик графической новеллы, с изрядным уклоном, если судить по обложке, в романтику для девушек.

— Prives, Lysenkov, Bushkovich, — обрадовался я знакомым фамилиям. — Anatomiya vys’shikh gominid.

— Пошел по классике? — Зая Зая выскочил из ванной комнаты свеж, отмыт и немного мокр. — Ищешь зацепки?

— Вроде того, — согласился я. — Не могу понять одну тему…

— Давай, разъясню… Если сам вспомню, — предложил урук, внезапно описывая правой рукой нечто вроде баскетбольного данка. Я проследил взором за траекторией доминирующей руки: отправленное в полет мокрое полотенце приземлилось на батарею — сразу в расправленном состоянии.

— А чо? — не понял выражения в моем взгляде Зая Зая. — Так быстрее сохнет!

— Да ничо, — я помотал головой. — Просто смотрю. К слову, о теме…

Подвело меня, как оказалось, плохое еще понимание особенностей местных национальностей… То есть, конечно, разумных рас.

Мне казалось отчего-то, что снага — это кто-то навроде гоблина. Мелкорослый, тщедушный, соплей в прыжке перешибешь…

— Не, ты чего, братан, — забыл даже улыбнуться урук. — Снага, конечно, не лучшие… Представители общества, ага. Хулиганы, мародеры, тащат все, что плохо лежит, то, что лежит хорошо, перекладывают и тоже тащат… Но парни, так-то, серьезные. Мелкие — это, как раз, гоблины.

— Интересно, а бывают случаи скрещивания гоблинов и снага? — мне не то, чтобы было нужно, но требовалось замкнуть круг и не возвращаться больше к этому вопросу.

— Это сервитут, — напомнил мне урук. — Рядом хтонь, и не одна. Тут кого хочешь можно скрестить с кем угодно другим, хоть с самим собой… Бывают, конечно. Только я такого ни одного не знаю.

Я рассказал о снажьем карлике — о том, как увидел его впервые — по телеку, и о том, как получил ту же особь в качестве подарка на праздник первого рабочего дня. Не забыл упомянуть и то, как чуть было не обмишулился, составляя отчет.

— Беда, — почесал в затылке Зая Зая. — В натуре, беда. Как ты собираешься работать, если не помнишь таких простых вещей… О, я понял!

Я насторожился: мне показалось отчего-то, что вот это вот понимание обязательно закончится для меня чем-то интересным, но неприятным.

— Когда человек сам не может что-то сделать, он обращается, — начал урук.

В голове моей зашумело, донесся задолбавший голос.

В том смысле задолбавший, что шумел он постоянно, по поводу и без — настолько часто, что я даже перестал его упоминать!

— К специалисту, — сразу догадался я. — А что, не против!

— Сейчас еще нет восьми, — орк определил время дня, просто посмотрев в окно — по каким-то своим, только себе понятным, приметам. — Кабинет работает до десяти. Айда, метнемся!

Оделись, снарядились, метнулись.

— Kabinet psikhiatricheskoy pomoschi, — прочитал я не без труда. — Понятно, психиатр…

Даже странно немного оказалось, что тут, в смысле, не в самом благополучном — даже по меркам сервитута — районе, такие водятся.